Интервью Джеффа Голдсмита (2) (1999)

— «Понедельник 9 августа 1999 года» — дата, к которой относит нас повествование книги «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» (Make Room! Make Room!), написанной вами в 1966 году. Скоро этот день настанет. Вы можете несколько расширить временные рамки и, сравнивая факты, сказать, насколько для нас сейчас актуальна проблема перенаселения?

— Ситуация усложнилась по сравнению с 1966 годом. В то время проблемой особо никто не занимался. Когда я начал ее исследовать и увидел опасность, не стал ее приуменьшать, но и худшего варианта не описывал.

— Таким образом, мы сейчас находимся где-то на середине кризиса?

— Несомненно. Вы тут пытались пошутить на счет точной даты и места действия, упуская из вида, что книга была написана в качестве предупреждения, а не точного предсказания времени и места.

— Конечно! Я с вами согласен. Сознаюсь, мой вопрос был несколько провокационным. Все правильно, вы предупреждаете об опасности и констатируете, что вопрос о ней еще не закрыт. Это как у Оруэла (Orwell) 1984 — год прихода к власти ультрафашистов, не совсем то, что могло случиться именно в 1984 году. Речь идет не о дате, а о перспективах террора после прихода к власти таких «защитников».

— Согласен. Я не собирался точно определять центр кризиса, хотя и описывал Нью-Йорк, но если сейчас вам выпадет случай остановиться понаблюдать за тем, что у нас тут происходит, то будет над чем призадуматься. В Европе (в частности в Германии) уровень прироста населения снизился до минимальной отметки. Богатые богатеют и наслаждаются жизнью, задумываясь больше о совершенствовании своего быта, а не о приумножении семейства. Делиться ни с кем не хотят, даже если речь идет о тех, кто является их собственным продолжением. Мы живем, мы счастливы, все хорошо! А тем временем Африка вымирает от недоедания и непонятных болезней. К сожалению, все случается с нами незаметно, не все понимают очевидность опасности.

— Чему и посвящена ваша книга — предупреждению!

— Точно так. И самое грустное, что если бы мы захотели, положение не было бы таким безнадежным. По-моему все просто, надо решить проблему секса. Даже в странах не столь развитых придают большое значение половому воспитанию детей, безопасности секса, контролю деторождения. Те, кто нами управляют, стараются нас сдерживать и разрабатывают для этого все новые и новые методики.

— По-вашему эта проблема больше касается малоразвитых стран и народов, которые до сих пор не представляют конкретной угрозы, нежели такому быстро развивающемуся обществу, как наше?

— Конечно же, история нам показывает, что деньги решают все проблемы тех, кто их имеет, бедные же вымирают. Одна из концепций моей книги «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» — показать, что происходит, когда уровень жизни снижается для всех сразу. В книге богатые еще сохраняют какое-то подобие благополучия, однако что-то заставляет вас задуматься о том, насколько долго это может продлиться, так ли уж реально их благополучие в том мире, который я описал.

— Эта мысль прослеживается в фильме, т.к. там даже богатые должны жить ограниченные определенными рамками. Возвращаясь к фильму, могли бы вы рассказать о том, как сюжет книги превращается в сценарий фильма?

— Я бы сказал, что в данном случае меня заставили, как всегда.

— И как это?

— Заставили и все! Один адвокат позвонил моему агенту для того, чтобы сказать, что ему понравилась книга, и он хочет поставить по ней фильм. Однако денег у него было не густо. Я и мой агент, как порядочные, согласились на это дело за очень скромное вознаграждение и низкий процент за использование авторских прав после выхода фильма на экран. Все закончилось обещаниями честных расчетов, посулами высоких оплат в случае, если фильм станет кассовым.

— Интересно, как вы отнеслись к тому, что киношники изменили содержание вашего романа.

— Книгу и права на ее использование они получили, а потом на студии решили, что одной проблемы переселенности планеты недостаточно для сценария. С помощью сценариста Ст. Гринберга, роман превратился в канибаллистическую сказочку. Он написал сценарий, а потом просто исчез. Для него это было просто забавой, он не брал себе дурного в голову. Фильм уже снимался, когда он явился с известием, что работает над следующим сценарием. Экранизация — дело трудное. Я это знаю. И потому я был совершенно спокоен, когда обнаружил, что они так изменили содержание романа. Сценарий мне особо не нравился, но я знал, что время до начала съемок еще дает шанс исправить те ошибки, которые были допущены сценаристом. Это счастье, что я был постоянно рядом и смог своими советами хоть немного приблизить то, что увидят зрители, к тому, о чем пишется в романе.

— С готовностью ли воспринимались ваши советы?

— В совершенной степени. Там была сцена, во время которой Ширли в элитном гастрономе выбирает для покупки натуральные продукты. Все они были упакованы в пластик. Ну какой может быть пластик в описанное время, ведь его получают из нефти, которой уже почти нет. Таким образом, Ширли принесла свою сумку, и ей все продукты без оберток так и сложили прямо туда. И никаких возражений никто не выразил.

— Принимали ли вы участие в рекламной компании фильма?

— Договорились, что этим займется Чак Бейверман. С ним поговорил я, и его ребята воплотили наши задумки с чудесным монтажом самого Чака, в котором oтражается связь проблем нашего времени с тем, во что они могут вылиться в будущем.

— Поправьте меня, если я не прав, ведь это он делал сцены предсмертных видений Сола?

— Правда, и у него отлично получилось!

— А как вы относитесь к тому, что в сценарии возникла и воплотилась идея использования суицидного центра?

— Эта идея не нова в научной фантастике. Что касается меня, я ни за что не стал бы касаться этой темы, я не пишу о том, чего не знаю. Однако, увидев, как эта тема вошла в канву фильма, я понял, что она может присутствовать в фильме. Она хорошо отработана и может сослужить хорошую службу фильму. Да и в проекте все выглядело неплохо, а то, что они придумали и воплотили в фильме, сама техника, приспособления, были просто великолепны.

— Пришлось ли что-либо вырезать из фильма?

— Ну, взятая из книги сцена, во время которой телохранитель защищает Ширли от хулигана. Так же вырезали некоторые из сцен, где Эдди Роббинсон в той или иной мере обвиняет государство и церковь в некомпетентности и бессилии по отношению разрешения проблемы перенаселенности. Так или иначе, пришли к мнению, что лучше сделать акцент на проблеме каннибализма и не стоит заострять слишком много внимания на том, что именно написано в моем романе.

— Знакомая ситуация. Как складывались ваши личные отношения со съемочной группой?

— Они были очень теплыми. Технический состав группы — они самые главные, без них ничего не получится. И первое, что я сделал, — подарил каждому свой роман — первоисточник, они к такому, как вы понимаете, не привыкли. Однако большинство из них прочло книгу, и теперь с большим пониманием относились к тому, что они делали. Это также сплотило команду, каждый осознавал свою роль и степень ответственности и считал своим долгом поделиться со мной своими идеями.

— Как вам работалось с легендарным Г. Робинсоном, ведь это был его 101-й и, как ни печально, последний фильм?

— Он был чудесным человеком. Как-то я был свидетелем того, как Г. Робинсон говорил с директором группы о герое фильма, роль которого он играл и о том, сколько маловажного и несуразного обнаружено им в сценарии. Я представился ему, и мы вместе отобедали. Я объяснил Г. Робинсону, что его герой единственный представитель старого доброго времени, и, поняв уникальность этого факта, актер всю душу вложил в исполнение своей роли. Это он руководил постановкой сцены, во время которой он и Хестон вкушают несинтетическую пищу и Эдди (Сол) показывает ему, как это принято было делать. Сцена была просто замечательная; стоило посмотреть на скованные движения Чарли Хестона и его удивление от тех манипуляций с пищей, которые проделывал Эдди. Когда закончили снимать сцену, вся съемочная группа не смогла сдержать желания поаплодировать ее исполнителям, ведь именно такие сцены украшают фильм.

— Вы наверно согласитесь, что здесь есть что-то от горькой иронии, я имею в виду то, как он вжился в роль своего героя в фильме, и то, что он умер сразу после окончания съемок?

— Да, Эдди был замечательным человеком, знавшим цену жизни. Он никому из нас не сказал о том, что болен раком, наверняка хотел как-то отвлечься от мыслей о болезни, загрузив себя работой. Эдди знал, что это его последний фильм. Когда он умер, все в студии ломали голову над тем, вырезать ли сцену с его самоубийством или оставить, даже выдвигалась идея сделать дополнительную версию, где его герой не умирает. Предполагали, что сцена самоубийства очень расстроит зрителей. При чем тут зрители, если кто и расстроился по поводу вырезанной сцены, так это Эдди! Уже тогда я знал, что никто ничего не будет изменять в фильме, особенно такую важную его часть, потому не очень то волновался. Все так и вышло, как я и предполагал. Никаких отрицательных зрительских отзывов не было, и сцены с Эдди никто не тронул. Эдди просмотрел смонтированные части фильма, и они ему очень понравились, но всю ленту он так и не успел посмотреть — умер.

— Как Вам работалось с рыцарем НФ Чарлтоном Хестоном?

— Настоящий профессионал и приятный человек, но после нескольких встреч вначале, я с ним практически не общался. Он явился, сделал свои сцены и на этом — все!

— Что-нибудь интересное осталось в памяти от работы с Джозефом Коттеном (Joseph Cotten)? (исполнял роль Саймонсона)

— Приятный человек. Проработал на съемочной площадке один день, ничего необычного не помню. Чак Коннорс (Chuck Connors) (телохранитель Ширли), вот с кем было приятно и весело работать. Роман ему очень нравился. И я помню, как он, в шутку, наорал на директора фильма Дика Флегера (Dick Fleischer), негодуя на неудачное, по его мнению, название фильма, на нежелание босса назвать киноленту так, как и книгу. Утихомирились и услышали, что лет 10 назад Дени Томас (Danny Thomas) уже сделал фильм под названием «Дайте спать папочке» (Make room for daddy). По мнению координационной, группы зритель мог принять за ремейк их фильм, в общем, проехали. Подчас трудно недооценить всю степень тупости некоторых работников Голливуда.

— Знакомо, знакомо.

— И знаете, именно люди этого типа предложили назначить премьерный показ фильма на вторник, исходя из того, что по сценарию именно этот день был официальным праздником типа нашего Дня Благодарения. От этого фильм спас гениальный контрдовод: оказывается в тот вторник евреи праздновали свой Yom Kippor — день строгого поста.

— Вот это действительно весело!

— Название фильма не очень удачное. Представляете, они даже не поняли что же такое «Цвета соевой поросли». Не удосужились даже у меня спросить.

— Как это ни забавно, но это именно тот вопрос, который мне нужно было задать Вам после предыдущего. Так что же это такое?

— В книге говорилось о сырье этого типа, из которого делались крекеры. Соя + чечевица = сочечевичный, вот по такому принципу я создал новое слово. По моему мнению, исходя из прогнозов, пища будущего — вегетарианская. Однако в фильме это сырье рекламируют как «чудесный морской продукт из планктона». Но это же микроскопические представители фауны, не флоры. Видели бы вы их лица, когда до них дошла разница, просто смех. Интересно, как бы они предложили использовать в кулинарных изысках морские водоросли?!

— Ну да! Особенно после того, как по фильму Сол узнает, что океан мертв, раскрывает действительный источник питания людей, делает открытия, которые и доводят героя до самоубийства.

— Правильно. У меня как-то выпало из памяти, но именно скованность мышления и стала причиной некоторых «неточностей» фильма. Черт побери, но было же что-то, заставившее их долго сомневаться в правильности их названия фильма, и не зря последними его кадрами была сцена расчистки пустыря для новостройки, разве это не было достаточно символично, чтобы изменить название фильма в пользу книги «Подвиньтесь! Подвиньтесь!»?

— Хотелось бы вам, чтобы в один прекрасный день кто-нибудь снял еще один фильм по вашей книге, и оставить для него ее название?

— Только с условием как можно более точной передачи содержания книги, а не фильма. Я согласен с тем, о чем мы только что говорили, в своей книге я обвиняю человечество в недальновидности и бездеятельности, а в фильме все низведено до злой воли какой-то корпорации, оперирующей с тем, чего нет и не может быть на свете. Каждый должен спросить себя, правильно ли он живет и исправить что нужно, пока не поздно.

— Какие фильмы сейчас снимаются по вашим произведениям?

— Их не много. Сейчас отрабатывается кино версия «Стальной Крысы» и надеюсь, что скоро мы ее увидим на экранах. Занимается этим кино команда Мэла Гибсона (Mel Gibson). Студия «Айкон» (Icon Pictures) купила права на экранизацию «Мультипликационной Машины времени» (The technicolor time machine) и разработала очень неплохой сценарий. Есть еще компания, которая называет себя студией нетрадиционного кино. Они взяли три моих старых рассказа и соединили их одной канвой в киносценарий. Кто его знает, может в данную минуту решается проблема, будет ли показываться фильм по моему роману в кинотеатре у вас по соседству, и если будет, пойдите и прочтите имя директора съемочной группы. Может там будет стоять мое имя, а?

— Что, правда?

— А почему бы и нет, я еще так молод.

— И то правда. Возвращаясь к тому, что было написано вами, давайте поговорим о мультфильме «Тяжелый металл» (Heavy metal)?

— Я написал сценарий. У нас за него никто не взялся. Позже один человек мне сказал, что в Канаде есть люди, которые смогли бы его снять. Однако совместный проект требовал финансово-юридической доработки, у них там свои налоговые законы. Ну так вот, они мне хорошо заплатили, но со сценарием сделали все, что хотели. Фильм был сделан с точностью «наоборот» и на это ушло еще 6 месяцев. Я уже о деньгах и не думал, а расстраивался по поводу такой задержки выхода картины на экраны.

— А какие фильмы вам нравятся?

— Я киноман. Люблю классику типа «Гражданина Кейна» (Citizen Kane), как и многие другие, однако нахожу особое удовольствие от просмотра работ Сергея Эйзенштейна (Sergei Eisenstein). По-моему я попал в особые списки ЦРУ из-за пристрастия к русскому кино. Великим художником он был, сам ставил все сцены, продумывал все до мельчайших подробностей. За это я его и уважаю.

— Последний вопрос. Ожидается ли выход следующего сериала из цикла «Звездных войн»?

— В последнем сериале мне нравятся первые фильмы, а сейчас начинаю беспокоиться из-за того, что не чувствую незыблемости в использовании своих авторских прав. Как далеко эти люди могут зайти! Просто диву даешься, с какой легкостью они жонглируют теми образами, которые я создавал. Сделал я обложку для одного моего сборника: среди песков одинокая фигура в лохмотьях, тюрбане и с огромным посохом. А теперь мне кажется, что я видел этот образ в одном из фильмов.

— Ну конечно. Всадники пустынной планеты Татуин.

— Что-то в этом роде. Схожу посмотреть, когда у нас будут показывать. Надеюсь, что понравится мне. Очень не хочется, чтобы НФ кино ужасало. И совсем не надо, чтобы серьезная НФ была уж слишком серьезной на экране. Все должно быть сделано умно, талантливо. Я уверен, что вскоре серьезная НФ вернется на экраны. Давайте наберемся терпения и подождем.

— Готовы, но чем раньше это произойдет, тем лучше. Гарри, благодарю вас еще раз за то, что столько интересного рассказали об экранизации вашего романа «Подвиньтесь! Подвиньтесь!»

— Всегда вам рад и благодарен за неравнодушное отношение к нашим проблемам.