Глава 6

Гора Билион выглядела неожиданно высокой. Обычно все, что представляется совершенно огромным в детстве, потом, когда человек вырастает, оказывается маленьким, почти игрушечным, подчас жалким. А гора Билион как будто росла вместе с Язоном Она и теперь уходила под облака, и впору было снеговой шапке, а не колючему кустарнику, покрывать ее вершину.

Мета поднималась всю дорогу в своем привычном темпе, то есть в темпе стремительной атаки, так что Язон в конце концов запыхался и дышал, высунув язык, как набегавшаяся собака. Им понадобилось минуты три, чтобы, совсем чуть-чуть поплутав среди скал, найти закамуфлированный вход в пещеру, и тогда словно из-под земли вырос перед ними мудрец.

— Гваханофабр, — представился он. — Я уже в курсе, куда вы хотите попасть. Я все настроил как надо. Только следует поторопиться, друзья. Рванавр с минуты на минуту закроется и надолго. Пойдемте

— Что ж, дирижируй, приятель, — сказал Язон небрежно, чувствуя, как его охватывает какое-то неподобающее случаю веселье.

Мета тоже улыбнулась, но скорее из вежливости и даже настороженно.

В пещере было сыро, душно, где-то в глубине довольно громко капала вода и висел перед глазами плотный туман. Как в бане. «Странно, — подумал Язон, — Хайрон ничего не рассказывал ни про туман, ни про воду вообще». Трудно было даже разглядеть, в каком углу расположен этот метафизический вход-выход. Но когда Язон разглядел, его аж морозец продрал по коже — больно здорово напоминала эта абсолютно черная клякса универсальный пожиратель материи Солвица. И Мета, видно, тоже их общего знакомого вспомнила, о чем свидетельствовал рефлекторно прыгнувший в ее ладонь пистолет.

— Смелее, братья мои, — заворчал мудрец.

— Я же объяснял, торопиться надо. Шагайте вперед по одному. Язон, вы идите первым.

Язон не возражал. Первым так первым. Вот только ворота в иной мир как-то вдруг на глазах начали ужиматься. Неужели они так бесславно прохлопали ушами этот редкий шанс? Обидно-то как!

— Быстрее, Язон! — услышал он голос сзади.

— Шагать уже поздно. Ныряйте!

Два раза повторять не пришлось. Язон прыгнул, как в воду, — вперед руками и головой. И тут же ощутил, как некий мощный поток втягивает его в эту черную дыру. Вдруг левая нога зацепилась за что-то и пришлось напрячь все мышцы, чтобы его не растащило на две половинки. Как минимум, он рисковал порвать сухожилие, ведь обе силы, тянувшие его в противоположных направлениях, стоили друг друга.

— Не делайте этого, Мета! — услышал он голос все того же Гваханофабра, надрывный, отчаянный, но очень тихий, потому что странно далекий. — О, ради всех звезд и галактик, не делайте этого!

Язон догадался, что происходит. Голова-то его была уже очень далеко от пещеры на горе Билион, а нога оставалась пока в руках Меты. Верная его амазонка, почуяв неладное, решила предотвратить неизбежную разлуку по-пиррянски просто и незатейливо. Может, она была права. Может быть. Мудрецы — народ загадочный и хитрый, с ними всегда есть риск оказаться вовсе не там, где хотелось. Но все-таки в любом мире Язон предпочитал оставаться с двумя ногами. Поэтому он исхитрился вывернуть стопу так, что затрещали, расстегиваясь, ремешки на липучках, и в руках у Меты остался только ботинок. Обувь — вещь, безусловно, ценная, особенно в путешествиях, но проблема ее приобретения или изготовления (в зависимости от обстоятельств) решается, как правило, намного легче, чем проблема отращивания новой ноги.

А гора была как будто все та же. Скалы, колючий кустарник, кривые деревца. Вот только небо над головой ясное, синее, глубокое. И воздух пахнет по-другому. Пахло морем. И никаких намеков на черную дыру — ни справа, ни слева, ни за спиной Язона. Он тщательно запомнил место и неторопливо пошел вниз — знакомиться с новым миром.

Дорога, усыпанная мелкими противными камешками, врезавшимися в босую пятку, вывела Язона к реке. За нею в некотором отдалении возвышались башни крепостной стены. Разумнее всего было в том направлении и двинуться, однако, поискав по сторонам глазами, Язон обнаружил мальчишку, который купался возле самого берега, то плюхаясь в небольшие омуточки, то с восторгом носясь по мелководью. Был этот мальчонка в чем мать родила, а небольшая смятая тряпочка белесого цвета, лежащая на плоском камне, очевидно, и составляла всю его одежду.

— Эй, мальчик! — крикнул Язон, разумеется, на меж-языке, наиболее употребимом в Галактике. — Как называется эта река?

— Мо не котрепано ушо, — откликнулся абориген на эсперанто.

И Язон, охотно перейдя на любимый им язык древней империи, повторил вопрос.

— Это река Анавр, а там город Иолк, главный город нашей планеты, — солидно объяснил ребенок, будто ему что ни день приходилось общаться здесь вот с такими же бестолковыми дяденькамипришельцами.

— Анавр... анавр-рванавр, — пробормотал себе под нос Язон.

Ничего себе названьице! Не иначе, с легкой руки Хайрона появилось, ведь на принятом здесь эсперанто такое слово ничего не значит.

А вслух Язон произнес бодро:

— Спасибо, мальчик, значит, я пришел, куда хотел.

— Если вам в Иолк, — местный житель решил совсем уж расстараться для дорогого гостя, — то лучше всего через брод. Идите все время прямо, там мелко, мне и то по пояс.

Язон еще раз поблагодарил и быстро перешел реку.

Было жарко, одежда высыхала на глазах. Рукава куртки пришлось закатать, а открывшуюся при этом пиррянскую кобуру на предплечье — от греха подальше спрятать за пазуху. Если что, он успеет выхватить оружие. Насколько помнилось со слов Хайрона, местная публика с техникой не в ладах, вряд ли по нему сразу откроют перекрестный огонь из пулеметов.

А когда подошел ближе, стало ясно, что пулеметами тут и не пахнет. По стенам города прохаживались воины с копьями и мечами, и точно такие же стражники встретили Язона у ворот. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что из-под надраенных до блеска медных шлемов у них торчат микрофоны, а среди перьев на головах недвусмысленно посверкивают дрожащие антеннки. До полного счастья, точнее, до полного абсурда им не хватало магнитных детекторов для проверки подлинности документов и денег. Однако паспорта у Язона не потребовали — просто спросили:

— Куда?

— Я ищу Айзона, сына Крета. А мое собственное имя — Язон динАльт.

Язон по опыту знал, что правда в таких случаях удобнее всего, тем более что это была не вся правда. Кто здесь мог слышать его имя, данное Хайроном. Вот назовись он Даймедом... Однако всему свое время. Для первого всплеска эмоций хватило имени отца.

— Айзона ищешь?! — буквально взревели двое сразу. — Ну уж нет! Сначала мы отведем тебя к Феллу.

Его обступили и явно собирались если не вязать, то уж за руки схватить — это точно.

— Не надо, я сам пойду, я согласен, — примиряюще поднял безоружные ладони Язон. — Со стариной Феллом мне тоже есть о чем поговорить.

Подобные фразы здешними цепными псами, конечно, не комментировались. Язон попробовал было завести разговор на другие, нейтральные темы, пока они шли через город. Но парочка-другая невинных вопросов типа: «А вот скажи, невесты в вашем городе есть?» или: «А что, служивый, неплохо бы и вина выпить?» остались без ответа, и Язон окончательно понял, что не они идут по городу, а его ведут по городу. И значит, согласно уставу (или что у них тут — свод предписаний?) разговорчики с арестованным строго запрещены.

Дворец короля Фелла оказался в общем неплох как внутри, так и снаружи, но по чистоте и комфорту все-таки сильно уступал роскошным отелям Кассилии или Клианды, а тем более богатейшим виллам Луссуозо. Так что особого энтузиазма в отношении захвата власти на этой убогой планете Язон в себе не ощутил. Но есть такое понятие — сыновний долг. Во всяком случае, было когда-то. И любопытство. Уж больно лихо игра закручивалась, хотелось доиграть до конца. А уж кому, как не Язону, знать: если пришел в казино, соблюдай установленные в нем правила. Ну, по крайней мере, делай вид, что соблюдаешь.

Король Фелл с совершенно безумным взглядом остекленевших глаз шел ему навстречу, вводя в состояние полнейшего ступора растерявшуюся стражу. Наконец диктатор совладал с собою и остановился. Но глаза его смотрели все туда же. Нет, не на лицо задержанного у ворот лазутчика. (Откуда было знать Феллу, как выглядит сын Айзона? Ведь не получал же он по модемной связи секретную фотораспечатку еженедельного бюллетеня «Их разыскивает Специальный Корпус»!) Нет. Король Иолка смотрел на ноги вошедшего, и Язон в ужасе догадался, что вваливаться в покои Его Величества наполовину босым, да еще с кровоточащей после хождения по острым камням пяткой, оставляющей гнусные следы на изысканном наборном паркете — в высшей степени непочтительно и может быть расценено как намеренное оскорбление первого лица на планете.

Торопясь исправить создавшееся впечатление, Язон быстренько выдал экспромт. Он очень старался соответствовать всей окружавшей его архаичноэклектичной обстановке и от усердия перешел на белые стихи:

— О мой король, спускаясь с гор, я был еще обут, но реку вброд переходя с названием Анавр, одну сандалию с ноги случайно обронил. — (Интересно, из какого древнего текста выскочило это слово «сандалия»? Впрочем, вот же все вокруг, как раз в Сандалиях и ходят. Ну, конечно, на жарких планетах, это очень распространенная обувь!) — Ее теченьем унесло, потоком бурным вдаль. Прошу простить меня, король, за выходку мою.

Однако Фелл, похоже, вовсе его не слушал. Он сжимал обеими ладонями голову и смотрел теперь куда-то в потолок, очевидно молясь при этом всем своим богам. Потом опустил руки и внезапно выдал весьма экстравагантное решение.

— Оставьте нас! — бросил он страже.

Все удалились. Они остались один на один.

— Кто ты? — спросил король и, не давая времени ответить, предупредил:

— Только не пытайся мне врать. Я все равно узнаю правду. Я умею читать мысли.

Последнее представлялось очень сомнительным, а полная логическая несочетаемость этого утверждения с первоначальным вопросом и последующей суровой просьбой говорила лишь о невеликих интеллектуальных способностях Фелла.

— Воспитавший меня старый и мудрый Хайрон учил никогда не лгать, и, хотя потом я много скитался по Вселенной и знал немало лжецов, которых можно было победить только их же оружием, сегодня я буду верен урокам моего старого учителя.

Вот так многословно и даже высокопарно начал Язон свое признание. Стихи, возможно, и были лишними, но в целом он правильно угадал тональность разговора. Фелл хорошо воспринимал подобные обороты речи.

— Меня зовут сегодня Язон динАльт, но Айзон, мой отец, живущий здесь, на этой планете, нарек меня при рождении именем Даймед. О, как долго искал я своего отца и свою родину! Но вот наконец я здесь.

— Так и ступай к нему, — распорядился король Фелл, неожиданно быстро сворачивая аудиенцию. — Я велю своим подданным, чтобы тебе показали дом Айзона. А стража больше не тронет тебя, Даймед. Поверь, это было не более чем досадное недоразумение.

Язон, конечно, не поверил, но кивнул миролюбиво и, миновав беспрепятственно многие залы и галереи, вышел на площадь. Встречала его ликующая толпа, а не какие-то там подданные короля Фелла. Тут уж точно стража бы его трогать не стала — себе дороже. И радостный этот людской водоворот внес Язона в распахнутые настежь двери отцовского дома.

Пришлось, разумеется, выпить вина со всей честной компанией — за его счастливое возвращение, за его, можно сказать, воскрешение из мертвых, за его прежние и будущие подвиги. В общем, шуму было много, а толку мало. Кто-то уже провозглашал Даймеда новым королем, кто-то призывал прямо сейчас двинуть боевую дружину на дворец Фелла, кто-то предлагал отправиться на морскую прогулку. Иные же настаивали на охоте в горных лесах, а нашлись еще и сторонники большого спортивного турнира. «Со смертоубийствами, что ли?» — сквозь винный туман вспомнилось Язону. Но женщины, а точнее, прекрасные юные девы танцевали нечто все более и более эротическое, развязно качали бедрами и все чаще как бы случайно теряли элементы одежды. А вино было очень легким и очень вкусным, и оно все никак не кончалось в серебряных кувшинах и золотых кубках...

Кажется, в итоге возобладала идея морской прогулки на роскошном фрегате с ярко-оранжевыми парусами, но и там тоже вино лилось рекою, а девушки были еще прекраснее предыдущих, поэтому Язон вряд ли сумел бы рассказать, что было раньше: купание в теплой лагуне с прозрачной, как утренняя роса, водою на маленьком острове в тени пальм; или — охота в горах на дикого оленя с золотистыми рогами невероятной высоты и ветвистости; или — страшно веселые соревнования по бегу в мешках и по прыжкам во все стороны. Точно он помнил лишь одно: на штурм дворца решили не ходить, особенно после массовой оргии на гигантской пуховой постели размером со стадион. Теплые волны, большие красивые рыбы, быстрые лошади, ласковые девушки, сладкое вино...

Как выяснилось после, только на пятый день они с отцом наконец избавились от разудалой пьяной компании, превратившейся к тому времени в хмурое сборище утомленных жизнью и друг другом индивидов. В глазах этих людей стояла теперь вселенская скорбь, а их неверные ноги, напрягаясь из последних сил, разносили по домам казавшиеся чужими тела и опустошенные головы.

Язон, проходивший подобное испытание не впервые, автоматически следил все эти дни за своим НЗ, за своим неприкосновенным запасом обязательных атрибутов космодесантника — за всеми пристегнутыми к телу пенальчиками и футлярчиками, включая заветную кобуру. Ни одной нежной девушке, ни одному грубому пьяному матросу, ни одному нахальному мальчишке не позволил он тронуть ничего из жизненно важных вещей и приспособлений.

Поэтому, как только они остались без свидетелей, он первым делом достал аптечку и в считанные секунды избавил как себя, так и отца от всех неприятных последствий пятидневного пьянства и прочих безобразий.

— О, как давно я не испытывал подобного наслаждения! — воскликнул Айзон. — Аптечка космодесантника! Какая прелесть! Я же здесь совершенно одичал, Язон. Ты себе не представляешь, какой кошмар — жить в этом мире.

— Честно говоря, действительно не представляю, — сказал Язон. — Я знавал миры и похуже. Я попадал в такие переплеты, отец... Постой, а в каком же мире ты жил до этого?

— Не помню, — вздохнул Айзон. — В том-то и загвоздка, что не помню. Проклятый Фелл сделал что-то ужасное с моей памятью. Похоже, напрочь стер из нее некоторые очень важные вещи. И сегодня я доподлинно знаю лишь одно. Эта планета не имеет связи с внешним миром. С некоторых пор она просто не пеленгуется из космоса. Понимаешь, он сделал ее планетой-невидимкой. Какой-то загадочный экран в стратосфере не пропускает сюда электромагнитных лучей. Инопланетные космолеты перестали посещать нас. Мы не принимаем передач галактической трансляции, ничего не знаем о других мирах. Своего космического транспорта здесь нет. Своей пси-связи

— тоже. А та гиперпространственная дыра, сквозь которую ты проник, открывается крайне редко и непредсказуемо. Некоторые сумели удрать через нее. А я вот продолжаю влачить здесь жалкое существование. Полная безнадежность, Язон, полная, никакой связи со Вселенной. И абсолютное всевластие диктатора-самодура. Я помню, что родился не здесь, но не могу восстановить в памяти, кем же я был прежде. Вдруг я уже никогда не смогу вспомнить этого? Разве что медицина высокоразвитых миров... Но как добраться до них? Вот если бы хоть каким-то образом передать в космос простенький сигнал «SOS»...

— Отец, у меня есть пси-передатчик. А ты, кажется, сказал, что через экран не проходят только электромагнитные сигналы.

— Конечно! — оживился отец. — Конечно! Ведь сам-то Фелл постоянно передает кому-то информацию. Как же иначе! Ему-то нужна связь с внешним миром. Понимаешь, я давно догадался: Фелл — тоже не местный, очевидно, мы с ним и прилетели сюда лет сто назад...

О высокие звезды! До чего же он разговорчив! Способен заболтать сам себя. До него как будто и не дошло самое главное.

— Отец, у меня есть пси-передатчик, — повторил Язон. — Здесь, с собой. Я уже включаю его.

Айзон замер и молча смотрел на давно забытую плоскую коробочку с круглым зеркальным окошком посередине.

Язон воздержался от передачи в эфир стандартной безадресной тревоги. Мало ли кого занесет на такой сигнал! И предпочел вызвать персонально Мету условленным кодом, который известен только им двоим. Если его боевая подруга не мчится сейчас в кривопространстве, она должна принять сигнал, в какой бы чертовой дали не находилась. Ну а если все-таки летит именно там — что ж, подождем. Пронзай хоть всю Галактику наискосок, а рано или поздно надо выныривать возле какой-нибудь планетки, используя энергию ее притяжения.

— А джамп-передатчика у тебя с собой нет? — неожиданно спросил Айзон, очевидно успевший подумать примерно о том же.

— Нет, отец, техника еще не шагнула так далеко. Для джамп-связи требуются существенно другие энергии. Тут карманными атомными батарейками не обойдешься...

Передатчик тихо попискивал, сигналя о том, что работает, но ответ пока не приходил. И, коротая минуты ожидания (с чего он, собственно, решил, что минуты? А если часы, дни? Разве так не бывает?), Язон спросил:

— Отец, а ты не знаешь, почему Фелл, когда я только появился у него во дворце, пялился на мою босую ногу, словно на огромного тарантула?

— Знаю, — хмыкнул Айзон. — Как же не знать!

Много лет назад оракул поведал Феллу, что беду и смерть принесет ему некий человек, спустившийся с гор в Иолк и обутый в одну сандалию.

— Кто такой оракул? — решил уточнить Язон.

— Оракулами здесь называют пророков, предсказывающих будущее. — Айзон еще раз хмыкнул. — Теперь-то я чувствую, что и прорицатель этот был совсем не прост. Тоже, небось, свалился к нам с другого конца Галактики, через эту черную дыру, как Хайрон...

И тут раздался голос Меты:

— Язон! Где ты, Язон? Я на орбите того объекта, с которого идет твой сигнал. Это планета Иолк?

— Да, Мета, этот мир называется Иолком. Отъюстируй курс по нашему сигналу, я сейчас дам более острый пучок, возьми полградуса южнее и садись в океан. Слышишь меня?

— Слышу. Но не вижу. Я вообще не вижу никакой планеты. Ее не регистрируют приборы, ни один, кроме гравитометра.

— Все нормально, Мета! Делай, как я сказал. Войдешь в атмосферу, и сразу все увидишь...

— Хорошо. Ложусь на курс. Конец связи.

— Ну вот, — Айзон в нетерпении потирал ладони. — Теперь мы сможем диктовать ему условия.

— Не горячись, отец, дай во всем разобраться.

— Наверно, ты прав сынок, наверно, ты прав... Ой, что это? Дай попробовать. Сто лет уже не курил.

Мятая пачка сигарет «Стожары» была еще одним обязательным компонентом язоновского НЗ.

Закурив, они оба подошли к окну и увидали, как совсем близко опускается сверкающий теплым титановым блеском граненый купол «Темучина». Опускается тихо-тихо, даже не поднимая брызг. Порывистая, неостановимая, яростная Мета умела быть когда надо аккуратной и нежной.

— Кто она? — спросил Айзон.

— Моя невеста, — с удовольствием ответил Язон, на этот раз почти не погрешив против истины.