Глава 19

Никаких следов измерительного отряда найдено не было, и стрела была единственным мрачным свидетелем его судьбы.

Войдя в свою комнату, Вайнти села на свое сиденье и послала за Ваналпи и Сталлан, которые прибыли вместе с вездесущей Алакенши, и закрыли за собой дверь. Керрик заглянул было туда, но был отослан властным жестом. Вайнти не могла теперь думать в присутствии устозоу. Так, втроем они долгое время обсуждали безопасность города. Нужно было больше ловушек, больше охранников — и никаких измерительных отрядов. Потом Вайнти отпустила всех и крикнула одной из фарги, которая недавно помогала ей и к тому же довольно хорошо говорила.

— Скоро здесь будет урукето. Когда он отправится обратно, я хочу, чтобы ты отправилась вместе с ним. Я хочу, чтобы ты вернулась в Инегбан и нашла Малсас. Ты скажешь ей то, что я сейчас скажу тебе, и скажешь теми же словами. Ты поняла?

— Да, Эйстаи. Я сделаю так, как ты прикажешь.

— Вот это сообщение: «Приветствую тебя, Малсас, я принесла тебе сообщение от Вайнти из Альпесака. Это печальное и гневное сообщение большой важности. Сокайн мертва. Она и другие ийланы были убиты устозоу того же вида, что учинили резню на берегу рождений. Мы не видели их, но знаем это наверняка, потому что нашли оружие из дерева и камня, какими пользуются они. Эти устозоу должны быть найдены и убиты. Сейчас они незаметно крутятся вокруг Альпесака в джунглях, их нужно найти и убить, убить всех. Когда урукето отправится в Альпесак, я прошу тебя прислать на нем много фарги, которые умеют хорошо стрелять, с хесотсанами и запасами дротиков. Я чувствую, что это необходимо сделать. Судьба Альпесака зависит от уничтожения устозоу».

Здесь Вайнти замолчала, подавленная правдой и мрачностью своих слов, а фарги раскачивалась перед ней в страхе от ужасного донесения, которое она должна была нести. Но Вайнти справилась с подавленностью и приказала фарги повторять сообщение до тех пор, пока та не заучила его наизусть.

Наутро, после ухода урукето, Вайнти прошла в свою комнату и послала за Керриком. Мальчик приблизился к ней с явным страхом. Но это было лишним: Вайнти, казалось, была рада видеть его.

— Инлену, — сказала она, и огромное существо послушно вышло вперед. — Ты станешь у входа, заслонив его спиной, и любого, кто приблизится, будешь отправлять обратно. Ты поняла?

— Они уйти прочь.

— Да, но говори это тверже, вот так: уходите, Вайнти приказывает! Повтори.

— Уходите, Вайнти приказывает!

— Вот так, правильно. А теперь делай это.

Инлену была хорошим охранником, и вскоре послышался топот убегающих ног. Вайнти повернулась к Керрику и сказала, как Эйстаи, отдающая приказ.

— Сейчас ты расскажешь мне все об устозоу, о своем виде. Говори.

— Я не понимаю смысла слов Эйстаи.

Вайнти заметила его страх и замешательство и поняла, что вопрос был слишком общим. Нужно было его сузить.

— Как называется ваш город?

— У устозоу нет городов. Ваш город первый, который я видел. Устозоу живут в... — он тщетно рылся в своей памяти.

Прошло уже много времени, с тех пор как он думал и говорил на марбак, поэтому он не мог подобрать слов. Тогда он представил себе эту картину — ... в мягких постройках из шкур, висящих на шестах. Они ходят порознь, а шесты тянут крупные животные с шерстью...

— Почему они ходят порознь? Почему они вообще движутся?

Керрик пожал плечами, потом заерзал, стараясь соединить воедино осколки стершихся воспоминаний.

— Они охотятся в одном месте, а ловят рыбу в другом, а для этого нужно двигаться.

Продолжение допроса позволило получить еще несколько ответов. Устозоу жили группами, подобными той, которую они вырезали, и сейчас вокруг бродили другие группы, но неясно было, насколько они многочисленны. Воспоминания мальчика были смутны и недостоверны. Наконец Вайнти прекратила задавать вопросы и жестом остановила его. Сейчас начиналась самая важная часть. Используя страх и обещая награды, она должна была научить устозоу, что ему предстоит сделать. Ее поведение вдруг изменилось, и она заговорила, как Эйстаи, распоряжающаяся жизнью города и ее жителей.

— Я могу убить тебя сама или приказать другому — и ты знаешь это.

— Я знаю это, — он умоляюще согнулся, смущенный резким изменением ее тона.

— Но я могу и возвысить тебя, и ты не всегда будешь устозоу — нижайшим из низших. Тебе это нравится, не так ли? Сидеть рядом со мной и командовать другими, работающими на тебя. Я могу сделать это для тебя, но взамен ты должен кое-что сделать для меня. Такое, что можешь сделать только ты.

— Я сделаю, как ты скажешь, Эйстаи, но я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Это то, что ты делаешь, когда говоришь одно, а делаешь другое, что ты сделал со Сталлан, сказав ей, что задыхаешься, хотя на самом деле ничего такого не было.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Керрик, изображая непонимание и наивность. Вайнти радостно шевельнулась.

— Прекрасно! Ты сделал это сейчас. Ты делаешь, это говоря о том, чего не было, так, словно это произошло. Признайся в этом или я убью тебя на месте!

Он содрогнулся от резкой перемены настроения Вайнти: ее лицо приблизилось к его лицу, а рот открылся, показав ряды острых зубов.

— Да, я делал это, признаю. Я делал это, чтобы убежать.

— Очень хорошо. — Она шагнула назад и момент опасности миновал. — То, что делаешь ты, но не могут сделать ийланы, мы называем ложью. Я знаю, что ты лгал и несомненно будешь лгать мне в будущем. Я не могу помешать этому, но Инлену будет следить, чтобы твоя ложь не позволила тебе убежать. А сейчас, зная, что ты лжешь, мы попробуем использовать эту ложь для добрых дел. Ты будешь лгать для меня.

— Я сделаю, как приказывает Эйстаи, — сказал Керрик, ничего не поняв, но спеша согласиться.

— Вот и хорошо. Ты сделаешь, как я прикажу, и никогда никому не скажешь об этом — иначе умрешь. А сейчас — вот ложь, которую ты должен произнести, и произнести возбужденным голосом: «Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его!» Повтори.

— Там, среди деревьев, устозоу, я вижу его.

— Хорошо. Но не забудь этих слов и произноси их только, когда я прикажу. При этом я сделаю вот такое движение.

Керрик с радостью согласился. Сделать это было довольно просто, хотя он и не видел особой необходимости в этом. Угрозы были вполне реальны, поэтому он постарался запомнить слова и сигнал, бормоча их про себя на обратном пути через город.

Много дней прошло с тех пор, как Керрик в последний раз видел Энги. Теперь он даже редко думал о ней в своей новообретенной свободе, занимавшей все его дни. Сначала он боялся выходить один и даже получал удовольствие от молчаливого присутствия Инлену, как некоторой гарантии безопасности.

Покинув свою комнату, он очень быстро обнаружил, в чем заключается действительное социальное разделение города.

Он быстро понял, что его положение быстро поднялось к самой вершине, с тех пор как его часто видели в обществе Эйстаи, сидящим рядом с ней. Для безымянных фарги это было доказательством того, насколько его ранг выше их, и, грубо говоря, это было действительно так.

Проходя по зеленым коридорам, он видея, как эти фарги быстро преуспевают в жизни города. Они становились охранниками, заготовителями птиц, мясниками, надсмотрщиками над рабочими и занимали еще великое множество должностей, о которых он знал очень мало. С этими ийланами он говорил в нейтральной манере, обращаясь как с равными или несколько более низшими, чем он, и они охотно принимали это.

Уважительно он разговаривал с теми, кто правил городом.

Их должность была ясной, хотя то, что они делали, было не всегда понятно, потому что их окружали помощники и ассистенты, нетерпеливые фарги, стремящиеся занять постоянные места в администрации города.

Видя каждый день так много, Керрику некогда было скучать по ежедневным визитам Энги. Город напоминал гнездо трудолюбивых муравьев, и иногда мальчику хотелось, чтобы Энги была рядом и объясняла некоторые таинственные аспекты жизни Альпесака. Он спрашивал ее несколько раз, но резкое прекращение его обучения не позволило развить эту тему дальше. Ее ответы только разжигали его любопытство. Когда Вайнти и Энги разговаривали между собой, они вели себя как равные. Тогда откуда это предубеждение даже против простого упоминания ее имени? Он долго думал об этом, потом спросил у Вайнти о ее местонахождении. Эйстаи дала ему понять, что она была одной из тех, кто начинал, и прервала разговор.

Снова он увидел Энги чисто случайно. Он был возле амбесед, когда среди фарги началось волнение. Они задавали друг другу вопросы, а потом заторопились все в одном направлении. Из любопытства он последовал за ними до тех пор, пока не увидел четырех ийлан, которые несли пятого. В этой толпе он не мог подойти к ним ближе и решил не обращать на них внимания. Керрик уже хотел уйти, когда четверо ийлан вернулись и теперь медленно шли, разинув рты. Их кожа была испачкана грязью, а ноги покрывал красный ил. И вдруг Керрик увидел, что одна из них была Энга. Он окликнул ее, и она повернула к нему свое лицб. Она была внимательна, но ничего не говорила.

— Где ты была? — спросил он. — Я не мог тебя увидеть.

— Мой ум больше не требовался, поэтому меня перевели к остальным обреченным. Сейчас я работаю на новых полях.

— Ты? — Он выразил удивление, даже страх, что не понял ее слов.

— Я.

Остальные трое тоже остановились, она сделала им знак идти дальше, и предложила Керрику сделать то же самое.

— Я должна вернуться к работе.

Она повернулась, и он засеменил рядом с ней. В этом была какая-то тайна, которую он обязательно хотел разгадать, но не знал, — с чего начать.

— Что случилось с той, которую вы несли?

— Укус змеи. Их много там, где мы работаем.

— Но почему ты? — Сейчас их никто не мог подслушать — тащившуюся сзади Инлену можно было не считать. — Ты говоришь с Эйстаи, как с равной, а сейчас выполняешь работу, которую лучше может сделать нижайшая фарги. Почему?

— Причину этого не просто объяснить. Кроме того, Эйстаи запретила говорить об этом с другими ийланами.

Едва произнеся эти слова, Энги осознала заключенную в них двусмысленность.

Керрик не был ийланом. Она показала на Инлену.

— Прикажи, чтобы она шла впереди нас, следуя за теми тремя.

Как только это было сделано, Энги повернулась к Керрику и так горячо заговорила, как он еще не слышал от нее.

— Я и другие находимся здесь потому, что слишком сильно верим в то, во что не верят наши правители. Нам приказали отказаться от этой веры, но мы не можем. Тот, кто однажды узнал правду, не может забыть ее.

— О какой правде ты говоришь? — удивленно спросил Керрик.

— О жгучей, беспокойной правде, согласно которой мир и все в нем содержащееся может стать гораздо лучше. Ты думал о подобных вещах?

— Нет, — честно признался Керрик.

— А я думала. Но ты еще молод и не ийлан. Ты удивил меня своей первой попыткой заговорить, а твое существование до сих пор загадка для меня. Ты не ийлан, а в то же время не дикий устозоу, потому что можешь говорить. Я не знаю, кто ты и каково твое место в планах великих.

Керрик начал сожалеть, что встретил Энги. Очень немногое из того, что она говорила имело для него смысл. Но сейчас, начав говорить, она уже не могла остановиться.

— Наша вера должна быть правдивой, потому что ее сила в передаче понимания неверящим. Первой это поняла Угуненапса, посвятившая свою жизнь упорядочению своих мыслей. Она принесла идеи, которых никогда прежде не было. Она говорила о своей вере другим, а они смеялись над ней. Эйстаи города узнав о ее странном поведении, вызвала к себе и приказала все рассказать. И она рассказала. Она говорила о существе внутри нас, которое нельзя увидеть, но которое дает нам возможность говорить и возвышает нас над животными. У животных этого существа внутри нет, и потому они не могут говорить. Следовательно, речь — это голос существа внутри, и оно есть жизнь и знание смерти. Животные не знают о жизни и смерти, сейчас они есть, потом их не будет. Но ийланы знают, а сейчас знаешь и ты. И в этом загадка, которую я должна попытаться разрешить. Кто ты? Каково твое место в жизни?

Энги повернулась к Керрику и заглянула ему в глаза, как будто могла найти в них ответ на свой вопрос. Но он не мог сказать в ответ ничего, и она поняла это.

— Когда-нибудь ты узнаешь, — сказала она. — А сейчас ты слишком молод. Но я сомневаюсь, что ты сможешь понять прекрасную мечту Угуненапсы, мечту о правде, которую она объясняла другим. И доказывала тоже! Этим она разозлила Эйстаи, которая приказала ей отбросить эту фальшивую идею и жить так, как всегда жили ийланы. Угуненапса отказалась, тем самым поставив веру выше города и приказов Эйстаи. Эйстаи узнала о непослушании и лишила ее имени, изгнав из города. Ты знаешь, что это значит? Конечно нет. Ийлан не может жить без своего города и имени, если однажды он уже получил его. Лишение этого означает смерть. С незапамятных времен ийланы, покидающие город, очень страдали, падали духом, потом теряли сознание и быстро умирали. Так было всегда.

У Энги было сейчас какое-то странное настроение, нечто среднее между радостью и восторгом. Она остановилась, мягко взяла Керрика за руку и заглянула ему в глаза, пытаясь полнее выразить свои чувства.

— Но Угуненапса не умерла, и это было неоспоримым доказательством ее правоты. С того дня ее правота доказывалась снова и снова. Мне приказали уйти из Инегбана, приказали умереть — но я не умерла. Никто из нас не умер, потому мы и оказались здесь. Они называют нас Дочерями Смерти, считая, что мы заключили с ней договор. Но это неправда. Мы называем себя Дочерями Жизни, и это правда, потому что мы живем там, где умирают другие.

Керрик осторожно отстранился от ее холодного и мягкого прикосновения и повернул назад, солгав:

— Я зашел слишком далеко. Мне запрещено бывать здесь на полях. — Он дернул за поводок, избегая пристального взгляда Энги. — Инлену, мы возвращаемся.

Энги молча смотрела, как он уходит, потом молча направилась к полям. Оглянувшись, Керрик увидел, как она медленно бредет по пыльной дороге. Он удивленно покачал головой, не понимая, зачем она говорила все это, потом заметил поблизости апельсиновые деревья и потянул к ним Инлену.

Его горло пересохло, солнце сильно пекло, и он не понял десятой доли того, о чем говорила Энги. Он не знал, что ее вера была первой трещиной за миллионы лет существования ийланов. Быть ийланом означало жить, как ийлан, больше он ничего не смог понять.

У деревьев, как и вокруг всего города, стояли вооруженные охранники, с любопытством смотревшие, как он срывает спелые плоды. Эти охранники следили за входом в город днем, тогда как большие и сильные ловушки блокировали его ночью.

Но днем проходящие охранники не видели ничего, тогда как ловушки собирали большое количество всевозможных животных. Однако устозоу-убийцы не попадалось.

Тем временем урукето пересек океан, достигнув Инегбана, и сейчас находился уже на подступах к городу, на обратном пути. Когда он наконец прибыл, Вайнти и ее свита ждали на берегу. Первым на берег сошла его командир, Эрефнаис, которая остановилась перед Вайнти, признавая тем самым ее высокое положение.

— Эйстаи, я привезла личное послание Малсас, которое касается зверств устозоу. Кроме того, она приказала мне сказать о необходимости усиления бдительности и уничтожения устозоу. Для этого она повелела послать своих лучших охотников с хесотсанами и дротиками и надеется, что угроза будет полностью ликвидирована.

— Мы все думаем так же, — сказала Вайнти. — Сейчас ты пойдешь со мной, потому что я хочу услышать все новости из Инегбана.

Новости действительно были, и Эрефнаис изложила их Вайнти в личной комнате в присутствии одной Алакенши.

— Зима была мягкой. Некоторые животные погибли, но погода была лучше, чем в предыдущие годы. Это светлая часть того, что я должна передать тебе, а в темной говорится о падеже урукето. Более половины их погибло. Они выросли слишком быстро и были слишком слабые. Теперь началось выведение других урукето, но граждане Инегбана еще не прибудут в Альпесак ни в этом, ни в следующем году.

— Ты привезла тяжелые известия, — сказала Вайнти, и Алакенши тоже выразила свои сожаления и соболезнования. — Но тем более необходимо истребить устозоу. Ты должна вернуться с сообщением о нашем росте, и это приглушит горечь других твоих слов. Тебе нужно увидеть макет... Алакенши, пошли фарги передать Сталлан, чтобы она немедленно шла туда. Алакенши была недовольна, что ей приказывают, как фарги, но скрыла свою обиду и пошла выполнять приказ.

Когда они добрались до макетов, Сталлан уже была там.

Альпесак не вырос после смерти Сокайн, но его защита была усилена. Сталлан указала на заново выращенные колючие изгороди и посты охраны, где вооруженные ийланы находились день и ночь.

— Но что может сделать охрана ночью? — нетерпеливо спросила Алакенши. Сталлан ответила ей коротко и ясно.

— Очень мало, но они снабжены осветителями и плащами, поэтому работают хорошо. И им не нужно каждый день проделывать долгий путь от города и обратно.

— По-моему, наши средства можно использовать более мудро, — сказала не убежденная Алакенши, а Вайнти, обычно не обращавшая на нее внимания, заметила:

— Возможно, Алакенши права. Давайте посмотрим на это сами, и ты тоже Эрефнаис, чтобы могла рассказать Малсас о нашей защите, когда вернешься.

Они прошли через город нестройной толпой со Сталлан и Вайнти во главе, остальные следовали за ними соответственно своим должностям. Керрик со своей неразлучной Инлену — шел сразу за командиром урукето, помощники и фарги тянулись сзади. Из-за шедшего дождя Вайнти и некоторые другие закутались в плащи, но дождь был теплым, поэтому Керрик не взял плащ и наслаждался, чувствуя его на своей коже.

Возле леса, у края последнего поля, росла группа деревьев.

Когда все подошли к ней, стало видно, что лозы и колючие кусты со всех сторон окружают рощу, оставляя единственный выход. Сталлан указала на ийлан с хесотсанами, стоявшими на платформе вверху.

— Когда они на посту, никто не может пройти, — сказала она.

— Это кажется вполне надежным, — заметила Вайнти, поворачиваясь к Алакенши и неохотно выслушивая ее мнение. Затем она направилась к роще, но Сталлан попросила ее остановиться.

— Там есть самые разные животные, поэтому пусть впереди идет охрана.

— Согласна. Но я — Эйстаи и вместе со своими советниками хожу в Альпесаке, куда хочу. Остальные могут остаться здесь.

Когда линия охранников с оружием наизготовку заняла место перед ними, они пошли дальше. У дальней стороны рощи Сталлан показала им ловушки и западни.

— Ты все сделала хорошо, — сказала Вайнти. Алакенши попыталась не согласиться, но Вайнти не обратила на нее внимания и повернулась к Эрефнаис. — Расскажи обо всем этом Малсас, когда вернешься в Инегбан. Альпесак охраняется, он в безопасности.

Она повернулась назад и в последний момент, когда только Керрик мог ее видеть, сделала ему знак говорить. Мгновение он смотрел, не понимая, потом до него дошло.

— Там! — громко закричал он. — Там, среди деревьев, я вижу устозоу!

Его слова были настолько убедительны, что все повернулись и посмотрели. В тот момент, когда внимание всех сосредоточилось на деревьях, Вайнти сбросила свой плащ на землю.

Под ним она держала деревянную стрелу с каменным наконечником.

Крепко держа ее обеими руками, она легко повернулась и вонзила стрелу в грудь Алакенши.

Только Керрик видел это, только его взгляд не был направлен на деревья. Алакенши схватилась за древко, ее глаза широко раскрылись от ужаса, затем она покачнулась и упала.

Тут только Керрик понял, для чего нужна была его ложь, и мгновенно нашелся!

— Стрела устозоу прилетела из леса! Она попала в Алакенши!

Вайнти отступила в сторону и склонилась над телом.

— Стрела из леса! — закричала Инлену, обычно повторявшая то, что слышит. Другие сказали то же самое, и факт был установлен. Слово стало делом, а дело — словом. Тело Алакенши унесли назад, Сталлан и Эрефнаис торопливо увели Вайнти в безопасное место.

Керрик ушел последним. Некоторое время он смотрел на стену джунглей, такую близкую и такую далекую, потом дернул за поводок, прикрепленный к ошейнику, и Инлену покорно пошла за ним.