Глава 4

Чудовище не убило его, а остановилось глядя вниз, и по мере того, как медленно шли секунды, и Язон всё ещё оставался жив, он собирался с силами, чтобы внимательнее рассмотреть угрозу, приблизившуюся к нему из темноты.

— K'e vi 'stas el?.. — сказало существо и Язон понял впервые, что это был человек; значение вопроса коснулось края его истощённого сознания, и он понял, что может понимать его, хотя никогда раньше не слышал этого языка. Он попытался ответить, но из его горла раздался лишь хрип.

— Ven k'n torcoj — r'pidu!

Множество огней появилось из темноты, послышались звуки тяжёлых ног, бегущих к ним. Когда они приблизились, Язон смог получше рассмотреть человека, стоящего перед ним, и понял, почему он раньше ошибся и принял его за чудовище.

Конечности этого человека были обернуты в куски крашенной кожи, грудь и все тело были покрыты накладывающимися друг на друга кусками шкур, покрытых кроваво-красными линиями, на голове возвышалась похожая на улитку раковина какого-то моллюска, она была направлена остриём вперёд. В раковине были просверлены отверстия для глаз. Огромные, в палец длиной, клыки, усеивали края раковины, усиливая и без того страшное впечатление. Единственной человеческой деталью во внешности этого незнакомца была спутанная и грязная борода, выбивающаяся из-под раковины ниже клыков. Было в его наружности ещё множество деталей, которые Язон сразу не сумел уловить, что-то свисало с его плеча, какие-то тёмные предметы были на его талии. Поднялась тяжёлая дубинка и стукнула Язона по рёбрам, но он был ещё очень слаб, чтобы сопротивляться.

Гортанная команда остановила людей, несущих факелы, в пяти метрах от места, где лежал Язон. Язон удивился, почему вооружённый дубинкой человек не позволил им подойти ближе, так как свет факелов слабо освещал его: на этой планете всё казалось необъяснимым. Очевидно, на несколько мгновений Язон всё же потерял сознание, потому, что когда он взглянул в следующий раз, факел уже был воткнут в землю, а тот вооружённый человек уже снял один башмак с Язона и снимал второй. Язон мог лишь слегка пошевелиться, но ничем не мог помешать грабителю — он почему-то не мог заставить тело слушаться.

Его чувство времени в чём-то изменилось. И хотя секунды текли медленно, события развивались с пугающей быстротой.

Башмаки были сняты, и человек перешёл к одежде Язона, останавливаясь через каждые десять секунд, чтобы взглянуть на ряд факелоносцев. Магнитная застёжка оказалась ему незнакомой и острые ногти, подшитые под пальцами, вцепились Язону в кожу, когда человек пытался открыть застёжку или оторвать её. Он что-то проворчал от нетерпения, но тут случайно ткнул в кнопку, отстёгивающую аптечку, и та оказалась у него в руках.

Это сверкающее приспособление, казалось, понравилось ему, но когда одна из иголок аптечки проткнула шкуру и вцепилась ему в руку, он закричал от гнева, бросил аптечку на песок и растоптал её. Утрата этой необходимой вещи заставила Язона действовать, он встал и попытался дотянуться до аптечки, но тут же потерял сознание.

Незадолго до рассвета боль в голове заставила его неохотно прийти в себя. На нём было несколько грязных, отвратительно пахнущих шкур, которые частично сохраняли тепло тела. Он отбросил вонючую шкуру, что закрывала его лицо и посмотрел на звезды — далёкие световые точки, сверкающие в холодной ночи. Воздух оживил его. Язон глотал воздух, обжигающий лёгкие, но проясняющий мысли. Впервые осознал он, что его слабость и туманность были вызваны ударом по голове, который он получил во время кораблекрушения, пальцами он нащупал большую шишку на черепе. Очевидно у него было лёгкое сотрясение мозга. Это объясняло неспособность двигаться и ясно мыслить. Холодный воздух овевал его лицо и он вновь натянул шкуру на голову.

Он подумал, что произошло с Михаем Саймоном после того, как абориген-головорез в ужасном наряде ударил его дубинкой. То был печальный и неожиданный конец для человека, выжившего в кораблекрушении. Язон не особенно жалел этого недокормленного фанатика, но он всё-таки был обязан ему жизнью. Михай спас его после крушения и тут же был убит местным убийцей.

И Язон поклялся убить этого человека, как только сможет это сделать. В то же время он удивлялся этому кровожадному решению; отобрать жизнь за жизнь... Очевидно, непродолжительная жизнь на Пирре подавила его обычную нелюбовь к убийству, что приобретённые на Пирре навыки ещё сослужат ему хорошую службу на этой планете.

Сквозь дыру в шкуре он заметил, что небо сереет и отбросил шкуру, чтобы посмотреть на рассвет.

Михай Саймон лежал рядом с ним и его голова была прикрыта меховой шкурой. Волосы спутаны и вымазаны тёмной кровью, но он дышал.

— Оказывается его труднее убить, чем я думал, — пробормотал Язон, с трудом приподнимаясь на локте и глядя на мир, в который привёл его удар книги.

Это была угрюмая пустыня, покрытая телами, как поле битвы. Некоторые из лежащих вставали, кутались в шкуры и это было единственным признаком жизни в этой обширной песчаной пустыне. С одной стороны гряда дюн закрывала вид на море, но он слышал глухие удары волн о берег. Белый иней покрывал пустыню, а холодный ветер заставлял слезиться глаза. На вершине одной из дюн появилась памятная по ночи фигура. Это был человек, он что-то проделывал с кусками верёвки, послышался металлический звон, внезапно оборвавшийся. Михай застонал и открыл глаза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил его Язон. — У вас два самых прекрасных синяка, когда-либо виданных мною.

— Где я?

— Какой оригинальный вопрос. Сразу видно, что вы смотрели немало космических опер по телевизору. Я не знаю, где вы, но могу кратко напомнить как мы сюда попали.

— Я помню: мы плыли к берегу, затем на нём из тьмы возникло что-то злое, как демон из ада. Мы боролись...

— И он пробил вам голову, один удар и ваша судьба и борьба кончилась. Я лучше вас разглядел этого демона, так как был не в состоянии бороться с ним. Это человек, одетый в ужасающий наряд, делающий его похожим на ночной кошмар. Он, кажется, является главой этого экипажа оборванцев. Кроме этого я мало что смогу сказать — только то, что он украл мои башмаки, и я как только смогу, убью его за это.

— Не думайте о низменных вещах, — серьёзно заметил Михай. — И не нужно убивать человека из-за каких-то башмаков. Вы зло, Язон, и... мои ботинки исчезли, и вся одежда тоже...

Михай отбросил покрывающие его шкуры и сделал это поразительное открытие.

— Велиал! — закричал он. — Асмодей, Асадонна, Аполлион и Вельзевул!

— Отлично! — восхищённо воскликнул Язон. — Вы прекрасно изучили демонологию. Вы только перечисляете их или собираетесь вызвать на помощь?

— Молчите, богохульник! Я не позволю, чтобы меня грабили! — Он встал и ветер, стегавший его по голой груди, быстро окрасил его кожу в синеватый цвет. — Я иду искать злое создание, сделавшее меня голым и заставлю его вернуть мои вещи.

Михай повернулся, собираясь уходить, но Язон схватил его за лодыжку и заставил снова сесть на шкуры. Михай упал и Язон снова набросил на его костлявое тело шкуры.

— Мы в расчёте, — сказал Язон. — Вы спасли мне жизнь ночью. Теперь же я спас вашу. Мы безоружны и ранены, а парень, там на холме, ходячий арсенал: он убьёт вас так легко, как ковыряется в зубах. Так что успокойтесь и постарайтесь не делать глупостей. Существует выход из любого положения и я собираюсь отыскать его. Прежде всего я собираюсь пройтись и осмотреться. Согласны?

Единственным ответом был стон: Михай снова потерял сознание, свежая кровь выступила на его раненой голове.

Язон встал и завернулся в шкуры, чтобы иметь хоть какую-то защиту от ветра, связал их концы. Затем нашёл гладкий камень, который удобно зажал в кулаке. Вооружённый таким образом, он побрёл среди спящих.

Когда Михай вновь пришёл в себя, солнце поднялось уже высоко над горизонтом. Все люди проснулись: это была шаркающая ногами, скребущаяся толпа человек в тридцать — мужчин, женщин, детей. Они были одеты в одинаковые грязные, изорванные шкуры, большинство из них тупо сидело на земле. Они совершенно не интересовались двумя незнакомцами. Язон протянул Михаю грязную кожаную чашку и присел на корточки рядом с ним.

— Выпейте, это вода — единственный напиток, который здесь имеется. Никакой еды я не нашёл. — Он всё ещё держал камень в руках, вытирая его о песок: конец камня был красным, к нему прилипло несколько длинных волосков. — Я хорошо осмотрел местность вокруг лагеря, однако везде все тоже. Толпа этих надломленных типов, несколько узлов, перевязанных шкурами, по несколько человек несут сшитые из шкур меха — в них вода. Я поговорил с ними. Пища будет позже.

— Кто они? Что нам делать? — спросил его Михай, сделав несколько глотков, по-видимому все ещё страдая от последствий удара.

Язон взглянул на повреждённый череп и решил не трогать его. Рана кровоточила и кровь сворачивалась по краям. Промывая рану этой сомнительной чистоты водой, он вряд ли помог бы, зато мог бы занести какую-нибудь инфекцию.

— Я уверен лишь в одном, — сказал Язон. — Они рабы. Я не знаю почему они здесь, что они делают, куда идут, но их статус предельно ясен — наш, кстати тоже. Старик на холме — хозяин. Остальные — рабы.

— Рабы! — Фыркнул Михай, слово это с болью проникло в его мозг. — Это отвратительно, рабов надо освободить.

— Не нужно лекций, и, пожалуйста, будьте реалистичными, даже если это вам неприятно. Здесь только два раба нуждаются в освобождении: вы и я. Эти люди кажется совершенно приспособились к своему положению, и я не вижу причин для его изменения. Я не собираюсь начинать освободительную компанию, пока сам не выберусь из этой заварухи, но и потом не буду ничего предпринимать. Эта планета долгое время обходилась без меня, вероятно, она будет продолжать вращаться и после того, как я покину её!

— Трус! Вы должны бороться за Правду и Правда освободит вас!

— Я снова слышу эти большие слова! — прошептал Язон. — Единственное правильное занятие для меня сейчас — это попытаться освободиться. Ситуация трудная, но не безнадёжная — поэтому слушайте и усваивайте. Хозяин — его зовут Чака, похоже вышел на какую-то охоту. Он недалеко отсюда и скоро вернётся. Мне показалось с самого начала, что я узнаю язык. Я был прав. Это искажённая форма эсперанто — языка, на котором говорят множество миров. Этот искажённый язык плюс тот факт, что эти люди лишь на ступеньку поднялись выше каменного века, с очевидностью свидетельствует, что у них нет контактов с остальной частью Галактики, хотя я всё же надеюсь на другое. Где-нибудь на этой планете может быть торговая база, а в таком случае мы её отыщем. Конечно, у нас много поводов для беспокойства, но объясниться с ними мы, по крайней мере, можем. Эти люди изменили и утратили несколько звуков, приобрели гортанное звучание, но в конце концов с некоторыми усилиями понять значения их слов можно.

— Я не говорю на эсперанто.

— В таком случае учите его. Это достаточно легко, даже с этими искажениями. А теперь кончайте возражать и слушайте. Эти туземцы — рабы от рождения и это всё, что они знают. Наша главная проблема — Чака, и мы должны выяснить многое, прежде чем пытаться справиться с ним. Он хозяин, воин, отец, поставщик пищи и божество этой толпы и, похоже, знает свою работу. Поэтому постарайтесь быть хорошим рабом, пока...

— Рабом! Я! — Михай изогнул спину и попытался встать.

Язон толкнул его на землю, может быть резче, чем было нужно.

— Да, вы — и я тоже. Это единственная возможность выжить. Делайте тоже, что и другие, повинуйтесь приказам и у вас будет хороший шанс остаться в живых, пока мы не сможем выпутаться из этой истории.

Ответ Михая был заглушён криками, означавшими, что вернулся Чака. Рабы быстро поднимались, собирали свои узлы и начали образовывать единую линию. Язон помог Михаю встать, обмотал вокруг него шкуры, потом, поддерживая его, побрёл к собственному месту в линии рабов. Когда все заняли свои места, Чака пнул ближайшего и они медленно пошли вперёд, внимательно глядя себе под ноги. Язон не понимал значения их действий, и пока их с Михаем не трогали, все это мало беспокоило Язона, все его силы занимала необходимость поддерживать раненого Михая.

Один из рабов указал вниз и крикнул, вся линия остановилась. Раб был слишком далеко от Язона, чтобы тот понял причину всеобщего возбуждения. Раб наклонился и стал копать песок коротким куском деревянной палки. Через несколько секунд он выкопал что-то круглое размером в свой кулак. Он поднял этот предмет и понёс его к Чаке. Хозяин взял его и откусил часть. Когда человек, нашедший предмет повернулся, Чака сильно пнул его. Линия вновь двинулась вперёд.

Ещё дважды были найдены эти загадочные предметы, их тоже съел Чака. Лишь когда его голод был удовлетворён, он подумал о других. Когда был найден следующий предмет, Чака подозвал одного из рабов и бросил предмет в его корзину, укреплённую у того на спине. После этого раб, нёс корзину всё время перед Чакой, а тот внимательно следил, чтобы все найденные предметы попадали в корзину. Язон гадал, чтобы это могло быть, а бурчание в желудке подсказывало ему, что эти предметы съедобны.

Шедший рядом с Язоном раб вскрикнул и указал на песок. Язон посадил Михая, когда линия остановилась и с интересом следил, как раб копает землю своей палкой, обнажая маленький зелёный стебель, торчащий из песка. Постепенно открылся сморщенный серый предмет, раб сорвал с него зелёные листья — это был клубень или корень. Он показался Язону таким же съедобным, как и камень, но очевидно раб был другого мнения, у него потекли слюнки и он имел неосторожность понюхать клубень. Чака рассердился и, когда раб принёс корень, он получил такой сильный пинок, что с криком боли отлетел к своему месту в линии.

Вскоре после этого Чака приказал остановиться и оборванные рабы собрались вокруг него, пока Чака рылся в корзине. Он по одному подзывал рабов и давал один или несколько корней, очевидно, в соответствии с их заслугами. Корзина опустела, когда он толкнул своей дубинкой в сторону Язона.

— K'e nam h'vas vi? — спросил он.

— Mia namo estas Jason, mia amiko estas Mikah.

Язон ответил на правильном эсперанто, но Чака, казалось его хорошо понял, так как он проворчал что-то и стал рыться в корзине. Закрытое маской лицо было обращено к нему, и Язон чувствовал, что его осматривают внимательные, глубоко спрятанные глаза. Дубинка вновь указала на него.

— Откуда вы пришли? Это ваш корабль там загорелся и потонул?

— Это был наш корабль. Мы прилетели издалека.

— С другой стороны океана? — Очевидно, это было самое удалённое место, которое мог представить себе рабовладелец.

— Верно, с другой стороны океана. — У Язона не было настроения читать лекцию по астрономии. — Когда нам дадут еду?

— Ты был богатым человеком в своей стране, у тебя был корабль, были башмаки. Здесь ты раб. Мой раб. Вы оба мои рабы.

— Я твой раб, мы твои рабы, — покорно ответил Язон. — Но даже рабы нуждаются в еде. Где же еда?

Чака порылся в корзине и нашёл крохотный увядший корень: он разломил его пополам и бросил в песок перед Язоном его часть. Вторую — Михаю.

— Работай лучше — получишь больше.

Язон подобрал куски и как мог стёр с них грязь. Один он протянул Михаю, а от второго откусил кусочек: песок скрипел на зубах, а по вкусу корень напоминал прогорклый воск. Потребовалось немало усилий, чтобы съесть отвратительную еду. Однако он съел. Несомненно это была пища, и её следовало съесть, пока не подвернётся что-нибудь получше.

— О чём вы говорили? — спросил Михай, перетирая пищу зубами.

— Обменялись ложью. Он думает, что мы его рабы, и я согласился. Но это лишь временно, — добавил Язон, так как лицо Михая покраснело от гнева и он начал подниматься. Язон заставил его сесть. — Мы на чужой планете, вы ранены, у нас нет пищи, воды, никаких шансов выжить. Единственное, что мы можем сделать, чтобы остаться в живых, это идти за этим старым уродом и делать всё, что он говорит. Если ему нравится называть нас рабами, ладно, — мы рабы.

— Лучше умереть свободным, чем жить в цепях.

— Перестаньте нести чепуху. Лучше жить в цепях и искать возможность избавиться от них. Возможность выжить значительно привлекательнее, чем смерть. Кончайте-ка болтать и ешьте. Мы ничего не сможем сделать, пока вы не поправитесь.

Всю оставшуюся часть дня линия рабов двигалась по песку, и Язон, кроме того, что он поддерживал Михая, нашёл два креноджа — съедобных корня. Они остановились перед сумерками и с облегчением опустились на песок. Когда Чака раздавал еду, они получили большую порцию — очевидное признание успехов Язона. Они были очень истощены и уснули, как только стемнело.

Следующий день начался по заведённому порядку. Поиски пищи шли параллельно невидимому морю и один из рабов забрался на вершину дюны, дававшей им воду. Он увидел что-то интересное, потому что скатился с холма и дико замахал обеими руками. Чака тяжело подбежал к дюне и о чём-то поговорил с разведчиком, потом прогнал его от себя. Язон с нарастающим интересом смотрел, как Чака развязал сумку, свисавшую с его плеча и извлёк оттуда эффектно выглядевший самострел, взводя его курок нажатием специальной рукояти.

Это сложное смертельное оружие казалось совсем не на месте в примитивном рабовладельческом обществе и Язон почувствовал желание получше разглядеть механизм. Чака извлёк из другого мешка стрелу и зарядил самострел. Рабы молча сидели на песке, пока их хозяин шёл вдоль дюны, потом поднялся на неё, молча пополз на животе и исчез из вида. Через несколько минут из-за дюны послышался крик боли, все рабы вскочили на ноги и побежали смотреть. Язон оставил Михая на песке и был в первом ряду зрителей, которые вскарабкались на холм над берегом.

Они остановились на обычном расстоянии и кричали хвалу великому выстрелу и искусству могучего охотника Чака. И Язон убедился, что в этих похвалах была правда.

Большая, покрытая шерстью амфибия лежала на краю пляжа, из её толстой шеи торчала стрела и тёмная струйка крови сбегала вниз и смешивалась с набегавшими волнами.

— Мясо! Сегодня мясо! Чака замечательный охотник!

— Да здравствует Чака, великий добытчик еды! — Присоединился к остальным Язон. — А когда мы будем есть?

Хозяин не обращал внимания на своих рабов, он сидел, отдуваясь, на песке. Немного отдохнув, он подошёл к зверю, вырезал ножом стрелу и зарядил самострел.

— Собирайте дрова для костра, — приказал он. — Ты, Списвени, возьмёшь нож.

Шаркая ногами, Чака отошёл, сел на холм и направил самострел на раба, приблизившегося к убитому животному. Чака оставил свой нож в туше и Списвени вытащил его и начал свежевать животное. Пока он работал, Чака внимательно следил за ним, держа под прицелом своего самострела.

— Однако наш рабовладелец доверчивая душа, — пробормотал Язон, присоединяясь к искавшим дрова.

Чака, по-видимому, опасался убийц и держал оружие наготове. Если только Списвени попытался бы использовать нож для чего-нибудь другого, он тут же получил бы стрелу в затылок. Весьма эффективно.

Вскоре набралось достаточно дров для костра и когда Язон вернулся со своей долей, росмаро был уже разрублен на куски. Чака отогнал рабов от груды дров и извлёк из сумки ещё одно небольшое приспособление.

Заинтересованный, Язон подошёл как можно ближе. Хотя он никогда не видел раньше этого, он сразу понял действия добывавшего огонь. Чака сильно ударил камнем по куску стали, искры подожгли трут. Чака раздувал их, пока не появилось пламя.

Откуда появилось огниво и самострел? Они были очевидным доказательством более высокого уровня культуры, чем тот, которым владели эти кочевники-рабовладельцы. Это было первое замеченное Язоном доказательство наличия на планете более культурного общества. Позже, когда они грызли поджаренное мясо, он отвёл Михая в сторону.

— Есть ещё надежда. Эти невежественные разбойники никогда не сумели бы смастерить самострел или огниво. Мы должны выяснить, откуда это появилось. Я взглянул на стрелу, когда Чака извлекал её, и готов поклясться, что у неё стальной наконечник. Это означает индустриальное общество и возможную межзвёздную связь.

— В таком случае мы можем спросить у Чаки, где он их взял и отправиться туда. Должно быть какое-то правительство, мы с ним свяжемся, объясним ситуацию и добьёмся отправки на Кассилию. Пока мы не улетим, я не буду добиваться вашего ареста.

— Вы очень любезны, — сказал Язон, поднимая бровь. Михай совершенно невозможен и Язон прибег к другому средству в поисках слабого места. — Неужели вы по-прежнему хотите отвезти меня на смерть? В конце концов, мы товарищи по несчастью и я спас вам жизнь.

— Я огорчён Язон. Я вижу: хотя вы и олицетворяете зло, но не все в вас зло, если бы вы получили соответствующее воспитание, вы бы заняли в обществе подобающее место. Но мои личные чувства не должны влиять на долг, вы забыли, что совершили ряд преступлений и должны понести наказание.

Чака сыто рыгнул из глубины своего шлема-раковины и крикнул рабам:

— Эй, вы, свиньи, хватит жрать! Вы станете слишком жирными. Соберите мясо, ещё много времени до сумерек, мы сможем отыскать немало креноджей. Пошевеливайтесь!

Вновь образовалась линия и началось медленное продвижение по пустыне... Было найдено ещё много съедобных корней; однажды они ненадолго остановились, чтобы наполнить меха водой из ключа, бьющего среди песка. Солнце клонилось к горизонту; то небольшое тепло, которое шло от него, поглощалось грудой облаков. Язон оглянулся и задрожал от холода, потом заметил линию пятен у горизонта. Он слегка толкнул локтем Михая, хромавшего рядом.

— Взгляните, подходит какая-то компания и интересно, входит ли эта встреча в программу.

Занятый своей болью, Михай не обратил на это внимания. Так же, к удивлению Язона, поступили остальные рабы и сам Чака. Пятнышки увеличивались и превратились в ряд людей, занятых, очевидно, тем же самым делом. Они брели вперёд, осматривая песок и за ними шёл хозяин. Две линии медленно приближались друг к другу.

Возле дюны была навалена груда камней. Подойдя к ней, линия рабов остановилась; рабы с восклицаниями опустились на песок. Очевидно, это был межевой знак, обозначавший границу владений. Чака подошёл и поставил ногу на один из камней, ожидая пока приблизится другая линия. Она также остановилась у межевого знака; обе группы равнодушно, без интереса смотрели друг на друга и лишь хозяева проявили некоторое оживление. Второй хозяин остановился за добрых десять шагов от Чаки и поднял над головой каменный молоток.

— Ненавижу тебя, Чака! — проревел он.

— Ненавижу тебя, Фасимба! — был ответ.

Обмен проклятиями был столь же формальным, как и па-де-де в балете. Оба потрясли оружием и выкрикнули несколько угроз, потом сели и принялись спокойно разговаривать. Фасимба был одет в такой же отвратительный, наводящий ужас наряд, как и Чака. Различие было лишь в незначительных деталях. Кроме раковины, на голове у него был череп росмаро, усеянный несколькими дополнительными рядами клыков и рогов. Остальные различия были незначительными.

— Я убил сегодня росмаро, второй раз за десять дней, — сказал Чака.

— Хорошая добыча. А где два раба, которых ты мне должен?

— Я должен тебе двух рабов?

— Ты мне должен двух рабов, не прикидывайся дураком. Я принёс тебе железную стрелу от дзертаноджей, а второго раба ты должен взамен убитого.

— У меня есть два раба для тебя. Вчера я захватил двух рабов, приплывших из-за океана.

— Отличная добыча.

Чака пошёл вдоль линии рабов, пока не подошёл к оплошавшему рабу, который днём вызвал его гнев. Поставив его на ноги, он подтолкнул его ко второй толпе.

— Хороший раб, — сказал он, провожая это своё имущество сильным пинком.

— Слишком тощий.

— Нет, сплошные мускулы. Хорошо работает и ест немного.

— Ты лжец!

— Ненавижу тебя, Фасимба!

— Ненавижу тебя, Чака! А где же второй раб?

— Есть чужеземец из-за океана. Он сможет рассказать тебе многое весьма забавное и будет хорошо работать.

Язон вовремя увернулся, но пинок был всё же достаточно силён, чтобы свалить его. Прежде чем он смог встать, Чака поймал Михая за руку и перетащил через невидимую линию, разделяющую группу. Фасимба подошёл, осмотрел его, подталкивая носком ноги.

— Плохо выглядит, большая дыра в голове.

— Он хорошо работает, — сказал Чака, — а голова почти зажила. Он очень силён.

— Ты дашь мне другого, если он умрёт? — с сомнением спросил Фасимба.

— Дам, ненавижу тебя, Фасимба!

— Ненавижу тебя, Чака!

Стада рабов поднялись и побрели обратно, каждое в свою сторону. Язон крикнул Чаке:

— Подожди, не отдавай моего друга, мы вдвоём будем работать лучше, ты можешь избавиться от кого-нибудь другого...

Рабы вытащили глаза, а Чака повернувшись, поднял дубинку.

— Замолчи. Ты раб. Если ещё один раз скажешь мне, что я должен делать, я убью тебя.

Язон замолчал. Это было единственное, что ему оставалось делать. Он не сомневался в судьбе Михая: если он даже выживет после ранения, он не такой человек, чтобы смириться с жизнью раба. Однако, Язон не мог больше пытаться выручить его. Отныне он будет заботиться только о себе.

Они сделали короткий переход до темноты, пока вторая группа рабов не скрылась из вида, потом остановились на ночь. Язон забрался в убежище между камнями — там не так дул ветер — извлёк кусок припрятанного мяса. Оно было жёсткое, но намного лучше едва съедобных креноджей. Язон грыз кость, следя за подходящим к нему рабом.

— Дай мне немного мяса, — послышался жалобный голос, и только услышав его, Язон понял, что это девушка: все рабы были одинаково одеты, волосы у всех были одинаково нестрижены и спутаны. Он оторвал кусок мяса.

— Бери. Садись и ешь. Как тебя зовут?

В обмен на свою щедрость он рассчитывал получить кое-какую информацию.

— Айджейл. — Она крепко сжала мясо в кулаке, указательным пальцем свободной руки вычёсывая насекомых из грязных волос.

— Откуда ты? Ты всегда тут жила?

— Нет, не всегда. Сначала я была у Гульведжо, потом у Фасимбо, а теперь я принадлежу Чаке.

— Кто такой Гульведжо? Такой же хозяин, как Чака?

Она кивнула, грызя мясо.

— А эти дзертаноджи, у которых Фасимбо получил железную стрелу, кто они?

— Ты многого не знаешь, — ответила она, доедая мясо и облизывая жир с пальцев.

— Я знаю достаточно, чтобы иметь мясо, когда у тебя его нет, поэтому не злоупотребляй моим гостеприимством. Так кто же такие дзертаноджи?

— Все знают, кто они такие, — она недоуменно осмотрелась и пожала плечами, выискивая мягкое место в песке. — Они живут в пустыне. Ездят в кароджах. Они пахнут плохо. У них много интересных вещей. Один из них дал мне мою лучшую вещь. Если я покажу её тебе, ты не отберёшь?

— Нет, я даже не притронусь к ней. Но я хочу увидеть что-нибудь сделанное ими. Вот возьми ещё мяса. И покажи мне твою лучшую вещь.

Айджейл порылась в своей шкуре и вытащила что-то крепко зажатое в кулаке. Она гордо разжала кулак: было достаточно светло, чтобы Язон мог рассмотреть круглую красную бусинку.

— Красивая, правда? — спросила она.

— Очень, — согласился Язон и почувствовал печаль, глядя на жалкую безделушку. Предки этой девушки прилетели на планету в космических кораблях, обладая знаниями и техникой. Отрезанные от всех, их дети выродились и превратились в этих полуразумных рабов, которые ценят превыше всего подобный кусочек стекла...

— Ну, хорошо, — сказала Айджейл и начала разматывать с себя шкуры.

— Подожди, — сказал Язон. — Я дал тебе в подарок мясо. Ты ничего не должна мне за него.

— Я тебе не нужна? — удивлённо спросила девушка, набрасывая шкуру на свои голые плечи. — Я тебе не нравлюсь? Ты думаешь, что я слишком безобразна?

— Ты прекрасна, — ответил Язон. — Но я сильно устал.

Была ли девушка безобразна или красива? Он не мог бы этого сказать. Немытые грязные волосы закрывали половину лица, другая половина была покрыта грязью. Губы её потрескались, а на щеке красовался синяк.

— Позволь мне остаться с тобой на ночь, даже если ты слишком стар и я тебе не нужна. Мзилькази преследует меня и причиняет мне боль. Посмотри, вот он.

Человек, на которого она показала, следил за ними с безопасного расстояния и скрылся, как только Язон взглянул на него.

— Не беспокойся насчёт Мзилькази, — сказал Язон, — мы выяснили наши отношения в первый же день... Видела шишку у него на голове?

— Ты мне нравишься. Ещё раз покажу тебе свою лучшую вещь.

— Ты мне тоже нравишься. Нет, не сейчас. Спокойной ночи.