Глава 2

Самый большой вулкан на материке Караэли снежноголовый красавец Гругугужу-фай отчаянно дымил в то утро. И дым был странно полосатый — черно-серо-белый, он напоминал трехцветную зубную пасту, выдавливаемую из пластикового тюбика. Гругугужу возвышался над уровнем океана почти на четыре с половиной тысячи метров, и ледяная шапка его, растаяв в результате очередного извержения, восстанавливалась необычайно быстро. Густые клубы, изрыгаемые кратером, в значительной степени состояли из сконденсированных водяных паров, так что дым, сползая вниз с поднебесной морозной верхушки, интенсивно терял воду на склонах.

Пиррянская операция «Погружение в преисподнюю» была четко спланирована и исполнялась поэтапно следующим образом. С целью энергетической подстраховки и обеспечения готовности к любым внезапным поворотам событий непосредственно над жерлом завис линейный крейсер «Конкистадор». Через его нижний люк в кратер опустился универсальный супербот. Тут же и обнаружилось, что зеркало расплава стоит намного ниже прежнего. Лава отступала, что в лучшем случае подтверждало прогнозы сейсмологов, а в худшем и вовсе обрекало пиррян на неопределенно долгое вынужденное бездействие, если задуманное погружение в недра на этот раз не удастся. Словом, до самой магмы супербот долететь не смог, так как жерло ближе к основанию горы начинало стремительно сужаться. И в дальнейшем путь был уже направлен так называемый тектоскаф, то есть тектонический батискаф. Термин был не вполне корректный, если буквально перевести с греческого, но всем понравился. Тектоскаф был полностью подготовлен к погружению в лаву. Оболочка диковинного устройства могла выдержать температуру в пятнадцать тысяч градусов и давление в миллион атмосфер, то есть на нем не то что в недра планеты опускаться — на нем можно было нырять в какую-нибудь скромных размеров остывающую звезду.

Но много ли могли увидеть и понять пирряне, находясь внутри этой тесной скорлупы, вмещающей экипаж из девяти человек и десятка полтора сложнейших приборов? Опустившись на достаточную глубину в магму или встретив врага, отчаянные бойцы рассчитывали сразу выходить наружу. На случай неблагоприятного стечения обстоятельств предполагалось подключить к атаке боевой резерв — еще два таких же тектоскафа.

Однако на первых десяти километрах погружения не нашлось работы даже для одного сферического кораблика. Температура и давление планомерно росли в полном соответствии с законами геофизики. Прощупывание расплава вперед, по ходу движения, свидетельствовало лишь о том, что Моналои — молодое небесное тело, и в центре его еще не образовалось отвердевшее ядро. Но это все была сплошная рутинная планетология, интересная разве что теоретикам, а ничего практически важного зафиксировать пока не удавалось. Пресловутые монстры точно повымерли все. И даже никаких экстраординарных всплесков сейсмической активности отмечено не было.

Скорость погружения увеличили до максимальной. Боевая часть группы откровенно заскучала. Тяжелые, неудобные, стеснявшие движения костюмы казались бессмысленной выдумкой в этом мертвом спокойствии моналойских недр. Язон и Арчи наоборот напряглись сильнее обычного. Затишье, как подсказывал опыт, не сулило ничего, кроме бури на финише, да и некоторые чисто геофизические параметры уже переставали нравиться юктисианскому ученому. Аномальные явления давали себя знать и могли оказаться пострашнее всяких клювастых монстров.

Арчи, как физик физику, нашептал что-то Стэну на своем птичьем языке. Даже Язон ничего не понял в нагромождении таких терминов, как синклинали, тензоры, планетезимали и квазикомпрессия. Но у Стэна глаза сразу округлились, лицо вытянулось, а на лбу появились бисеринки пота. Все это Язон смог увидеть благодаря специальным псевдоэкранчикам, вмонтированным в супершлем каждого из десантников, и позволявших вызывать на связь трех человек одновременно. В настоящий момент Язон наблюдал за Метой, Арчи и Стэном. Комментариев к бурной реакции пиррянского ученого не последовало, и Язон, секунд пять посомневавшись, отправил очередную бодрую сводку на поверхность:

— Все в порядке, движемся прежним курсом.

Пси-связь, вопреки опасениям, работала идеально. Ответ Реса пришел незамедлительно. Погружение продолжалось.

Первую тревогу высказала Миди.

— Они где-то здесь, — прозвучал вдруг во всех наушниках ее испуганный голос.

Тектоскаф опустился уже на глубину восьмидесяти двух километров. По всем расчетным данным здесь должно было начинаться резкое уплотнение окружающей их планетной мантии, но приборы ничего такого не фиксировали. Среагировала одна только Миди.

— Кто — они? — спросил Язон озадаченно. — Те самые монстры?

— Может быть, но скорее всего, кто-то другой. Я не могу объяснить. Я чувствую, — как бы оправдываясь, добавила Миди.

И тут Стэн объявил:

— Дальше дороги нет.

Тектоскаф плавно затормозил и повис в расплаве, а возможно сел на что-то твердое. Трудно было сказать наверняка, тем более что в буквальном смысле устройство это сесть никуда не могло, так как окружено было слоем текучей плазмы, удерживаемой между двух сфер электромагнитной защиты.

— Что, — поинтересовался Язон, — мы все-таки добрались до твердого ядра планеты.

— Если бы! — почему-то со злобой откликнулся Стэн. — Мы просто уперлись в стенку защитного поля, во много раз более мощного, чем наше.

— Вот это и есть то, о чем я говорил, — самодовольно прокомментировал Арчи.

— Ну, раз ты такой всезнайка, — еще больше разозлился Стэн, — объясняй, что теперь делать.

— Выходить наружу и смотреть на это дело вблизи, — ни на секунду не задумавшись, выдал ответ Арчи.

Идея была достаточно сумасшедший, чтобы понравиться всем пиррянам.

Начали готовиться к выходу.

И тут Миди настойчиво повторила, с явным упором на первом слове:

— Они где-то здесь.

А уже секунд через десять никаких телепатических способностей не требовалось, чтобы разглядеть их. Все-таки это были именно те самые монстры. Стэн настроил аппаратуру на максимальное разрешение, и каждый из десантников смог увидеть на своем экранчике псевдозрительный образ: сквозь стенку силовой защиты прорывались клювастые уроды. Не то чтобы очень торопились или очень жаждали оказаться по эту сторону они в буквальном смысле прорывались. То есть стенка защитного поля лопалась, как тонкая живая мембрана, и через несколько секунд вновь срасталась за спиною очередного монстра. Диковинные существа плыли в расплавленной магме, как глубоководные рыбы в океане. Руки и ноги для движения им не требовались. Клювы рассекали горячую лаву, тела волнообразно изгибались и стремительно уходили вверх — быстрее, чем пиррянский тектоскаф опускался вниз. А самым интересным было то, что на присутствие пиррян никакого внимания эти уроды не обращали. Там, на верху, все вокруг были для них врагами, здесь — жизнь строилась по каким-то иным законам. Или — как вариант — они просто не замечали чужеродного предмета, хотя некоторые проскальзывали едва ли не в полуметре от подземного корабля.

Понятно, что наблюдать за этим процессом безучастно пирряне сумели минуты две, не больше. Тектоскаф не являлся боевой машиной. Для любых активных действий требовалось выйти наружу. И Керк дал приказ на выход. Советоваться с базой наверху не стали, просто поставили в известность. Да и что могли посоветовать люди, на которых сейчас не давили миллионы тонн раскаленной магмы? Пока не увидишь преисподнюю своими глазами, невозможно сделать правильный вывод, как победить чертей в их собственном царстве.

Процесс выхода был непрост и затянулся минут на десять, пока все восемь покинули тектоскаф через последовательно открываемый и закрываемый тройной шлюз индивидуального пользования. Первым выходил Керк, и не испытал никаких особенных эмоций. Спецкостюм благополучно выдержал все нагрузки, а проплывающие мимо монстры ничем новым вождя пиррян не порадовали. Сам он от стрельбы и прочих действий решил воздержаться вплоть до полного завершения высадки десанта.

На борту тектоскафа остался Гриф. Стационарный прибор связи позволял ему общаться со всеми одновременно, и на случай объявления тревоги хотя бы одним из десантников Гриф имел инструкцию готовиться к аварийной эвакуации, а также по первому требованию открывать как основной, так и резервный шлюзы.

Но ничего тревожного не наблюдалось. Как назло. Продолжалось плавное монотонное, прямо-таки убаюкивающее проплывание монстров сквозь защитной экран. Никому, даже Керку и Мете, даже отчаянному Ронусу, не хотелось в такой ситуации уничтожать предполагаемых врагов. А уж Ронус-то с давних пор славился своей привычкой стрелять по любой движущейся мишени раньше, чем сумел определить, что это. Однако сейчас и ему представлялось намного более заманчивым проникнуть в цитадель врага, то есть по ту сторону. Раз уж никто не мешает. По крайней мере, казалось, что не мешает никто.

— Давайте попробуем проскочить туда, — выразил, наконец, Арчи общую мысль. — Подкравшись к самой стенке и выбрав момент, пока мембрана не успела зарасти, мне кажется, это вполне реально сделать.

Теперь первой рискнула прорваться в неизвестность Мета. И сразу за ней, через то же отверстие, ринулся Язон. Судьба слишком часто разлучала их, и всякий раз это влекло за собой серьезные, почти смертельные опасности. Он больше не хотел рисковать. И он успел.

«Даже ботинок с ноги не потерял, как когда-то во время прыжка через рванавр!» — подумалось в шутку.

Мрачноватая получилась шутка. Ведь в данной ситуации потеря ботинка, а точнее любой самой крошечной части уникального термоскафандра могла означать лишь одно — мгновенную гибель.

А вот по ту сторону экрана было действительно интересно. Во всяком случае, оригинально и ново. Температуру датчики показывали практически такую же — около двух тысяч градусов по Цельсию. Давление тоже пока не изменилось. А вот освещение оказалось просто ослепляющим после кромешной тьмы. Преобразователи электромагнитных излучений едва успели перестроиться на оптический диапазон. Псевдозрительные сигналы больше не требовались. Внутренняя поверхность защитного экрана сочилась мягким красновато-оранжевым светом. А внизу сквозь желтоватый туман виднелось неясное шевеление. Оттуда и продолжали выныривать монстры, правда теперь все реже и реже. Процесс неумолимо замедлялся, если не сказать заканчивался. Но им повезло: внутрь успели проскочить все. Или не повезло, если окажется, что обратной дороги нет, а кислорода в каждом скафандре, как известно, на восемь часов. Или что там раньше закончится? Энергоресурс системы охлаждения?

«Об этом не стоит сейчас думать», — оборвал сам себя Язон, и поинтересовался у Керка:

— Будем опускаться?

Керк помычал нечто неопределенное в том смысле, что он-то не возражает. А Стэн с присущим ему цинизмом, поинтересовался, каким образом Язон собирается это делать, и что именно он называет низом.

Вопрос был хороший, можно сказать, грамотный вопрос. Так как оказались они все в невесомости и болтались возле светящейся сферической поверхности, как полусдувшиеся воздушные шарики под потолком. Клубящийся желтый туман с темно-серыми вкраплениями находился точно так же внизу, как и вверху или сбоку. Арчи сформулировал точнее.

— То, что является целью, находится не вверху и не внизу, а впереди. Если конечно вы не собираетесь двигаться, повернувшись к цели спиною. Ну, а для движения вперед у нас есть как резкая реактивная, так и слабая гравитонная тяга, предлагаю начать со второй. Заодно и узнаем, не держит ли нас кто-нибудь здесь, специально прижимая к защитному экрану, словно подопытных насекомых к стеклу.

Лучше бы Арчи не говорил последних слов. Они произвели слишком сильное впечатление на главную ударную силу пиррян — решительного и не знающего сомнений Ронуса.

Ронус предпочел не размениваться на рискованные эксперименты с гравитонной тягой, требующей, как известно, чрезмерных энергозатрат, а сразу пальнул в оранжевую стенку из реактивного пистолета. Плазменный заряд, надо заметить, легко прошил защитный экран и быстро растворился в магме, смешавшись с нею. А Ронус строго по законам ньютоновской механики полетел в желто-серый туман. К счастью, кроме ньютоновской механики действовала здесь еще и какая-то своя, поэтому, не скрывшись окончательно в густых клубах, Ронус завис опять. И похоже, обошелся без серьезных повреждений организма, во всяком случае сигналов бедствия он не подавал.

И в тот же миг все пирряне, не сговариваясь переключились на его внешние датчики и увидели, то, что скрывалось под туманом внизу. Все-таки внизу. Всем было проще думать именно так. Потому что внизу простирались плантации. На них росли черновато-рыжие скрюченные деревца, меж рядами которых плескалась дымящаяся багровая жидкость. По колено в этой жидкости ходили уже известные пиррянам монстры и уныло собирали что-то, обламывая с черных ветвей желтые сверкающие многогранники и сваливая их в большие бурые, как будто ржавые контейнеры. Картина эта карикатурно до неприличия напомнила им то, что совсем недавно довелось увидеть на поверхности Моналои. И подобная аналогия вызывала ощущение ирреальной жути.

Пирряне, конечно, все и сразу последовали примеру Ронуса. Не теряя времени, они катапультировались вниз, тем более, что Арчи, наблюдавший за прохождением через экран сначала монстров, а затем плазменных зарядов, уверял всех: возвращение назад проблемой не будет. Стреляли все дружно практически в одну точку: во-первых, не хотелось разлетаться в разные стороны, а во-вторых, существовала же опасная вероятность повредить собственный корабль. А Ронус, хоть и горячий парень, но направление первого выстрела выбрал верно, успел сообразить, что к чему.

И вот когда все восемь уже опустились ниже тумана, не потребовалось даже специальной оптики, чтобы разглядеть некоторые весьма существенные детали.

На этой странной подземной плантации надсмотрщики не бросались в глаза так явно, как простые десятники и сотники наверху, но, конечно же, были они и тут. Первой среагировала опять Миди. Еще наблюдая за странными работниками глазами Ронуса, она не могла не пркомментировать:

— Эй, смотрите, так вот же они! Я именно их и чувствовала еще оттуда.

Никто не понял поначалу, о ком это она. Но теперь увидели все, безошибочно и сразу.

Над рядами деревьев летали маленькие черные шары, не больше человеческой головы в диаметре. Они перемещались то медленно, то необыкновенно резво. И время от времени ударяли по головам не слишком расторопных монстров. Трудно было сказать наверняка, приходили шары в соприкосновение с головами непосредственно, или выстреливали каким-нибудь зарядом, но цель подобного битья представлялась недвусмысленной.

И еще одна любопытная подробность обнаружилась. Не было у здешних работников никаких клювов. Вылитые люди, только из других материалов сделанные. И женщины среди них попадались. Немного на общем фоне, но попадались. И это почему-то показалось Язону особенно отвратительным. Если мужчины в своем уродстве могли хотя бы восхитить силой, мощью, то женщины были просто плохо сделаны — без вкуса, без души, без фантазии... «О чем это я? — удивился сам на себя Язон. — Кто мне, собственно, сказал, что они кем-то сделаны? А ведь говорил кто-то... И вообще, логика подсказывает: не могут такие нечеловеческие условия сформировать тип организма, идентичный homo sapiens по внешнему виду. Быть такого не может!».

Размышления эти прервал громкий окрик Стэна:

— Внимание! Объект летит в нашу сторону! Цель неизвестна.

Один из черных шаров, позабыв о своих обязанностях надсмотрщика, начал подниматься. Медленно, неторопливо, но со всей очевидностью идя на сближение. Это могла быть и случайность. Допустим, чужеродный шар просто собирался превратиться в известную пиррянам разновидность «клювастый монстр» и, никого не зацепляя по дороге, даже не замечая никого, как водится, уплыть за желтые облака и дальше — сквозь оранжевую сферу.

Язон решил, что самое время еще раз выйти на связь с Ресом. Получилось. Уже хорошо. Значит, экран, по крайней мере, пропускает пси-сигналы.

— Монстры вылезли наружу из кратера? — задал он свой главный вопрос базе.

— Нет, — сказал Рес. — Даже над поверхностью лавы не появились. В общем, мы тут ни одного до сих пор не наблюдаем.

И в этот момент встрепенулся Арчи:

— Эй, смотрите! Он же не просто приближается, он увеличивается в размерах. Смотрите, как будто надувается!

А все уже и так следили за шаром очень внимательно.

— Тип оружия? — быстро и по-деловому спросил Керк.

— Ультразвуковой молекулярный деструктор будет лучше всего, я полагаю, — предложил Стэн.

— Постойте, не надо! — неожиданно попросила Мета. — Мы же еще ничего не поняли.

— Почему?! — удивился Стэн. — Ты что такое говоришь? Когда поймем, поздно будет.

— Но Арчи говорит, что нельзя.

— Почему?!! — еще громче взревел теперь уже Керк. — Пусть Арчи сам скажет.

— И скажу! Мне не нужны адвокаты!

Мета хотела сделать, как лучше, но Арчи, выходит, обиделся. А точнее расстроился, ощущая знакомую безнадежность ситуации.

— Я не жалею здесь никого, — начал объяснять он. — Вы же знаете. Но сейчас мы не на своей территории. Надо понять для начала хотя бы принцип их устройства. Ни плазма, ни деструктор не годятся. Их много, они чего-то хотят от нас... Понимаете?

Удивительно, но пирряне-таки слушали его.

— Словом, — продолжил растерявшийся Арчи, — пусть Миди попробует сказать.

Черный шар медленно раздуваясь, наплывал.

— Миди, не молчи, — попросил Язон. — Что ты сейчас чувствуешь? Мы все ждем твоего ответа. Это очень важно!

— Мы ждем еще ровно пять секунд! — скорректировал Стэн.

А по резким телодвижениям Ронуса, принимающего довольно нелепую в невесомости боевую стойку, Язон догадался, что и пяти секунд пиррянам не выдержать.

И в тот же миг Миди выкрикнула:

— Он полон ненависти! Ненависти к вам! А я...

Остального никто не услышал. После подобных слов команда «пли» уже не требуется пиррянам. Пять стволов грянули одновременно: два деструктора и три плазменных струи. Шар мгновенно взорвался, растекся по впятеро большей площади ослепительной молочной кляксой и быстро потух, оставляя наблюдателям на память красное мерцание на обожженной слишком ярким светом сетчатке глаза.

А Язон ощутил сразу резкую головную боль, знакомую еще по телепатическим ударам на Пирре. Он едва не потерял сознания и тут же оглянулся на Миди, мол, ей-то каково?

А ей и впрямь пришлось не сладко. Миди странно свернулась калачиком, словно ребенок в постели. Поза эмбриона — есть еще такое название. И ничего тут странного нет. В невесомости расслабленное тело, не контролируемое мозгом, часто сворачивается именно подобным образом.

Язон, используя гравитонную тягу, рванулся к Миди первым, Арчи оказался тут же, подхватывая ее под другую руку, как будто во всем этом был хоть какой-то смысл. Но при чем здесь смысл? Просто естественное движение души. Осознание случившегося пришло чуть позже.

— Миди! — закричал Арчи.

Но стало уже ясно: всякая пси-связь с Миди отключилась. А как еще можно узнать, жив ли человек, когда вокруг температура и давление, словно в установке по производству искусственных алмазов?

Отчаяние охватило Язона. И он скомандовал, даже не удосужившись ничего объяснить:

— Уходим!

И кто дал ему право командовать? Во всех боевых операциях неизменно верховодил Керк. Он и возмутился первым:

— Как это уходим?

— Миди... — Язон замялся, — Миди плохо. Немедленно уходим.

Керк что-то понял или, возможно, почувствовал. Возражений не последовало, он сразу продублировал приказ для всех.

Далеко внизу лениво поднимались вверх несколько черных шаров. Два или три, кажется, уже начали распухать, но убедиться в правильности предположения никто не успел. Не хотелось терять времени. Ясно было, что первый этап штурма окончен, а уж как его расценивать: успешный, неудачный, провальный, катастрофический — это будет видно, только там наверху, когда прорвутся к своим.

Желто-серый туман преодолели без приключений. Защитную оболочку тоже проткнули легко. Либо она была полупроницаемой, либо... тоже некогда думать! А тем более ставить эксперименты. Гриф встретил их спокойно и четко провел загрузку тектоскафа.

— Ранена? — спросил он, указывая на Миди.

— Неизвестно, — лаконично ответил Арчи.

Гриф не стал расспрашивать о подробностях, только подумав секунду, очень серьезно посоветовал:

— Не надо здесь разгерметизировать скафандр. Ее внутренняя аптечка и так сделала все, что смогла, а риск слишком велик. Мы еще не вылезли отсюда. Давайте остальные проблемы решать на борту «Конкистадора».

Все согласились с юным пиррянином. И дальнейший подъем прошел в полном молчании.

Язон вышел на связь с Ресом и попросил подготовить реанимационный комплекс. Подъем длился двадцать минут, но они показались вечностью. Пирряне умели принимать смерть с достоинством, но они вовсе не были черствыми. Они знали цену смерти. И дрались за каждую человеческую жизнь. Им было особенно тяжело думать, что в эти двадцать минут они, возможно, поднимают на поверхность планеты не молодую, красивую и талантливую Миди, а лишь ее мертвое тело. Пирряне уже успели привязаться к ней.

А Язон непрерывно прокручивал в памяти свой последний разговор с Миди там наверху, когда он очень-очень не хотел брать ее в эту экспедицию, и теперь ругал себя на чем свет стоит, за то что не сумел убедить никого в правильности такого решения.

Мета продумывала до мелочей, как с минимальными затратами времени и с наименьшим риском для пострадавшей перегрузить ее в скафандре на супербот, а затем на крейсер.

И наконец, Арчи Стовер не думал ни о чем. Когда он вспоминал после эти кошмарные двадцать минут, ему казалось, что его просто не было в обитаемой вселенной, он был где-то еще, а его место занимал полный кретин, разучившийся думать и безграмотно молившийся одновременно всем богам, в которых не верил и верить не умел. Когда же Арчи, еще на суперботе снял свой скафандр, волосы его оказались не пепельно-серенькими, как обычно, а почти белоснежными, словно ледяная шапка вулкана Гругугужу-фай.

А Миди встретили пиррянские медики со страшным криком: «Тело не распаковывать!» и увезли на пневмокаталке в полное распоряжение Бруччо, к которому уже спешил на помощь вызванный с «Арго» Тека.