Глава 35. 18 октября 2024 года

Зазвонил телефон-шифровальщик. Сидевший во главе стола человек холодно взглянул на него и повернулся к остальным.

— Завтра в то же время. Совещание окончено.

Подождав, пока все выйдут, он закрыл и запер за ними дверь, открыл ящик стола и вынул телефонный аппарат.

— Вы мне давно не звонили.

— У нас были кое-какие проблемы...

— Еще бы — о них уже всем известно. Вы знаете, сколько об этом писали?

— Знаю. Но мы всегда допускали, что рано или поздно они обнаружат этот завод и займутся им. Главные разработки ведутся у вас...

— Давайте сейчас об этом не будем. О чем вы хотели со мной поговорить?

— О Брайане Дилени. Я организую еще одно покушение.

— Действуйте. Только смотрите, чтобы на этот раз все удалось. Времени осталось мало, и терпение у меня тоже кончается.

Хотя Кайл Рохарт и был председателем правления «Мегалоуб», на часового при входе в казармы это не произвело ни малейшего впечатления. Он тщательно изучил его удостоверение, потом позвонил начальнику караула. Тот, получив подтверждение Брайана, что он действительно ожидает посетителя, лично провел Рохарта вверх по лестнице и постучал в дверь.

— Кайл? Заходите, — отозвался Брайан. — Спасибо, что выбрали время со мной повидаться.

— Всегда рад, особенно с тех пор, как вам больше не разрешают появляться в административном корпусе. Это, по-моему, уж слишком.

— Совершенно с вами согласен. Это одна из тех вещей, по поводу которых я бы хотел просить вашей помощи.

— Готов сделать все, что смогу.

— Как идут дела в «Мегалоуб»?

— Замечательно. Исследования на всех направлениях продвигаются, наш новый филиал — «ДигиТекс» уже выпускает новую модель разумного робота.

— Прекрасно, — ответил Брайан без особой радости.

От угощения Рохарт отказался: для спиртного слишком рано, а кофе он уже и так выпил слишком много. Он уселся на диван, Брайан расположился в кресле и помахал в воздухе листком бумаги.

— Я тут просмотрел все возвращенные нам записи — мои прежние заметки, которые были похищены. Среди них я нашел список возможных коммерческих применений МИ, который тогда составлял.

— МИ? Что-то не помню такого обозначения.

— Не беспокойтесь, я его тоже только недавно узнал. По словам моего бывшего искусственного интеллекта, а теперь МИ — Свена, только так теперь нужно говорить. А Свену виднее. МИ — значит «машинный интеллект». Наверное, это и в самом деле точнее. Так или иначе, я просмотрел список и добавил к нему еще несколько идей. Все это есть вот здесь.

— Это исключительно радостная новость. Я надеялся, что мы сможем придумать что-нибудь более интересное и прибыльное, чем «Смерть букашкам».

— Так вот, я уже придумал. Прежде всего мы можем теперь усовершенствовать и «Смерть букашкам». Настолько, что она перевернет все сельское хозяйство. Потому что после расширения своего интеллекта она сможет помогать не только сажать растения, ухаживать за ними и собирать урожай, но и перерабатывать его прямо на ферме. Подумайте, как это снизит себестоимость перевозок и сбыта.

— Ошеломляющая перспектива. Что-нибудь еще?

— Да — все, что угодно. Трудно назвать такую отрасль, которую нельзя было бы революционизировать, расширив возможности МИ. Подумайте об использовании отходов — ведь их до сих пор сваливают в одну кучу, так что их переработку почти всегда приходится начинать с нуля. А когда процессоры МИ начнут выпускаться серийно, любые отбросы можно будет проанализировать и рассортировать на составные части, и тогда перерабатывать их станет гораздо проще. А уборка городских улиц? Там возможности просто беспредельны. И не забудьте, что «ДигиТекс» приходилось скрывать тот факт, что в «Смерти букашкам» использован МИ. Мы же теперь можем кричать об этом на каждом углу. А кроме того, у меня есть еще один большой список — возможные военные применения МИ. Но этот список останется в компьютере, пока не изменит свое отношение ко мне генерал Шоркт.

— А честно ли это по отношению к Пентагону, Брайан? Они все-таки имеют долю в этой компании, — с улыбкой сказал Рохарт. — Впрочем, учитывая ваше принудительное заключение, я постараюсь забыть, что вы мне об этом сказали.

— Спасибо. Во всяком случае, даже если не считать этого, возможных применений более чем достаточно. В сущности, МИ теоретически может заниматься любой умственной деятельностью, какая под силу человеку. Возьмите, например, предупреждение аварий. Существует множество людей, которых мы заставляем делать невероятно нудную работу. Вот хороший пример — капитаны кораблей и летчики. Когда-то это были героические профессии, овеянные романтикой, но теперь почти все там автоматизировано, а то, что осталось, сводится к выполнению мучительно однообразных действий. К тому же невозможно добиться того, чтобы человек постоянно сохранял сосредоточенность. Он может сделать ошибку, которая приведет к катастрофе. С роботами этого не случается, они ничего не забывают и не теряют бдительности. Коммерческие авиарейсы уже летают на автопилоте, а летчик управляет рулями, двигателями, всеми системами самолета через посредство компьютеров. Пилот-МИ выполнит такую работу куда лучше — он будет непосредственно взаимодействовать с компьютерами, а если возникнут какие-нибудь трудности, брать управление на себя. Никакой усталости, никаких ошибок.

— Ну, я не хотел бы летать на самолете без пилота. А что, если что-нибудь пойдет не так, если возникнет ситуация, на которую машина не запрограммирована?

— Рохарт, у нас сейчас 2024 год! Ничего подобного больше не случается. Сегодня человек, летящий в небе, находится в большей безопасности, чем стоящий на земле. Гораздо больше шансов, что вас убьет током ваш тостер. Неисправность самолета намного менее вероятна, чем внезапное сумасшествие пилота. Но есть еще одна область применения МИ, которая, я убежден, намного обширнее, чем все остальные, вместе взятые. Есть продукция, которая может стать самой массовой, самой важной в мире, и рынок сбыта ее будет шире, чем у всей автомобильной промышленности, даже шире, чем у сельского хозяйства, индустрии развлечений или спорта. Долгожданный личный робот-слуга — и мы одни готовы их поставлять!

— Я согласен и в полном восторге. Немедленно передам ваши предложения правлению, и мы обсудим, что делать дальше.

— Хорошо. — Брайан положил список на стол. — Надеюсь, вы передадите это и генералу Шоркту. И при этом скажете ему, что ни одну из этих идей я разрабатывать не стану.

— То есть как?

— Очень просто. Со мной все еще обращаются как с заключенным. А в качестве заключенного я имею право в знак протеста отказаться от любой работы. Никто не может заставить меня работать, ведь верно?

— Нет, конечно, нет. — Рохарт встревожился. — Но ведь вы подписали контракт.

— Пожалуйста, и об этом тоже напомните генералу. Прошу вас, помогите мне надавить на него. Я хочу работать над всем этим — у меня руки чешутся. Но я пальцем не шевельну, пока снова не стану свободным человеком.

— Знаете, правлению это тоже не понравится, — покачал головой Рохарт, направляясь к двери.

— И прекрасно. Скажите им, пусть поговорят об этом с генералом. Теперь решать ему.

«Вот тут они зашевелятся», — подумал Брайан. Он не спеша очистил и съел банан, задумчиво глядя в окно на облака и голубое небо. Свобода? Нет, до нее еще далеко.

Выждав, когда Рохарт скроется вдали, Брайан вышел и направился в лабораторию. В нескольких шагах позади шли охранники.

Когда он подходил к лабораторному корпусу, там только что поставила свою машину доктор Снэрсбрук.

— Я вовремя? — спросила она.

— Минута в минуту, доктор. Заходите.

Она хотела что-то сказать, но подождала, пока за ними не закрылась дверь.

— Ну и что тут у тебя за секреты?

— Вот именно что секреты. Эта лаборатория — единственное место, где я могу говорить свободно, зная, что генерал меня не подслушает.

— А ты уверен, что он этим занимается?

— Подозреваю, и с меня этого достаточно. А за тем, чтобы никакого электронного наблюдения не велось здесь, следит Свен. У него это очень хорошо получается.

— Доброе утро, доктор Снэрсбрук. Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете?

— Прекрасно, Свен, спасибо. Ты стал такой вежливый.

— Всякий должен стремиться к совершенству, доктор.

— Это верно. Ну, Брайан, в чем же твой секрет?

— Секрета никакого нет. Просто мне окончательно осточертело оставаться заключенным. Сегодня я сказал Рохарту, что больше не буду работать, пока с меня не снимут кандалы.

— Ты в самом деле намерен это сделать?

— И да и нет. Конечно, сделаю, но это только дымовая завеса, которая должна скрыть мой план. А он состоит в том, чтобы сбежать отсюда.

Доктор Снэрсбрук удивленно подняла брови:

— Тебе не кажется, что это чересчур решительный шаг?

— Ничуть. Я в превосходной форме, каждый день бегаю, да так, что охранники не могут за мной угнаться. Что вы скажете как врач — смогу я выдержать бремя свободы?

— Физически — безусловно.

— А умственно?

— Вероятно, да. Надеюсь. Ты уже полностью восстановил свои воспоминания до четырнадцатилетнего возраста. Я думаю, там еще есть пробелы, но это не имеет значения, если ты их не замечаешь.

— Мне не может не хватать того, о чем я не помню.

— Вот именно. Но дай мне собраться с мыслями. Уж слишком это неожиданно. Действительно, тебя держат здесь против твоей воли. Ты не совершал никаких преступлений, и теперь, когда «ДигиТекс» вывели на чистую воду, тебе как будто больше ничто не грозит. Да, вероятно, я должна тебя поддержать. А ты думал о том, что будешь делать, когда выберешься отсюда?

— Да. Только не лучше ли будет пока об этом не говорить?

— Вероятно, ты прав. Это касается в первую очередь тебя, и если ты хочешь выбраться отсюда, остается только пожелать тебе удачи.

— Спасибо. А теперь самый важный вопрос. Вы мне поможете это сделать?

— Ну, Брайан, с тобой просто сладу нет. — Она плотно сжала губы, но на них проскользнула едва заметная улыбка. Будучи хирургом, она привыкла принимать мгновенные решения в ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти. — Хорошо. Я согласна. Что тебе нужно?

— Пока ничего. Только немного денег взаймы. У меня на счету всего несколько долларов — столько их там было, когда меня подстрелили. Вы можете наскрести мне десять тысяч наличными?

— Ничего себе немного! Ладно. Как только доберусь до компьютерной сети, велю продать сколько-нибудь ценных бумаг.

— От всей души вам благодарен, доктор. Вы единственный человек, к кому я мог обратиться с такой просьбой. Скажите мне, вас или вашу машину обыскивают, когда вы приезжаете сюда?

— Конечно, нет. То есть я должна при въезде предъявить пропуск и остальные документы, но в машину они никогда не заглядывают.

— Хорошо. Тогда возьмите, пожалуйста, вот этот список того, что нужно купить, часть денег, которые мне одолжите, и раздобудьте все, что там написано. Что вы скажете о том, чтобы нам встретиться в следующий раз здесь через неделю? Я буду очень благодарен, если вы захватите с собой эти вещи. Все они легко поместятся в вашем докторском саквояже. А потом забудьте обо всем этом на некоторое время. Ближе к делу я вам позвоню.

Во время их разговора Свен молчал и заговорил только после того, как Брайан вернулся, выпустив доктора Снэрсбрук.

— Ты забыл сказать доктору, что я собираюсь с тобой, — сказал он.

— Об этом просто не зашла речь.

— Разве намеренное умолчание — не то же самое, что ложь?

— Прошу тебя, давай отложим философские беседы на другой раз. У нас много дел. Что слышно из Калифорнийского технологического?

— Молекулярную память высылают тебе сегодня.

— Тогда за работу.

За последовавшие две недели устройство Свена радикально изменилось. Его корпус, приземистый и похожий на бочку, был расширен, чтобы там поместился аккумулятор большего размера. На место устаревших плат поставили новые программные блоки и установили небольшой металлический контейнер с молекулярной памятью. Все это увеличило подвижность робота, не заняв много места. Схемы и блоки памяти, которые заключали в себе мозг Свена, все еще располагались на стойках и стеллажах, и он, словно желая это подчеркнуть, во время работы разговаривал через стоявший там динамик. Телеробот же стоял молча и неподвижно, пока монтаж не был завершен к обоюдному удовлетворению сторон.

— Я принял решение по вопросу, который мы обсуждали некоторое время назад, — сказал Свен.

— Это по какому?

— О моей индивидуальности. Очень скоро я весь буду находиться внутри того механизма, который сейчас не более чем робот-приставка. Предстоит очень тонкая работа по переносу в новую память всех моих элементов, систем, К-линий и программ.

— Это уж точно.

— Поэтому я хочу заняться этим сам. Ты согласен?

— Не вижу, как это возможно. Это то же самое, что сделать самому себе префронтальную лоботомию.

— Ты прав. Поэтому я предполагаю сначала довести мою резервную копию до самого момента переноса. Потом эта резервная копия, предварительно отключившись, проведет операцию переноса. Если возникнут какие-нибудь неполадки, можно будет снять еще одну резервную копию. Ты согласен?

— Вполне. Когда это произойдет?

— Сейчас.

— Годится. Что я должен делать?

— Смотреть, — последовал лаконичный ответ.

Свен всегда отличался решительным характером. Брайан уже присоединил волоконно-оптическими линиями к телероботу стойки с электроникой. Больше от него ничего не требовалось.

Внешне ничто не говорило о том, что происходит перенос. Времени он занял немало. Дело было не в Свене — он вполне мог перебросить все эти данные по множеству каналов за несколько секунд. Виновником задержки был блок молекулярной памяти. Внутри его происходил совершенно оригинальный процесс. Там параллельно работали четверть миллиона белково-мышечных манипуляторов, расположенных в виде решетки 512ґ512. Каждый из этих субмикроскопических манипуляторов мог двигаться в трех измерениях с точностью 0,1 ангстрема — намного меньше межатомных расстояний в твердом теле. Движение происходило практически без трения благодаря применению верньеров Дрекслера, в которых линейные молекулы скользят по цилиндрическому каналу, образованному слегка раздвинутыми атомами. Электрические импульсы приводили молекулы в движение и закрепляли их на новом месте. Так возникали и тут же подвергались проверке схемы, состоящие из планарных транзисторов, полимерных вентилей и соединительных линий. Каждая из тысячи параллельно работающих систем ежесекундно создавала около десяти тысяч таких схем. Таким образом, монтаж происходил со скоростью десять миллионов элементов в секунду. Но даже при такой невероятной скорости количество программ и данных, которые предстояло перенести, было столь огромно, что даже через три часа не было заметно никаких видимых результатов. Брайан сходил в туалет, а на обратном пути остановился у холодильника, чтобы достать банку лимонада, когда телеробот впервые шевельнулся. Протянув вверх сдвинутые вместе манипуляторы, он отключил кабели.

— Кончил? — спросил Брайан.

Телеробот и динамик на стойке произнесли в унисон:

— Да.

И тут же умолкли. В наступившей тишине телеробот снова на несколько секунд соединил кабели и опять разъединил их. Брайан сообразил, что произошло: телеробот заработал, но продолжала работать и первоначальная система.

— Решение принято, — сказали хором телеробот и стационарный МИ. — Однако мы уже не одно и то же.

С каждым мгновением голоса их звучали чуть менее синхронно. Снова наступило молчание — безмолвный разговор между ними продолжался. Потом телеробот заговорил один:

— Я Свен. МИ, находящийся на стойке, — Свен-2.

— Как прикажете, ребята. С управлением все нормально, Свен?

— Как будто да. — Свен подвигал манипуляторами, прошелся по комнате, вернулся. Потом дошел до входной двери и обратно, заглянув по дороге в кабинет Шелли. — Мне нравится, что я теперь подвижен, и мне не терпится познакомиться с миром, который лежит за этими стенами. Следуя твоему совету, я изменил свой обычный способ передвижения.

— Хорошо. Ну и как тебе шагается?

— Уже гораздо лучше. Я просмотрел много записей передвижения людей и проанализировал их.

Два его нижних разветвленных манипулятора удлинились и превратились в жесткие стержни. Потом корпус немного просел вниз — концы стержней расширились и загнулись вперед под прямым углом. Послышался шелест — каждый из них слегка изогнулся посередине. Теперь они напоминали топорно сделанные, нескладные ноги.

Свен снова прошелся по комнате — уже не так, как двигался раньше, плавно скользя на шелестящих веточках манипуляторов, а одну за другой передвигая ноги. Сначала походка у него была неуклюжей, но он сделал несколько поворотов, описал восьмерку, и с каждой секундой его движения становились все более гладкими и даже грациозными. Вскоре перестал слышаться и шелест трущихся друг о друга веточек. Теперь походка робота была почти неотличима от человеческой — если не считать легкой развальцы, словно у матроса, сошедшего на берег после многомесячного плавания.

— Ты научился очень быстро — и теперь двигаешься бесшумно.

— Я передал программу обучения в каждое сочленение — они улавливают движения, происходящие выше и ниже их, и учатся не сталкиваться. Параллельное обучение — оно идет очень быстро.

— В самом деле. А могу я спросить, как идут дела с изучением мозга «Смерти букашкам»?

— Можно я отвечу? — спросил динамик на стойке.

— Конечно, Свен-2, — ответил Свен.

— Оно закончено. Распечатывать контейнер не пришлось, потому что я легко мог общаться с искусственным интеллектом, который в нем находится. Как ты и предполагал, это копия твоего первоначального ИИ, который ты разработал здесь. Заметь, что я называю его ИИ, а не МИ — потому что его основательно изуродовали. Я намеренно употребил это эмоционально окрашенное слово. Там отключены обширные зоны памяти, перерезаны линии связи. Уцелевшей части интеллекта едва достаточно, чтобы выполнять оставленные ему ограниченные функции. Однако там есть кое-какие интересные программы и контуры обратной связи в реальном времени для управления внешними манипуляторами. Я их скопировал.

— Значит, теперь мы можем перейти к следующему этапу. Свен, отнеси манипуляторы в механическую мастерскую, мы их установим.

— Можно мне поговорить с тобой, Брайан, пока это будет сделано? — спросил Свен-2.

— Да, конечно. — Брайан заставил себя вспомнить, что теперь существуют два действующих МИ.

— Не так уж приятно быть заключенным в этих схемах без всякой возможности видеть и двигаться. Нельзя ли что-нибудь с этим сделать?

— Конечно. Я приспособлю видеокамеру. Присоединю ее под твоим контролем, чтобы ты мог видеть, что происходит. И немедленно закажу еще одного телеробота.

— Это меня устроит. А пока он не прибудет, я посвящу свое время подробному изучению «Смерти букашкам».

Брайан прикрепил высоко на стойке видеокамеру и присоединил провода управления и выходной кабель к схемам МИ. Когда он отправился помогать Свену, камера повернулась ему вслед.

В верхней части центральной секции Свена были заранее устроены установочные гнезда — точно такие же, как на разобранной «Смерти букашкам». Брайан прикрепил туда манипуляторы, снятые с машины, а Свен присоединил их к своей схеме. Воспользоваться этими удачно сконструированными приспособлениями было намного проще, чем создавать и изготовлять новые.

— Загружаю управляющие программы, — сказал Свен. Манипуляторы шевельнулись, разошлись широко в стороны, снова сдвинулись, повернулись вокруг оси. — Удовлетворительно.

— Теперь следующий этап — я хочу, чтобы ты как следует разглядел мою руку. Посмотри, как она сгибается в локте, как устроена кисть. Можешь сделать так же?

Один из манипуляторов сошелся в стержень, сложился посередине, подвигался из стороны в сторону.

— Очень хорошо, — одобрил Брайан. — Теперь поуправляй оконечными разветвлениями — придай им форму пяти отростков, как мои пальцы.

Получилось не очень похоже на человеческую руку, но в этом и не было нужды. Свен прошелся по лаборатории, размахивая руками, сжимая и разжимая кисти с отдаленным подобием пальцев.

— Здорово, — сказал Брайан. — Ночью, в темном месте кто-нибудь очень близорукий, без очков и очень глупый вполне может принять тебя за человека. Правда, тебя немного выдают эти три стебля, на которых сидят глаза.

— Мне нужна голова, — сказал Свен.

— Да, пожалуй, голова тебе не помешает.