Глава 14. 10 ноября 2023 года

В палату вошла медсестра, оставив дверь открытой.

— Вам надо идти, мистер Беникоф. — Она откинула одеяло и взбила подушки. — Пора ложиться спать, Брайан.

— А это обязательно? Я чувствую себя хорошо.

— Пожалуйста, делай, что тебе говорят. У тебя подскочило давление и пульс.

— Я просто немного разволновался, вот и все.

— В постель! Вы слышали, что я сказала, мистер Беникоф?

— Да, конечно, обязательно. Я поговорю с тобой потом, Брайан, после того как увижусь с доктором Снэрсбрук.

Несмотря на многие месяцы лечения, рана и последствия операции все еще давали себя чувствовать. Брайан заснул почти сразу и проснулся, только услышав какие-то голоса. Он открыл глаза и увидел около своей кровати Бена и доктора Снэрсбрук.

— Немного переволновался, — сказала Эрин. — Но ничего страшного. Бен сказал, что тебе не терпится выбраться на свежий воздух.

— А можно?

— Пока еще нет, слишком серьезная была у тебя операция. Но не исключено, что мы сможем обойтись без этого.

— Как?

— Сейчас Бен объяснит.

— У меня давление подскочило, наверное, не меньше, чем у тебя, — сказал Беникоф. — И я сгоряча просто не подумал. Пока нет никакой нужды тебе самому ехать в свой дом. Я прикажу его еще раз обыскать, но не думаю, чтобы там нашлось что-то новое. Ты сказал, Брайан, что хранил свои резервные файлы в отцовском компьютере?

— Верно.

— Так вот, с тех пор в технике связи произошли огромные изменения, которых ты не помнишь. Прежде всего, все теперь передается в цифровой форме, а вместо медной проволоки везде, кроме разве что самых глухих мест, волоконная оптика. В каждый телефон встроен модем, да и это уже устаревает. Во всех крупных городах есть сети сотовой связи, которые постоянно расширяются. — Он постучал пальцем по телефонной трубке, висевшей у него на поясе. — У меня есть собственный номер. Мне можно звонить, где бы на территории Соединенных Штатов я ни был.

— Через спутник?

— Нет, спутниковая связь слишком медленна для большинства случаев — особенно для видеофона. Сейчас все на волоконной оптике, даже подводные кабели. Дешево и быстро. И каналов хватает — везде доступна полоса частот шириной в восемь тысяч мегагерц, и все каналы двусторонние.

Брайан кивнул:

— Я понял, к чему вы клоните, Бен. Вы хотите сказать, что вряд ли у меня была механическая система резервирования. Она наверняка была электронной. А это значит, что нужен электронный поиск.

— Правильно. Сейчас существует бесчисленное множество электронных почтовых ящиков, баз данных и коммуникационных программ. Ты мог воспользоваться любой из них. Но у нас очень строгие законы о сохранении компьютерной тайны. Даже ФБР приходится обращаться в суд, чтобы получить разрешение на поиск.

— А ЦРУ?

— Могу тебя обрадовать: со своей последней кровавой операцией они хватили через край, и только что принят закон, который запрещает им заниматься грязными делами. Очередная жертва «гласности», как говорят русские, — впрочем, жалеть тут не о чем. Особенно налогоплательщикам: у них, как выяснилось, выкачивали миллиарды на содержание правительственного учреждения, которое не производило на свет ничего, кроме фальсифицированных докладов, устраивало революции в дружественных странах, минировало гавани и при этом походя убивало тысячи людей. Им теперь велено соответствовать точному смыслу своего названия — заниматься разведкой и следить за соблюдением мира, а не затевать новые войны. Теперь, если ты дашь расписку о своем согласии, мы сразу же приступим к поиску.

— Конечно, дам.

Для этого понадобилось не только подписать несколько бумаг, но и произвести многочисленные электронные проверки, телефонные звонки и добиться, чтобы личность Брайана удостоверили целых три разных правительственных учреждения. Отослав все документы заказным факсом, Беникоф зевнул и потянулся.

— Теперь будем ждать, — сказал он.

— Долго?

— Самое большее — час. До появления электронной связи это заняло бы несколько дней, а то и недель.

— Я вижу, многое переменилось за те десять лет, что я... что меня здесь не было, — сказал Брайан. — Когда я смотрю «Новости», кое-что совсем не изменилось, а иногда я даже не понимаю смысла намеков.

Часа не потребовалось — результаты пришли меньше чем через десять минут. Принтер загудел и выбросил несколько листов вечной бумаги. Беникоф протянул их Брайану.

— Оказывается, ты абонент шести разных баз данных.

— Так много?

— Это еще мало. Вот в этой базе данных — научная информация, она обновляется каждый час. Такие базы данных заменили технические библиотеки и работают куда быстрее: для доступа в них нужно обычно меньше секунды. Эта — почтовый ящик, эта достает билеты на все, что угодно, от бейсбольных матчей до самолетов. Думаю, что скорее всего нам нужна одна из этих четырех. Начни с них.

— А что надо делать? Доктор, можно я встану с кровати?

— Лучше бы не надо.

— А в этом нет необходимости, — сказал Беникоф, подходя к терминалу и отключая кабель от клавиатуры. — У него дистанционное управление в инфракрасном диапазоне, так что провода не нужны. А я позвоню, чтобы принесли голокуляры.

Голокуляры привели Брайана в восторг. Это были очень легкие очки с небольшим вздутием на каждой заушине, битком набитым электроникой. Линзы на вид были из простого стекла и плоские, хотя Брайан догадался, что, будь он близорук, можно было бы изготовить стекла нужной кривизны. Когда он включил голокуляры, у него перед глазами появилось изображение компьютерного экрана.

— Хорошо. А что делать дальше?

— Вызови базу данных, назови себя и сообщи свой кодовый номер. А потом гадай.

— Это как?

— Каждый абонент имеет пароль, известный только ему. Попробуй перебрать свои старые пароли, какие вспомнишь. Если это ничего не даст, попытайся придумать новые. Мы сообщили этим компаниям, в чем дело, так что тревожная сигнализация отключена. Обычно после третьей неудачной попытки абонента прерывают, а номер телефона, с которого он пытается проникнуть в базу, сообщают полиции.

— А если и из этого ничего не получится?

— Чтобы насильно проникнуть в базу данных, нужно решение суда. На это уйдет самое меньшее дня два.

Но Брайан обнаружил, что давние привычки не забываются. Три базы из четырех открылись в ответ на его любимые кодовые слова: первую открыл пароль «AN LAR», две других — «LEITHRAS».

— «An Lar» по-ирландски означает «В центр города», так пишут на автобусах. A «leithras» — «туалет», — объяснил он. — Все мальчишки обожают сортирный юмор. Но как открыть последнюю, я не знаю. Может быть, оставим ее на потом и посмотрим, что есть в этих трех? У меня такое чувство, словно ко мне возвращается память. Правда, похоже?

— Совершенно верно, — согласился Беникоф. — Вот что я скажу — на всякий случай надо все-таки подать заявление в суд насчет этой последней базы. Тебе придется подписать еще несколько бумаг.

Первая база данных оказалась почтовым ящиком чуть больше двухлетней давности. Брайан начал с того, что просмотрел самые старые письма. Ему стало как-то не по себе: никого из тех, кто писал ему, он не знал, а его собственные письма звучали как-то странно. Да, там стояла его подпись, но он бы написал не совсем так. Как будто он читал чьи-то чужие письма. Несколько раз в них упоминалось об искусственном интеллекте, но лишь вскользь, без всяких подробностей.

Он сбросил все письма в память компьютера, чтобы заняться ими как-нибудь в другой раз, и занялся двумя другими базами. В одной хранились его декларации о доходах и налоговые извещения — просматривать их было очень увлекательно и в то же время грустно. Он начал зарабатывать деньги еще совсем молодым — это он помнил, большей частью ему платили за разработку программ. Потом последовал большой вклад — деньги от продажи их дома, потом еще больше — отцовское наследство. Он поспешно двинулся дальше. Деньги быстро таяли. Через несколько лет они кончились совсем — как раз после этого он и поступил на работу в «Мегалоуб». Переписка с корпорацией читалась как роман, особенно подробности контракта. Тут было о чем подумать, он переписал все в память и перешел к последней базе данных.

Просмотрев несколько страниц, он вчитался в текст и тут же стер его. Эрин в это время вышла из комнаты, а Беникоф, склонившись над телефоном, куда-то звонил. Солнце начинало садиться, и в палате стало почти темно.

— Бен, можно вас на минуту?

— Конечно.

— Я, пожалуй, устал. Остальное просмотрю утром.

— Давай я заберу клавиатуру. Нашел что-нибудь про искусственный интеллект?

— В этих ничего нет.

— Тогда я постараюсь поскорее пробить решение суда. А когда выспишься, попробуй придумать какие-нибудь новые пароли, ладно?

— Обязательно. Утром увидимся.

— У тебя и вправду усталый вид. Отдыхай.

Брайан кивнул и проводил Бена взглядом. На самом деле он ничуть не устал — у него просто испортилось настроение.

То, что он успел прочесть, ему совсем не понравилось. Начало было знакомым — это были заметки, которые он сделал после катастрофического исхода своего романа с Ким. Как только отчаяние и злость немного схлынули, он набросал тогда еще кое-какие мысли о машине-распорядителе. Он помнил, что использовал эту идею в своей работе над искусственным интеллектом, — но помнил еще и то, что тогда же подумал, как это можно использовать для управления собственной личностью. Очевидно, он развил эту мысль дальше, в новую науку о сознании — судя по тому, что он прочитал в этом файле, получившем название «Зеномотерапия», это были скорее теоретические рассуждения, чем факты. Они выглядели не столь дикими и безумными, как дианетика, но в них явственно ощущалось, мягко выражаясь, нечто вроде подспудной мании величия. Читать это было неприятно — человек, который это написал, ему совсем не понравился.

Зная факты, легко принимать даже самые важные решения. О том, как ему теперь быть, Брайан размышлял всю последнюю неделю, а эта так называемая научная зеномотерапия оказалась последней каплей, заставившей его решиться. Он нажал кнопку вызова на столике у кровати. Через мгновение вошла медсестра.

— Вы не знаете, доктор Снэрсбрук еще здесь?

— По-моему, да — присматривает за установкой оборудования. Она переезжает в новый кабинет, который ей здесь отвели.

— Можно мне ее видеть?

— Конечно.

Сумерки сгущались, но Брайан не давал автомату включить свет — ему хотелось еще полюбоваться ими. Только когда небо стало совсем темным, он снял палец с мигающей красным огоньком кнопки. Шторы опустились, и загорелись лампы. Секунду спустя вошла Эрин.

— Ну что, Брайан, у тебя был трудный день? Почувствовал себя хуже?

— Да нет. Я был немного утомлен, но вздремнул, и все прошло. Как мои показатели?

— Лучше не бывает.

— Хорошо. Значит, вы можете сказать, что я на пути к выздоровлению и в здравом уме, если не считать навязчивой идеи, будто мне только четырнадцать лет, хотя на самом деле мне двадцать четыре?

— Кроме слов «навязчивая идея», все так и есть.

— А я хоть раз сказал вам спасибо за то, что вы для меня сделали?

— Вот теперь говоришь, и я тоже тебе благодарна и невероятно счастлива, что все так обошлось.

— Я не хочу вас расстраивать, доктор, но скажите, вас очень огорчит, если мы в ближайшее время прекратим эти сеансы восстановления памяти?

— Не понимаю.

— Скажу иначе. Меня вполне устраивает, какой я сейчас. Пожалуй, я хотел бы с этого момента подрастать сам. Становиться старше — понимаете? По правде говоря, мне не нравится то, другое мое «я» — то, которое тогда стерла пуля. Я согласен некоторое время продолжать сеансы, чтобы узнать, насколько повреждена моя память, есть ли такие вещи, которых я не знаю, хотя должен знать. Я хочу, насколько возможно, восстановить свое прошлое. Но как только вы будете удовлетворены, давайте на том и остановимся. Хотя я готов продолжать эксперименты, о которых вы говорили, — чтобы выяснить, могу ли я на самом деле взаимодействовать с внутренним процессором. Как вы на это смотрите?

Эрин Снэрсбрук была потрясена, но не показала вида.

— Ну конечно, заставить тебя никто не может. А сейчас спи. Давай еще раз поговорим утром. Это слишком ответственное решение.

— Знаю. Поэтому я его и принял. Ах да, еще одно дело. Но об этом можно и завтра.

— А что такое?

— Я хотел бы поговорить с адвокатом.