«Бориса Стругацкого я как-то спас от голода». Интервью «Комсомольской правде» (2008)

Живой классик прилетел в Россию на фестиваль фантастики и дал интервью «Комсомолке».

На фестиваль «Еврокон», который завтра открывается в Подмосковье, Гаррисон прибыл не один, а с семейством — дочерью Мойрой и зятем Марком. Свой первый рассказ он написал в 13 лет, сейчас ему — 83, и он все еще творит. По-прежнему шумный, бурлящий энергией, легкий на подъем и обожающий розыгрыши и шутки.

«По-русски знаю: нужник, хлеб, пиво»

— Мистер Гаррисон, вы говорите то ли на семи, то ли на восьми языках, причем владеете даже эсперанто. На каком предпочтете общаться, может, на русском: кажется, ваша матушка родом из России?

— Она родилась в Риге, затем жила в Санкт-Петербурге, но потом ее семья перебралась в Америку.

— После Октябрьской революции?

— Нет, еще при царе. Ее папа был анархистом. Она была совсем маленькой, когда оказалась в Штатах, поэтому по-русски знала всего несколько слов: нужник, хлеб, пиво... (Гаррисон произносит эти слова почти без акцента.) Так что мой словарный запас невелик. В семье мы говорили по-английски. Отец мой по национальности ирландец: видите, сколько во мне разной крови намешано!

— Да вы и сами по натуре космополит: жили в Мексике, Дании, Италии, Ирландии, сейчас в вашей визитке указан английский адрес...

— Я же писатель, мне скучно сидеть на одном месте. Из США я, например, в 1956 году сбежал в Мексику, потому что в Нью-Йорке было очень шумно, грязно и дорого.

— А в Россию слабо перебраться?

— После распада СССР я побывал в родных маминых местах: в Петербурге она жила на Невском проспекте, но у вас чересчур дорогая недвижимость.

«Уважаю ваших ветеранов и космонавтов»

— Прежде чем насовсем уехать из США, вы успели во время второй мировой войны отслужить в американской армии...

— И даже дослужился до сержанта. У меня есть награды, конечно, не так много, как у ваших ветеранов: вот у кого настоящий геройский иконостас. Очень их уважаю. Как-то в гостях познакомился с бывшим командиром подлодки на Балтийском флоте. Выпили, как полагается, за Победу, и он мне так понравился, что я взял и отдал ему одну из своих медалей. А на ней была изображена потопленная подлодка. Он, правда, меня сначала не понял, думал, что это советская, пришлось ему объяснить, что это германская субмарина.

— Вы как-то умудрились впервые приехать в нашу страну в самый разгар «холодной войны», при том что вас в СССР считали чуть ли не антикоммунистом, а ваши книги печатались сначала в основном в самиздате...

— Как же, помню-помню эту поездку, кажется, это был то ли 1977-й, то ли 1978 год. Поселили меня в гигантской гостинице с названием «Космос». Первым делом меня повезли в Звездный городок, знакомить с вашими космонавтами. Серьезные, здоровые были мужики. Я все их пытал, как они могут есть из тюбиков — это же невкусно.

— Из российских фантастов с кем-то общаетесь? Сергея Лукьяненко, например, знаете?

— Не знаю. Вашу современную литературу на английский мало переводят. Мне очень нравился Ефремов. А с братьями Стругацкими я дружил. Как-то Борис приехал на конгресс писателей-фантастов в США — это была, по-моему, его первая поездка за границу. Поклонники в Америке оплатили перелет, проживание в гостинице, а про питание как-то забыли. И он, человек большой комплекции, ходил голодный. Когда я узнал об этом, пригласил на обед: мы заказали рыбу, мясо, вино. Помню, Борис все время порывался запить мясо белым вином, а я все время останавливал его по-русски: «Это же некультурно» — и подливал красненького.

«Айзека Азимова я лечил от стресса»

— Вы же близко дружили с Айзеком Азимовым, Робертом Шекли, Артуром Кларком?

— С Айзеком мы практически выросли вместе. Помню, когда он развелся сначала с первой женой, очень хорошей женщиной, а затем и со второй — похуже, то впал в депрессию. Мы пришли к нему с приятелем, налили водки и говорим: «Пей!» Айзек, который спиртного в рот не брал, долго сопротивлялся, но поддался на наши уговоры и махнул водочки. Потом благодарил за то, что избавился от стресса. Жаль, что этих замечательных людей уже больше нет в живых. Как и не осталось той научной фантастики, на которой я рос. Знаете, как мои первые рассказы попали в Европу? Я писал их в научно-фантастических журналах, частью тиража которых затыкали дыры в контейнерах с грузами, которые доставлялись в Англию. Журналы обычно выбрасывались, пока какой-то умник не решил продавать их — по два пенса за номер.

— Не жалеете, что в Голливуде по вашим произведениям поставлен всего один фильм «Soylent Green» (по роману «Подвиньтесь! Подвиньтесь!»)? А ваш знаменитый сериал про «Крысу из Нержавеющей стали» так и не экранизировали.

— Так получилось, но я не жалею об этом. Сейчас, кстати, идут разговоры об экранизации одной из моих вещей здесь, в России. Возможно, будет еще и мультфильм.