«Год 2000-й в Бирмингеме» (The Year 2000 in Birmingham) (1981)
Вернуться в первый раз я не сподобился — тысячный год выдался неудачным. Ужасные зимы с повсеместными морозами не в моем вкусе, как и наводнения в Египте. Пока взвешивал все за и против, время шло в совершенно ином, непривычном для меня темпе — я и глазом не успел моргнуть, а уже наступил 1001-й, начался отсчет нового тысячелетия, или миллениума, как его еще называют. Но я дал себе слово через год — в смысле, через тысячелетие — обязательно быть на месте.
А слово свое я держу всегда. Во всяком случае, так обо мне говорят. И вот он, год 2000-й; я набираю полную грудь воздуха и принимаюсь за дело. Как ни крути, обещание надо выполнять. Но я уже упоминал, что не успеваю за временем: когда спохватился, было 27 июня, а не первое января. Впрочем, это достаточно близко. Да и год тот самый, никаких сомнений.
Немедленно вниз, сквозь облака: плечи расправлены, борода кольцами. Давши слово — держись. Ужо покажу всем насмешникам!
Пронизывая облака, я спохватился: не выбрано место для приземления. Не сказать, что это было так уж важно, — главное, я выбрал правильный мир. Ладно, решил я, положусь на волю случая. Зажмурился, сделал две бочки и иммельманову петлю, потом открыл глаза и увидел несущийся навстречу остров. Все дороги на нем были кривыми, как фараоновы помыслы, но одну подходящую я все же заметил, она шпарила прямиком по зеленому ландшафту. Я летел над ней, пока она не пересекла некое загадочное сооружение, смахивающее на миску со спагетти; там я дорогу потерял.
Я спикировал прямо в клубы угольного дыма, а пока откашливался, внизу появилась кольцевая дорога, и казалось, она уходит в бесконечность. Придя в отчаяние, я хорошенько напряг слух и внял сладостному звону колоколов. Где-то здесь живут мои почитатели! А колокола все звенели; я полетел на этот звук.
Храм носил название «Ройал Ангус»1. Я решил считать это добрым знаком, — возможно, место как-то связано с Красавчиком принцем Чарли2, к которому я благоволил.
Я совершил посадку, оправил свои белые одежды и приблизился к вратам церкви, охраняемым крепкого телосложения местным жителем.
— Не рановато ли для маскарада, чувак? — недружелюбно оглядев меня с головы до ног, осведомился он. — Сюда вход по билетам.
— Мне, дабы войти в храм, достаточно постучать.
— Приятель, может, оно и так, но без билета тебе тут делать нечего, будь ты хоть сам Иисус Христос.
Я благосклонно улыбнулся ему и заговорил, но слова мои утонули в хлынувшем из церкви реве. Страж врат просиял и указал на седоволосого мужа — его на стуле с колесами катил другой муж, еще более седой и толстый.
— Вот уж не думал, что сюда заявится старина Родж! — заявил привратник. — Старина Дэйв молодец, что прикатил его в крутейшем инвалидном кресле. Что, ребята, решили опрокинуть церемониальную пинту?
Ритуальное возлияние? Это хорошо.
— Я тоже вернулся, внемлите же...
Снова никто не услышал меня — тот, кого звали Родж, принял у своей паствы два огромных питейных сосуда и поднял их перед собой дрожащими руками. Еще два перестарка, трясущихся куда пуще, вскочили с кресел-колесниц и засеменили на костылях, дабы схватить священное питье. Воздетые сосуды со звоном ударились друг о друга, загремели падающие костыли.
— Наши классные доходяги, — с нежностью глядя на старцев, проговорил привратник. — У обоих цирроз, но оба сегодня здесь, на двадцать девятой годовщине «Брам-груп»3.
— Это секта?
— Слишком мягко сказано! Долговязого зовут Брайан, а лысого, сгорбленного — Гарри.
— Здешние святые?
— Для многих — да, а для меня они просто славные ублюдки.
— В смысле, незаконнорожденные дети, бастарды?
— Давай без этих гадостей. И вообще, предъявляй билет или проваливай.
— Что значит — проваливай? Сюда я явился, дабы сберечь...
— Со сбережениями дуй в банк, он через улицу. Мешаешь самое интересное посмотреть — они уже по третьей цапнули, скачут ноздря в ноздрю.
— Миллионы ныне живущих обретут бессмертие...
— Эти старикашки уже его обрели, хоть и пьют горькую слоновьими дозами. — У привратника вдруг глаза полезли на лоб. — Господи боже, ты только посмотри, что вытворяют!
Едва я собрался ответить на это прямое обращение, как он захлопнул перед моим носом врата. Столь необычный поступок напрочь сбил меня с толку. И что мне оставалось делать? Только повернуться и уйти куда глаза глядят. Я до того задумался, что не заметил, как очутился у себя, среди клубящихся облаков и поющих арф. И отсутствовал я немало — календарь показывал май 2001-го. Опять я пропустил миллениум.
Впрочем, что для вечности тысяча лет? И чем плох год 3000-й? Надеюсь, в следующий раз не придется лицезреть сей загадочный ритуал.
Или придется? Нет, исключено. Жрец Родж не будет наполнять пинтовые кружки для святых Брайана и Гарри до скончания веков. Такое просто невозможно.
Но почему же тогда в календаре, на отметке «3000», я написал: «Заглянуть в молельню "Брам-груп"»?
Примечания
1. «Ройал Ангус» — гостиница в Бирмингеме.
2. Красавчик принц Чарли — прозвище Карла Эдуарда Стюарда, претендовавшего на английский и шотландский престол как Карл III.
3. «Брам-груп» — клуб любителей фантастики в Бирмингеме.