Глава 16

Группа Реса покинула планету практически без потерь. Во время прорыва к пиррянской канонерке, оставленной в космопорту, легкое ранение в руку навылет получил лишь один боец — дочка бывшего предводителя корчевщиков Лиза. Она, как командир своего маленького корабля, прикрывала посадку отряда до самых последних секунд, и пуля настигла ее, когда люк был уже почти задраен.

А вот при погрузке окроткави и последующей операции по захвату главной святыни храма Дзевесо — двигателя звездолета «Овен» — бой был настоящим. Жестоким и страшным. Пирряне потеряли двоих, и раненых было целых девять, не считая Язона, получившего сильнейший шок.

Разъяренный Клиф жаждал реванша, рвался к рычагам тяжелой артиллерии, чтобы, как минимум, стереть с лица планеты город Эгриси, а как максимум, уничтожить ее совсем глобальными аннигиляционными бомбами. Насилу удалось объяснить парню, что этого нельзя делать в принципе, не только в силу известных моральных установок и галактических законов, но и согласно законам физики. Специфика заполнения пространства в центре Галактики делала применение сверхмощного аннигиляционного оружия опасным для самого применяющего, ведь стремительный уход в кривопространство был невозможен в этих краях. Арчи дважды, если не трижды, растолковывал это разбушевавшемуся неуемному мстителю, прежде чем аргумент подействовал.

А Керк к тому времени уже отдал приказ: уходить. Мета приказы обсуждать не привыкла и, хотя в глубине души тяготела к позиции Клифа, в дискуссии участия принимать не стала, а просто с молчаливой яростью выполняла все маневры по выходу на орбиту и стартовому разгону.

Язон пребывал в глубокой задумчивости. Цель их путешествия была достигнута. Корабль ложился на обратный курс, но что-то очень важное не давало покоя, что-то казалось не сделанным, незаслуженно забытым. Безумно хотелось вернуться и вытрясти всю информацию из Файтона и Йота, из Верховного жреца и прочих властителей планеты. Ведь пирряне так и не узнали, где сейчас его мать Нивелла, кто убил Фрайкса, куда подевался проклятый изобретатель Кобальт и как с ним бороться. Но Миди, возможно, знавшая лучше других ответы на все эти вопросы, не только поддержала приказ Керка, но еще и причитала все время:

— Быстрее, быстрее!

Ну совсем как несколько часов назад, когда они бежали через Арскую рощу. Язон было счел подобное поведение девушки обыкновенным остаточным эффектом от безумной нервотрепки и от первого в ее жизни настоящего боя. Правда, стрелять она сама не стреляла, но пули-то свистели — буквально над ее головой.

В общем, Язон придавал не слишком большое значение ее словам, до тех пор пока Миди не сказала:

— Он снарядит за нами погоню.

— Погоню за «Арго»? — не поверил Язон. — Древний земной линкор, усиленный новой техникой, догнать невозможно. Да и какой смысл? Чтобы одолеть эту летающую гору со всеми ее пушками, понадобится, как минимум, целая эскадра самых современных кораблей. У твоего отца есть такая?

— Эскадры у него, может, и нет, — тихо проговорила Миди, — но у него есть нечто, о чем ни вы, ни я не догадаемся. Отец вместе с Кобальтом способен на самые ужасные вещи. Смотри!

Они сидели перед обзорным экраном, а внезапно появившаяся на нем точка начала увеличиваться в размерах со скоростью ночного кошмара.

— Это снаряд? — спросил Язон.

— Нет, — сказала Миди, прищурившись, — это супербот Файтона.

— Ты хочешь сказать, что Файтон сам сидит в нем?

— Да.

— Но он же движется с ускорением... — Язон еще раз сверился с подсчетами компьютера. — С ускорением в сто пятнадцать g! Для человека это невозможно!

— А он и есть нечеловек, — прошептала Миди, охваченная каким-то мистическим ужасом.

— Клиф! — крикнул Язон в интерком.

— Держу на прицеле, — спокойно откликнулся молодой пиррянин. — Я хочу подпустить его чуть ближе — для надежности.

— Стреляйте! — вдруг почти завизжала Миди.

Клиф то ли чисто рефлекторно среагировал на этот неуставной приказ, то ли просто так совпало и подошел рассчитанный им момент, — в общем, он выпустил по преследователю очень внушительный заряд.

Супербот разлетелся на куски Но дальше произошло непредвиденное. Обломки быстроходного кораблика уже затерялись меж звезд, а сам Файтон продолжал настигать их с еще большим, как показалось, ускорением. Именно так — сам Файтон. Царевич летел в пространстве безо всякого скафандра, и темно-каштановые волосы его развевались в межзвездной пустоте, будто на ветру. Это абсолютно сюрреалистическое зрелище загипнотизировало, похоже, даже ко всему привыкших пиррян. Какая-нибудь секунда промедления, и могло случиться непоправимое.

— Еще раз! Стреляйте еще раз! — отчаянно выкрикнула Миди.

И Клиф дал залп.

Потом, при замедленном повторе, было отчетливо видно, как тело Файтона не сгорело, а развалилось на множество зеленовато-бурых кусков.

Что-то подобное они уже наблюдали совсем недавно. Ну да, как же, как же! Белые Птицы Мести. Крылья с перышками в глубоком космическом вакууме и буро-зеленые пятна на скалах метеоритного пояса.

А вот, кстати, и сам пояс. До него уже рукой подать.

— Значит, Файтон был киборгом, — вслух произнес Язон.

— Да, — сказала Миди. — Файтон — это самый совершенный из киборгов, когда-либо создававшихся человеком Но я узнала об этом совсем недавно. И как раз вчера хотела поговорить с отцом. Помнишь, я буквально ворвалась в его покои, а он в это время принимал тебя? Хвала богам, что я не успела завести такую беседу! Прилетели бы вы днем позже, и кто знает, как бы все повернулось... Теперь, я думаю, он прекратит свою погоню.

— Кто — он? — Язон совсем перестал понимать, о чем говорит Миди.

— Ну отец же! Ты что, не видишь? Твой стрелок уже минут пять как держит на прицеле его корабль. Но в этом больше нет необходимости. Теперь отец займется тем, что будет собирать в межпланетном пространстве куски своего любимого Файтона. Глядишь, и склеит его заново, если все обломочки найдет.

— Ты это серьезно? — решил уточнить Язон.

— Вполне. Киборг — не человек, его разрушение почти всегда обратимо. А Файтон — это необычайно ценная игрушка. Ради такого можно плюнуть и на родную дочь, и на древнюю реликвию окроткани вместе с полосатым движком...

— Внимание! — объявила по интеркому Лиза дочка Реса и второй пилот «Арго». — Прямо по курсу метеоритный пояс. Переходим в режим торможения.

А Мета тем временем стояла за спиною Язона и умилялась, какие целомудренные беседы ведет эта влюбленная девчонка с ее героем. Потом подошла вплотную и обняла любимого.

— Мета? Почему ты здесь. Сейчас же самый сложный участок.

— Не-а, — помотала головой Мета, хитро улыбаясь. — Уже не сложный. Эти метеориты перестали двигаться друг относительно друга. А между ними такие бреши, что можно даже на автомате пройти. Но я все-таки посадила за пульт Лизу.

— Так у нее же рука прострелена!

— О чем ты говоришь, Язон?

— Действительно, я и забыл, что все вы чокнутые. А что говорит Арчи по поводу метеоритного пояса?

— Известно что. Говорит, что такого просто не может быть. — Мета зевнула. — Спать хочу. Вторую ночь на ногах. И какая мне разница, соблюдаются здесь законы физики или нет? Без них — даже лучше. Плюнем тогда на все, нырнем в кривопространство и сразу дома окажемся.

— Э, дорогая! Ты что такое говоришь? До домато нам еще очень далеко.

— Да помню я, помню про твой родной Иолк и про папашу твоего, Айзона,

— зевнула Мета еще раз.

— Ты не все помнишь, — поправил Язон. — Первая остановка на Крейзике. Мы обещали помочь, а долг, как известно, платежом красен.

Кинней, возрадовавшись, быстро организовал пиррянам коридор, и небольшая команда, всего из семи человек, посетила несчастного старика. В команду эту включили, конечно, и Миди. Ей, как главному специалисту по киборгам, отводилась ведущая роль в программе помощи. Для юного дарования задача оказалась просто пустяковой. Во-первых, Миди сразу поняла, чьи уши торчат за изобретением женщин-птиц. Конечно, это было очередное детище Кобальта-Кадмия, почерк узнавался, что называется, на раз и безошибочно. А Кинней просто слишком долго прожил на этом свете. Память уже отказывала ему иногда и даже подбрасывала ложные убеждения. Где там было старику придумать, а тем более изготовить подобных птичек! Использовать — да. Ну так и используй, дедушка. Программа исправлена раз и навсегда. Теперь пташки и в супермаркет за едой сгоняют, и покушать дадут спокойно. Предлагали деду лететь вместе с ними, но тот, конечно, отказался. Триста лет одиночества формируют определенные вкусы и пристрастия, которые потом переделывать поздно.

— Буду готовиться к войне с Йотом, — заявил Кинней на прощание.

И вот снова золотистая чернота звездного неба и никакого тебе кривопространства — законов физики все-таки никто пока не отменял. И надо лететь себе спокойненько на пятой космической скорости, а до Иолка еще далеко. Раны залечили, выводы из происшедшего сделали, планы обсудили, и теперь каждый развлекался как умел. Язон, например, копался в архивах, а, скажем, Арчи вернулся к своим старым научным программам. И еще вместе со Стэном и группой инженеров пытались они разобраться в устройстве необычного звездолета «Овен». Химический анализ материала обечайки провели, а вот понять технологию изготовления оказалось не по зубам. Электрические цепи и топливные магистрали отследить удалось весьма детально. Но большая часть самых сложных систем, похоже, испорчена была необратимо эгрисянскими варварами. Арчи очень грустил по этому поводу, но окончательно не унывал. А главное — с нетерпением ждал помощи Айзона на Иолке.

И вот однажды за завтраком физик с Юктиса спросил у Язона:

— А как ты думаешь, я могу понравиться Миди?

Язон даже жевать перестал от удивления. Потом приложил ладонь ко лбу юктисианца и заботливо произнес:

— Ты, наверно, перезанимался вчера своей наукой?

— Да ну тебя! — обиделся Арчи. — Я же серьезно.

Сидящая рядом Мета не умолчала:

— А если серьезно, то Миди нравится только один единственный человек. И вкусы у нас с нею трагическим образом совпадают. Я бы ее еще на Крейзике высадила, да как-то негуманно это. Пусть уж летит вместе со всей компанией до Иолка, но там!..

— А вот и не права ты, дорогая, — проговорил Язон с загадочной улыбкой.

— В чем не права? — вскинулась Мета, и даже пистолет прыгнул на секунду ей в ладонь.

— Я наконец этой ночью вышел с Бервиком на связь. Он мне много интересного рассказал. Но об остальном позже, а сейчас вот что: параллельно с нами на Эгриси работали агенты Специального Корпуса. Обижаться не на что — нормальная подстраховка, минимизация жертв. Очень чисто они, кстати, поработали. Так вот, царская дочка Миди так беззаветно полюбила меня исключительно под действием особого направленного излучения. У Корпуса давно уже состоит на вооружении такое средство.

Мета от возмущения на какое-то время лишилась дара речи, а потом выпалила с жаром, размахивая над столом рукою с пистолетом:

— Ох, уж доберусь я когда-нибудь до этого Бервика!

Реакция Арчи была совершенно другой.

— Слушай, Язон! — молодой физик хитро и както робко улыбался. — А нельзя ли у господина Риверда Бервика попросить этот излучатель на денекдругой?

Арчи, конечно, шутил, но во всякой шутке...

Язон ответил вполне серьезно:

— Попросить, разумеется, можно, но неужто тебе в самом деле хочется? И между прочим, действие «лучей любви» весьма ограничено. Лютую ненависть в пылкую страсть они не превращают. Так что подумай, Арчи! Даю тебе карт-бланш, а дальше — сам, как все мужчины, во все века.

Язон поднялся из-за стола, но Мета остановила его:

— Постой, я не понимаю, как эта штука может действовать, если...

— Мета, дорогая, — перебил Язон. — Ты — первая женщина планеты Пирр, познавшая на собственном опыте, что такое любовь. Арчи — совершенно уникальный ученый, способный понять все на свете. Обсудите этот вопрос без меня. А я пошел в библиотеку.

Язон не зря просиживал целыми днями у компьютера. За сутки до предполагаемого приземления на Иолке он вдруг докопался до такого, что влетел как ошпаренный в кают-компанию, где мирно беседовали Мета, Керк, Арчи и Миди, и объявил:

— Сейчас я хочу говорить со всеми сразу. Объяви общий сбор, Керк! Скоро в кают-компании сделалось шумно. Кто-то вспоминал напряженные дискуссии в этом же помещении, когда они болтались на орбите Солвица и Язона не было с ними; кто-то шутил: «Ну вот мы и снова в отеле «Лидо». Нас не подслушивают, господа?» Другие просто не понимали, что произошло и мысленно готовились к новой битве. А впрочем, пиррянин к сражению готов всегда. Язон это и раньше знал, и теперь видел отчетливо.

Их затянувшемуся походу в центр Галактики конца видно не было, поэтому терпеливые и в общем-то нелюбопытные по натуре пирряне воздерживались пока от вопросов типа: что же произошло на Эгриси? кто такие боги? кому нужны киборги? и какое все это имеет отношение к планете Пирр? И хорошо, что воздерживались. На добрую половину перечисленных вопросов Язон еще и сам не знал ответа. Но он вдруг вспомнил, что помогло ему однажды. Много лет назад на планете Счастье, перечитывая очерки истории старушки Земли, он нашел верное решение сложнейшей проблемы.

В древних летописях встречалось много познавательно-поучительного и просто любопытного, а Язон с давних пор считал для себя историю этаким своеобразным хобби. Вот и теперь решил совместить приятное с полезным и поискать аналогий в прошлом.

Названия планет, колонизированных бывшими землянами, названия городов, рек, морей и всего прочего редко являли собою примеры выдающегося словотворчества, чаще всего топонимы черпались из географических атласов самой Земли. Из каких стран происходили родом первопоселенцы, такие имена и давались новым мирам.

Так что зацепок всегда находилось хоть отбавляй. Словом «Эгриси», например, именовалась когда-то значительная по площади область древней страны с общим названием Сакартвело и говорили там на языке карту ли, необычайно хорошо сохранившемся именно в виде теперешнего эгрисянского. Другой информации в этом направлении поиска Язон не обнаружил, ветвь оказалась тупиковой, и он двинулся дальше.

В языках соседних с Эгриси планет по системам шарового скопления замелькали хоть и сильно искаженные, но откровенно греческие, точнее, древнегреческие корни. Это наречие считалось мертвым уже многие тысячи лет, но как раз на нем и говорили аборигены Орхомена, Иолка, Элесдоса и даже Бипхинии. Это было уже что-то. А потом, совершенно случайно, скорее всего от скуки и разнообразия ради, он решил заглянуть, откуда земляне-имперцы вытащили название «Арго», стыдливо замененное позднее примитивно-грозным и бесцветным именем «Недетруэбла», то есть «Несокрушимый». Вот тут Язон и подпрыгнул.

Стремительно заглотив килобайт двести древнего текста, он пришел к чудовищному выводу, которым просто не мог не поделиться со всей командой.

— Друзья! — объявил он. — То, что я сейчас расскажу, может показаться странным и даже неправдоподобным. Однако это очень важно! О нашем с вами путешествии я прочел в одном из древнейших земных текстов, написанном за много тысяч лет не только до нынешних времен, но и до Первой технической революции. Герои этого текста назывались аргонавтами, потому что плыли по морю на корабле «Арго», и плыли они — внимание, друзья! — добывать шкуру золоторунного барана. Не буду останавливаться на мелких подробностях, но, поверьте, там масса сюжетных поворотов и психологических конфликтов, удивительно точно соответствующих реально имевшим место у нас. Лично я вижу этому два варианта объяснения: первый — совершенно фантастический — петля времени. То есть мы действительно читаем о самих себе, только с поправкой на естественные искажения при многократных переводах. Но оставим такую концепцию для экспертной оценки нашему другу Арчи или адресуем ее всем мечтателям о так и не состоявшемся путешествии во времени.

Возможен другой подход, более трезвый и близкий к жизни. Некто, хорошо знакомый с легендой об аргонавтах, разыгрывает этот спектакль на вселенской сцене с нами в главных ролях. Все подстроено, мы просто марионетки, которых дергают за ниточки.

— Нас?! — переспросил Керк. — Дергают?! За ниточки?!

Он даже не рассердился — скорее готов был захохотать.

Язон почел за лучшее не ввязываться в подобный спор и собрался продолжить свои рассуждения, но тут вмешался Арчи.

— Существует третий вариант, — резонно заметил он. — Простое случайное совпадение. Ведь, если я правильно понял, история не повторяется один к одному.

— Конечно, нет, — согласился Язон. — Но, Арчи, ты потом почитаешь легенду и сам поймешь: вероятность такого совпадения крайне мала, практически она равна нулю. А главное, ну, готов я допустить твою стохастическую (назовем ее так) гипотезу. И что? Она же не конструктивна, а нам — решение принимать. И очень скоро. У нас повсюду враги, и даже невозможно понять, каким оружием они воюют. Я и машину времени сбрасываю со счетов по той же причине. Ведь в случае хронопетли, мы никак не сумеем изменить свое будущее, которое на самом деле — прошлое. Не интересно мне это, понимаете? Я никогда не стану играть, если все выигрыши расписаны заранее. Поэтому меня только один вариант устраивает — когда я вижу реального соперника. Поэтому выслушайте все-таки, что получается.

Язон сделал паузу, дожидаясь полной тишины в кают-компании.

— Загадочный некто подразумевает, что мне тоже знакома древняя легенда. И стало быть, приняв условия игры, я пройду весь путь до конца. А знаете, каков конец у этого пути? Я должен жениться на Миди, потом...

— Никогда! — выпалила Мета, не желая больше слушать ни о чем. — Этому не бывать, а значит, твой некто может о дальнейшем не беспокоиться.

— Погоди, Мета, я просто пересказываю древнюю легенду. Итак, я женюсь на Миди, мы прибываем на Иолк, а Фелл, давно уверенный, что мы не вернемся, уже убил моего отца. Миди подстраивает так, что Фелл погибает страшной смертью, за что нас обоих (непонятная мне логика!) лишают иолкского гражданства. Затем на совершенно новой планете я изменяю Миди и собираюсь жениться на другой женщине...

— Я же говорю: бабник! — не удержалась от комментария Мета.

— ...но Миди жестоко мстит, убивая соперницу и покидая меня навсегда. Оставшись совсем один, я вешаюсь от тоски на собственном корабле под названием «Арго».

— Чушь собачья, — безжалостно резюмировал Рес.

— Есть вариант, — добавил зачем-то Язон. — Вернувшись все в той же тоске на «Арго», я погибаю, раздавленный сгнившим и рухнувшим мне на голову корпусом собственного корабля.

— Еще глупее, — хмыкнул Стэн, — если учесть, что сплавы, из которых сделан линкор, пережили по меньшей мере пять тысяч лет и хватит их еще на десять раз по столько же.

— Как вы прямолинейно все понимаете, ребята! — вздохнул Язон. — Здесь же аллегория, символ. Отправившись в это путешествие, я пустился на поиски собственной смерти и обрел ее. Вот в чем суть.

— Оставь, Язон, — заговорила вдруг Мета, уже переставшая ревновать и сердиться. — Суть совсем в другом. На Миди пусть жениться Арчи.

Молодой физик с Юктиса и девушка с Эгриси переглянулись, растерянно улыбаясь: «Разве можно о самом тайном — вот так, при всех?» Но кажется, им было приятно.

А Мета продолжала:

— Да, да, я серьезно. А из всего остального, что ты здесь понаговорил, важно только одно: действительное поведение Фелла. Он играет против нас, и если этот гад знаком с твоей дурацкой легендой... О чернота пространства, дай нам не опоздать! Если твой отец вообще еще жив.

Все ошарашенно замолчали. Даже сам Язон почему-то не успел подумать об этом. Неужели проникся фаталистической идеей о невозможности изменить судьбу?

— Я предлагаю последние тысячи километров до Иолка пройти на форсаже. Возражений нет? — спросила Мета. — Тогда занимайте противоперегрузочные кресла. И, клянусь высокими звездами, мы должны успеть!

— Мета, конечно, красиво говорила, — бормотал Язон себе под нос тихо и обиженно, — но суть не только в том, что нас ждет на Иолке. Гораздо важнее, по-моему, кто он — этот некто, разыгрывающий вселенский спектакль по сюжету древней легенды.

Язон вещал в никуда, как говорится, для всех, кому это интересно, а публика уже расходилась, выполняя приказ капитана «Арго», молчаливо поддержанный вождем пиррян Керком и никак не оспоренный руководителем проекта Язоном.

Сам же руководитель проекта пребывал в растерянности и не слишком рассчитывал быть услышанным. Но рядом оказались Арчи и Миди.

— И кто же это, по-твоему? — полюбопытствовал Арчи, быть может, самый любопытный человек во Вселенной.

— Есть только один известный нам с тобой персонаж, который реально способен на трюки подобного масштаба.

— Солвиц? — сразу спросил Арчи.

— Да, доктор Теодор Солвиц, — кивнул Язон. — Кто же еще?

И тогда вздрогнула Миди.

— Как ты сказал? Теодор? Верховный жрец отец Федор иногда называл себя доктором Теодором.

— Солвицем он себя не называл? — улыбнулся Арчи.

Однако ведь на самом деле было не до смеха.

— Фамилию Солвиц я встречала в компьютере, — сказала Миди, — только не помню где.

— Постарайся вспомнить, — почему-то шепотом попросил Язон.

Он-то сам вспомнил, чьи это темные, оливковые глаза и благородные эллинские черты мелькнули тогда в храме Дзевесо из-под розовато-белого капюшона.

— Верховный жрец — это и есть Солвиц, — смело заявил Арчи.

— И ты красиво говоришь, — похвалил Язон. — Но не от тебя ли я слышал сравнительно недавно, что Солвиц исчез из нашей Вселенной навсегда.

— От меня, — согласился невозмутимый Арчи. — Я только ни разу не утверждал, что Теодор Солвиц — одно единственное лицо. Подумай об этом, Язон.

Последний, предупреждающий сигнал о наступлении тридцатикратной перегрузки застал их весьма далеко от специальных приспособлений, и Арчи с ужасом вспомнил, что Миди вряд ли готова к подобным испытаниям.

Молодой физик с Юктиса схватил свою любимую в охапку и потащил ее бегом не к креслам, нет, а к противоперегрузочным ваннам — на «Арго» были и такие — отличные, надо заметить, устройства для дилетантов!