Глава 14

Керк удачно застал юную царевну в ночном клубе «Вашли», что означало в переводе с эгрисянского «яблоко». По агентурным данным Реса, она частенько проводила там свободные вечера. Миди, сразу поняв, кем послан к ней седовласый инопланетный атлет, отпустила личную охрану, и особого красноречия от пиррянского вождя не потребовалось. Ради Язона Миди готова была помогать кому угодно, а то, что играть придется супротив родного отца, так это ее тем более не волновало.

Старик Сулели давно утомил свою младшую наследницу непроходимой тупостью и неутолимым властолюбием. Уже не первый год мечтой царской дочки было выйти замуж за пришельца и удрать навсегда с этой пусть и прекрасной, но такой опостылевшей ей планеты Эгриси. Старшая сестра Миди — Халхи или Галка, как прозвал ее Фрайкс и как теперь любила величать Миди, поступила именно так, но Фрайкс был довольно странным инопланетником — он не спешил возвращаться на родину, всего боялся, очень настороженно относился к людям вообще и в итоге погиб при загадочных обстоятельствах, не исключавших варианта преднамеренного убийства. Да и не любили друг друга Галка с Фрайксом. Был это типичный брак по расчету, замешанный на борьбе за власть и тайне Ослепительного Винторога, того самого, что давно-давно принес юного орхоменца на Эгриси.

На этой планете все стремились понять, из чего и как сделан «окроткави» — так на местном наречии называли шкуру Винторога, а древнее имя «Овен» считалось почему-то запретным. Тайну магической силы окроткави никому так и не удалось постигнуть. Кажется, ближе всех подошел к решению проблемы Фрайкс, за что, очевидно, и поплатился жизнью. Миди, в свою очередь, достаточно полазила по древним файлам в главном компьютере планеты. Про Винторога ничего не нашла, но в целом знания свои пополнила основательно. Во всяком случае, после такого самообразования разговаривать с отцом Миди стало совсем неинтересно.

От глухой тоски девушка ударилась в активные занятия спортом — прыжками в воду, метанием копья в цель и верховой ездой. А также увлеклась вдруг религией. Тоже, наверное, от тоски. Из компьютерных архивов Миди знала о тысячах разных верований на древней Земле, властвовавших над умами людей задолго до Эпохи Великой Экспансии, но здесь, на Эгриси, существовала лишь одна официальная религия, на межъязыке называемая дзевесизмом.

В принципе все до единого эгрисянцы формально поклонялись величайшему сокрушителю кривопространства и кометоборцу Дзевесо, но именно что формально. Люди на планете в зависимости от интеллекта и образования с очень разной степенью серьезности относились и к теологической концепции дзевесизма, и к моральному кодексу верующего человека. Миди в свойственной ей манере решила разобраться во всем досконально.

Пользуясь своим высоким положением в обществе, она завела дружбу с верховным жрецом храма Дзевесо отцом Федором и часами беседовала с ним, сопоставляя знания, сохраненные церковниками, и сведения, которые удалось выудить из компьютера. Картина окружающего мира вырисовывалась перед ней во все более завершенном виде. Иногда это даже радовало, но в итоге мечта оставалась прежней: инопланетный муж и звездные путешествия. Однако она мало с кем откровенничала об этом. Но со старшим телохранителем наследного принца Иолка (Керк был вынужден проглотить это оскорбление) наверняка можно, уж он-то никому не разболтает! Главное, она мечтала не просто о муже, она мечтала о настоящей большой любви.

И она дождалась ее. Такого чувства Миди не испытывала еще никогда за всю свою долгую жизнь (двадцать три года) и была уверена теперь, что ничего прекраснее быть не может.

Столь безумно длинный, по понятиям Керка, девичий монолог солидный пиррянин обречен был выслушать уважительно и покорно. Впрочем, добрую половину слов, составлявших милое воркование девушки, Керк с чистой совестью пропускал мимо ушей, так как знал наверняка: Язон и Мета, подключенные к его скрытым в одежде микрофонам, слушают все с предельным вниманием.

А на финише этого романтического свидания, уже под изобильными звездами эгрисянского неба Керк обязался передать своему «патрону» (слово-то какое! Еще бы сказала «повелителю»!) точное время и место встречи. Храм Дзевесо, ровно в полночь, у входа. И конечно, без сопровождающих.

Сопровождающие были, но они грамотно держались на расстоянии, не допускавшем рассекречивания их тайной миссии. Обнаружились «сопровождающие» и с противоположной стороны, но их пирряне по-тихому устранили, выявив всех до единого и гуманно нейтрализовав химическим способом — без увечий и с полной возможностью возврата к нормальной жизни.

А Язон миновал роскошный портик из беломраморных колонн, зловеще зеленоватых в свете трех ярких лун, и сразу увидел у приоткрытых высоких дверей величественного храма точеную фигурку Миди. Увидел и остановился в нерешительности. Юная царевна кивнула ему еле заметно и таким же легким, небрежным поворотом изящной головки указала внутрь, мол, я иду туда, и ты за мною шагай — там разговаривать будем.

Язон вошел в святилище Дзевесо и обомлел. Вот так церковь! Какой-то музей истории космонавтики, право слово! Здесь поклонялись изображениям древних ракет и астронавтов в толстых неуклюжих скафандрах, здесь поклонялись богам жидкого топлива и богам астронавигации, здесь возводили в культ забытое умение свертывать пространство и использовать энергию гравитационных полей. На алтаре же был воздвигнут небывалой формы и весело разукрашенный в полосочку звездолетный двигатель этак пятнадцатого или шестнадцатого поколения, но явно усовершествованный каким-то народным умельцем. Язона сразу заинтересовала небывалая конструкция, и разговор их с Миди начался именно с этого.

Верховный жрец тихо удалился, даже не поздоровавшись. Язон видел-то этого высокопоставленного деятеля, занимавшего на планете совершенно особенное положение, лишь издалека. И между прочим, имя его было совершенно непроизносимо для местных жителей. Язон уже знал, что в эгрисянском даже буквы такой нет — «ф». Но что-то удивительно знакомое промелькнуло в чертах лица и глазах человека, закутанного с ног до головы в розовато-кремовое одеяние неопределенной формы. Однако он ушел, и Язон перестал думать обо всяких странных догадках и подозрениях. Мало ли похожих людей в Галактике! А жрец, очевидно, заранее предупрежден был о конфиденциальной встрече царевны с инопланетным гостем, потому и повел себя так странно.

Теперь Язон, не испытывая более неловкости от присутствия служителя культа, бесцеремонно обошел движок со всех сторон, даже рискнул подергать за отдельные малопонятные детали.

— Это то, что было внутри окроткави, ну то есть под золотой шкурой по-нашему, — пояснила Миди. — Отец пытался использовать механизм для других кораблей, летающих между планетами, но его инженеры не смогли решить такую задачу и в итоге движок оставили в храме Дзевесо. Фрайкс лучше других разобрался в устройстве звездолета «Овен». — На последних словах Миди игриво сверкнула глазами, как школьница, произносящая непристойность. — И он утверждал, что в двигателе нет ничего особенного, так, отдельные примочки, а главным изобретением далеких предков его матери является именно золотая обечайка, именно окроткави. Понимаешь?

— Понимаю. А кто такой Дзевесо?

— Дзевесо — высший и главный из богов.

— Да нет, я спрашиваю, кем он был в жизни, может, древним космонавтом? Ты встречала это имя в компьютере?

— Нет, но думаю, что уж скорее он был создателем всей этой техники. Великим конструктором.

— Вот теперь начинается серьезный разговор! Слушай, а что это еще за бог такой — Диборан? — удивленно вопросил Язон, продолжая двигаться вдоль стен и с интересом изучая диковинный иконостас храма Дзевесо.

— Бог жидкого топлива. Во славу его люди окунаются в поток Диборана и становятся могучими, как межзвездный крейсер.

— А вот к таким легендам, девочка, пора бы уже относиться критически, — строго пожурил Язон. — Во-первых, диборан — это газ при комнатной температуре. Так что жидким топливом может считаться только пентаборан и более тяжелые соединения. Во-вторых, все эти бораны — жуткая гадость, варварское ракетное топливо раннего периода развития космонавтики, и купаться в них я бы никому не посоветовал...

— Язон, — перебила Миди, — для чего ты пришел сюда?

— Просить у тебя помощи.

Язон точно проснулся вдруг. Увлекшись историей науки и техники, он действительно забыл, что наутро предстоит тяжелый бой неизвестно с кем, а секрет победы — в руках у этой девчонки.

— Тогда слушай меня внимательно, — сказала она с интонацией молодой мамы, выговаривающей сыну за плохое поведение.

Язон чуть не рассмеялся, но приготовился слушать. Тогда Миди, уставшая играть всевозможные роли, закрыла глаза и прошептала бесхитростно и горячо:

— Я люблю тебя, Язон!

Поворот был неожиданный и, признаться, в данную минуту совсем нежелательный. Ведь после разговоров о технике черноволосая девчонка нравилась Язону еще больше прежнего. А это было некстати, очень некстати — это отвлекало! А ведь у них совсем мало времени...

Язон сначала взял в руки себя, а затем (в те же руки) — маленькие ладошки Миди, холодные и вздрагивающие от возбуждения и страха. Чего она ждала, чего боялась? Пора было полностью принимать инициативу на себя.

— Я знаю, милая, знаю, — прошептал Язон в тон ей и быстро спросил: — Что я должен делать завтра? Расскажи.

Миди справилась с дрожью, откровенно впившись тонкими пальчиками в ладони Язона, и проговорила:

— Рассказываю.

— А нас никто не слушает? — на всякий случай не забыл поинтересоваться Язон.

— Нет, я точно знаю.

— Откуда? — удивился он.

— У меня устройство есть специальное.

Миди вынула из своей маленькой сумочки черный плоский пенал, похожий на косметический набор, и, вместо того чтоб подкрашивать ресницы, нажала на какую-то кнопочку. Напряженность поля вокруг них увеличилась, и знакомая Язону экранирующая сфера замерцала голубоватым свечением.

«Ничего себе! — подумал он. — Вот так дикая планета!»

А вслух спросил:

— Кто же такие устройства делает?

— Эту вещь подарил мне Фрайкс за два дня до своей гибели. Так ты все-таки будешь слушать?

Она пожирала его глазами, а в глазах этих светилось что-то похожее на обиду, словно Миди сумела заглянуть в будущее и уже поняла, как поступят с ней пирряне.

— Буду, — как можно ласковее шепнул Язон, отгоняя прочь неприятные мысли.

И Миди рассказала.

Вся техника, находящаяся в распоряжении ее отца, хорошо ей известна. Например, зерна, которые завтра выдадут Язону, действительно производит так называемый дракон, то есть универсальный робот-охранник, по слухам, разработанный Кобальтом с планеты Дельфа. Да, да, тем самым Кобальтом, отцом Инны, разрушившей семью Ахаманта и Нивеллы и приговорившей к смерти Фрайкса.

«Значит, расклад сил потихоньку проясняется, — размышлял Язон. — Враги встают под общие знамена: Фелл, Йот, Инна, Кобальт... Кто еще, кто? Уж не маячит ли за их спинами демоническая фигура Солвица?.. Ну, ну, что же там дальше рассказывает милая девушка Миди?»

Зубы дракона, или драконьи зерна, — это на самом деле технозародыши, кибернетические эмбрионы самосозидающихся роботов — изобретение древнее, но тоже достаточно хорошо забытое. Кобальт, именующий себя в известных кругах Кадмием, сохранил секрет быстрорастущих роботов и спекулирует им где надо и не надо. Роботы из зерен Кобальта-Кадмия будут вылупляться, конечно, крепкие и агрессивные, пули их броню не берут, даже разрывные и кумулятивные, но простейший плазменный пистолет сражает наповал.

«Вот и отлично!» — подумал Язон.

Однако это было еще далеко не все. Два главных совета дала ему Миди. Первый: сажать зерна в землю не сразу, а по очереди, тогда и уничтожать роботов можно будет не одновременно. И второй: на случай, если все-таки процесс нарождения механических бойцов примет неуправляемый характер, Миди дарит Язону специальный дезинтегратор, выполненный в виде простого обломка гранитной скалы. Его следует бросить в самую гущу врагов, и тогда благодаря сбою в программе они начнут уничтожать друг друга.

Язон искренне благодарил за все и камешек-дезинтегратор бережно спрятал во внутреннем кармане космодесантной куртки. Но и тут инструктаж еще не закончился.

— Ты самый сильный, Язон, ты самый мудрый, — зашептала Миди, — ты самый красивый, — добавила она уже явно лишнее. — Но и такие герои, как ты, иногда совершают ошибки. Поэтому на всякий случай возьми еще вот это. Я хочу, чтобы никакие ошибки в сражении с роботами Кадмия были не страшны тебе. Выпьешь мои таблетки, нажмешь на кнопку вот этого прибора и шагай хоть под артобстрел.

Язон принял и этот дар, а изучив маркировку на тонкой пластиковой пробирке с ярко-оранжевыми капсулами, аж дар речи потерял от изумления. Это был псироцилин — препарат, давно запрещенный в Галактике, усиливающий на шесть порядков мощность биополя человека. Его побочные действия считались непредсказуемыми, а потому смертельно опасными, но исследования показали, что любые эффекты этого ряда находились в строгой зависимости от времени воздействия препарата на организм. Таким образом, достаточно краткое воздействие можно было считать практически безвредным. И на данной упаковке красовалась по-рекламному крупная пометка: лекарство обладает импульсным действием, то есть механизмы усиления биополя включаются только в случае крайней необходимости и на считаные мгновения, сводя вредоносное влияние к минимуму. Язон слышал когда-то о подобном изобретении, но ни разу еще не держал его в руках. Ну а миниатюрный приборчик служил простым, но чрезвычайно удобным, с автонастройкой, преобразователем пси-энергии в электромагнитную. Короче говоря, включив прибор и наглотавшись таблеток, любой индивид мог, пользуясь только своим телом, отражать пули, снаряды, бомбы, танки на полном ходу и звездолеты стратегического назначения на форсаже.

— Спасибо, — прошептал Язон еще раз. — Я никогда не забуду твоей помощи.

Миди молчала и смотрела на своего инопланетного героя полными слез глазами. Предвидела ли она опять грядущий обман, переживала ли предательство родной планеты или мучилась элементарной ревностью к прилетевшей вместе с Язоном роскошной блондинке — так или иначе, но звездный бродяга, почетный пиррянин и наследный принц Иолка Язон динАльт проникся вдруг жалостью и нежностью к хрупкой черноволосой девушке, от чистого сердца спасающей ему жизнь. И сделал шаг навстречу, заключил ее в свои объятия, ни на секунду не забывая о Мете, и... поцеловал, представив, что целует свою любимую валькирию.

Не надо было этого делать. Поцелуй получился неумеренно долгим. Язон очень скоро почувствовал, что к телу его прижимается не Мета, отнюдь не Мета, а ему приятно. От этого ему сделалось стыдно, и больно, и сладко, и зябко, и страшно... Неужели он тоже влюбился? Этого еще не хватало!

Он оторвал ее от себя и, глядя в полыхающие радостью черные глаза, сказал сурово:

— Прощай. Я действительно никогда не забуду твоей помощи.

— До свидания, — поправила Миди, ослепляя белозубой улыбкой. — Мы встретимся завтра. Здесь же, в это же время. Все будет прекрасно, но... Тебе еще предстоит забрать окроткави из волшебной Арской рощи, а этого ты тоже не сумеешь сделать без меня. До свидания, Язон!..

Выскочив на улицу и судорожно вдыхая ночную прохладу, напоенную запахами цветов и моря, Язон машинально нашарил в кармане пачку, зажал сигарету в зубах и долго рыскал по всей одежде в поисках зажигалки.

Руки его не то чтобы дрожали, но как-то слишком уж бестолково двигались.

— Мета, дай огоньку!

Нашел у кого просить.

— Шиш тебе! — мстительно улыбнулась Мета. — Курить — здоровью вредить. И если завтра на поле битвы ты будешь так же красиво шевелить руками, вряд ли нам здесь достанется что-нибудь, кроме пуль и напалма.

— Зря ты обижаешься, — постепенно успокаиваясь, сказал Язон, — эта девочка в храме дала мне оружие победы, а вовсе не пыталась соблазнять меня. Так что завтра все будет хорошо. Сложнее придется потом — вот о чем следует подумать.

Он наконец разыскал зажигалку — вспомнил о стандартном прикуривателе в перстне — и жадно затянулся.

Мета даже не оглянулась, и до самого отеля они шли все время рядом, но не проронили ни слова.