Глава 22

Керрик был удивлен и даже немного обеспокоен отсутствием саммад, но на мандуктос это произвело ошеломляющее впечатление. Упав на колени, они жалобно запричитали. Их несчастье было так велико, что они не обратили внимания на Керрика, когда он заговорил, и ему пришлось толкнуть их.

— Мы пойдем за ними и найдем их. Они не могли уйти далеко.

— Но они ушли, может, вообще исчезли с этой земли, а мастодонты умерли, — простонал один из мандуктос.

— Ничего подобного. Саммад тану не привязаны к одному месту, как саску. У них нет полей и каменных жилищ, они должны двигаться в поисках пищи, искать места с наилучшей охотой. В этом лагере они провели всю зиму и не могли уйти далеко, иначе нашли бы меня и предупредили. Идем за ними.

Как всегда, путь, каким шли саммад, был хорошо виден. Сначала глубокие колеи вели к северу, затем повернули на запад к низким холмам. Они прошли по ним совсем немного, и Керрик увидел тонкие струйки дыма, поднимавшиеся впереди, и указал на них мандуктос. Сдеды поворачивали обратно к реке, к месту, где высокий берег был разрушен и рухнул, позволяя спускаться к воде. Мандуктос, чей недавний страх смешался с возбуждевюм при виде мастодонтов, заторопились вперед. Заметив их приближение, дети громко закричали. Широко шагая, Хервлак вышел приветствовать их и улыбнулся белой одежде Керрика.

— Может, это лучше меха, но в настоящую зиму ты замерзнешь. Пойдем сядем с нами, закурим трубку, и ты расскажешь мне, что происходит в долине.

— Хорошо, но сначала пошли за Сорли. Эти саску принесли ему подарок и просьбу.

Сорли позвали, и он довольно улыбнулся печеным лепешкам из молотого зерна, свежим сладким корням и редкому, но высоко ценимому меду. Мандуктос, озабоченно смотревшие, как он рылся в корзинах, облегченно вздохнули.

— Это хорошая еда после зимы. Но почему они принесли эти подарки моей саммад?

— Я объясню тебе, — сказал Керрик серьезно, указывая на подарки и мандуктос. — Но ты не должен даже улыбаться тому, что я скажу, ведь для этих людей это очень серьезный вопрос. Ты знаешь, как они уважают мастодонтов?

— Да. Я не понимаю этого, но это должно быть важно, иначе они никогда бы не сделали этого.

— Это крайне важно. Думаю, не будь мастодонтов, они не стали бы нам помогать. А сейчас у них есть просьба. Они просят твоего разрешения привести корову Духа в долину, чтобы теленок родился там. Они обещают кормить ее и стеречь, пока она не родит. Ты согласен?

— Они хотят оставить ее? Я не позволю им этого.

— Они хотят не оставить ее, а подождать, пока не родится теленок.

— В таком случае они ее получат. Неважно, где родится теленок.

Сорли медленно повернулся лицом к мандуктос и поднял руки ладонями вверх.

— Все будет, как вы просите. Я сам приведу туда Духа. Сегодня же.

Керрик перевел его слова, и мандуктос низко поклонились ему.

— Поблагодари этого саммадара, — сказал старший из них. — Скажи ему, что наша благодарность никогда не кончится. А сейчас мы должны передать его слова нашим.

Сорли взглянул на их удаляющиеся спины и покачал головой.

— Я не понимаю этого и даже не пытаюсь. Но мы будем есть их пищу и не будем задавать вопросов.

Потом был пир и все саммад разделили свежую пищу. Керрик, который ел это всю зиму, сейчас не притронулся к ней, но выбрал большой кусок копченого жесткого мяса. Когда пир кончился, охотники закурили трубку, пустили ее по кругу, и, когда она дошла до Керрика, тот с удовольстеием затянулся.

— Это место лучше, чем было прежде? — спросил он.

— Сейчас, да, — сказал Херилак. — Пастбища для животных здесь лучше, но охота такая же плохая. Чтобы найти дичь, нужно идти далеко в горы, а это опасно, ведь там охотятся темные тану.

— Что же тогда делать? Охота может быть плохой, но здесь всю нужную пищу мы получим от саску.

— Это хорошо одну зиму, но не всю жизнь. Тану живут охотой, а не подаянием. Хорошая охота может быть на юге, но на пути туда мы встретили голые и безводные холмы, которые трудно преодолеть, и все же мы попытаемся.

— Я говорил с саску об этих холмах. Там есть долины, где охота хорошая, но каргу — так они называют темнокожих — уже там. Значит, этот путь для нас закрыт. А на запад вы заглядывали?

— Однажды мы шли пять дней по пескам, а потом повернули обратно. Пустыня продолжалась и дальше, и в ней ничего не росло, кроме колючих растений.

— Об этом я тоже поговорю с саску. Они говорят, что по ту сторону, если до нее добраться, есть леса. Я думаю, они могут знать дорогу через пустыню.

— Тогда спроси их об этом. Если мы сможем пересечь ее и найти место с хорошей охотой и без мургу, мир снова станет таким, каким был до прихода холода и мургу. — Херилак невидящим взглядом уставился на затухающий огонь.

— Не думайте о них, — сказал Керрик. — Они не найдут нас здесь.

— Они не уходят из моих мыслей. В своих снах я иду вместе со своей саммад, вижу их, слышу охотников, женщин, детей и огромных мастодонтов, тянущих волокуши. Мы смеемся и едим свежее мясо. Потом я просыпаюсь, и все они мертвы, их голые кости заносит на далеком берегу пыль. После этих снов саммад, в которых мы живем, кажутся мне чужими и я хочу уйти от них подальше. Мне хочется вернуться на восток, пересечь горы, найти мургу и убить, сколько смогу, прежде чем погибну сам. Может, после этого мой дух обретет покой среди звезд и боль воспоминаний кончится.

Кулаки охотника сжались. Керрик понимал его ненависть к ийланам, но сейчас с Армун и ребенком, который должен был родиться, жизнь среди саску была пределом его мечтаний. Он не забыл ийлан, но они были в прошлом, а сейчас он хотел жить настоящим.

— Пойдем со мной к саску, — сказал Керрик. — Поговорим с мандуктос. Они знают многие вещи, и, если есть дорога через пустыню, они будут знать ее. Если саммад уйдут туда, мы будем иметь за собой двойной барьер из пустыни и гор. Мургу никогда не пересекут его, о них можно будет забыть.

— Хорошо бы. Ничего другого я не хочу так сильно, как выбросить их из своей памяти днем и ночью. Да, нам нужно пойти и поговорить с саску.

Херилак не одобрял поведения других охотников, которые смеялись над саску, работавшими на своих полях, над сильными мужчинами, копавшимися в грязи, подобно женщинам, вместо того, чтобы выслеживать дичь, как пристало настоящим охотникам. Благодаря поставляемой пище, все они прожили зиму хорошо. Когда Керрик показал ему, как выращивают и собирают растения, он. слушал с большим вниманием.

Он увидел, как сушат тагасо с кистеобразными желтыми колосьями на длинных стеблях, а затем развешивают на деревянных рамах. Крысы и мыши жирели на этих запасах, и, чтобы избавиться от них, саску использовали бамсемнилл, уменьшавших их количество. Эти гадкие длинноносые существа, многие с детенышами, сидящими на материнских спинах, обхватив тонкими хвостиками материнские хвосты, выслеживали в темноте грызунов, убивали и поедали их.

Они остановились посмотреть на женщин, которые извлекали сухие зерна из колосьев, а затем размалывали их между двумя камнями. Муку смешивали с водой, потом нагревали на огне. Херилак съел несколько лепешек, которые еще обжигали ему пальцы, макая их в мед и острый перец, вызвавший довольные слезы на его глазах.

— Это хорошая еда, — сказал он.

— И всегда обильная. Они высаживают их, собирают и запасают, как ты сам мог видеть.

— Я видел и то, что они зависят от своих зеленых полей так же, как поля зависят от них. Они должны постоянно оставаться на этом месте, а это не каждому по душе. Если я не смогу свернуть свою палатку и уйти отсюда, жизнь ничего не будет стоить для меня.

— Они, должно быть, думают о тебе так же. Они должны скучать, возвращаясь по вечерам к одному и тому же костру и не видя по утрам своих полей.

Херилак задумался и согласно кивнул.

— Да. Это возможно. Ты, Керрик, единственный, кто может взглянуть на это с разных точек зрения. Это потому, что все эти годы ты жил среди мургу.

В этот момент кто-то позвал Керрика по имени и Херилак замолчал. Одна из женщин саску торопилась к ним, пронзительно крича. Керрик с беспокойством посмотрел на нее.

— Ребенок родился, — сказал он и бросился бежать, а Херилак неторопливо последовал за ним.

Последнее время Армун каждый день плакала и все ее прежние страхи вернулись. Ребенок будет девочкой и будет походить на нее, значит, все будут смеяться и презирать его, как когда-то ее. Керрик никак не мог изменить ее мысли: только рождение могло прогнать эти черные мысли. Женщины здесь были искусны в этих делах, и он искренне надеялся на них, поднимаясь по бревну в комнату.

Один ее взгляд сказал ему, что все хорошо.

— Смотри, — сказала она, разворачивая белую ткань, — мальчик во всем похож на своего отца. Такой же красивый и сильный.

Глядя на сморщенного, лысого и красного младенца, Керрик не заметил никакого сходства с собой, но был достаточно умен, чтобы оставить это мнение при себе.

— Как мы назовем его? — спросила Армун.

— Сейчас можно, как угодно. Мы дадим ему имя охотника, когда он вырастет.

— Тогда назовем его Арнвит. Я хочу, чтобы он был силен, как эта птица, так же красив и свободен.

— Хорошее имя, — согласился Керрик. — Арнвит еще и отличный охотник с прекрасным зрением. Только он может парить в воздухе, а потом упасть вниз и схватить добычу. Арнвит станет великим охотником, когда начнет жить с таким именем.

Когда Керрик окликнул Херилака, тот легко поднялся по бревну в комнату. Войдя вовнутрь, он увидел, что Армун ухаживает за ребенком, окруженная группой восхищенных женщин. Керрик гордо стоял рядом. Женщины принесли ей поесть, кувшин воды и вообще все, что требовалось. Херилак одобрительно кивнул.

— Это будет великий охотник, — сказал он. — Смотри, как работают мускулы на его мощных руках.

Херилака восхитила окружающая обстановка. В глиняных горшках хранилась пища и вода, на полу лежали плетеные маты и мягкая ткань. Под конец Керрик снял с уступа резной деревянный ящичек и передал его Херилаку.

— Здесь саску хранят один из своих секретов. Сейчас я покажу тебе его. С этим тебе не нужно будет сверлить дерево или носить огонь с собой.

Херилак удивленно смотрел, как Керрик взял из ящичка кусок темного камня, затем достал другой, полированный с царапинами на его поверхности. Насыпав перед собой щепотку истертого дерева, он быстро ударил одним камнем по другому. Посыпались искры. Теперь оставалось только подуть, чтобы вспыхнуло пламя. Херилак взял камни из рук Керрика и удивленно осмотрел их.

— В этом камне заперт огонь, — сказал он, — а второй камень освобождает его. У саску действительно есть странные и могущественные секреты.

Керрик осторожно поставил ящичек на место, а Херилак подошел к краю и стал смотреть на суету внизу. Когда Керрик присоединился к нему, он указал туда и попросил рассказать об этом. Внимательно выслушав рассказ о прядении и ткачестве, он указал на дымящиеся печи, в которых обжигались горшки. Керрик рассказал Херилаку о глине и что можно из нее делать.

Херилак заметил его энтузиазм и счастье.

— Ты остаешься здесь? — спросил он.

Керрик пожал плечами.

— Этого я еще не знаю. Для меня привычно жить в подобном месте, ведь я многие годы провел в городе ийлан. Здесь нет голода и зимы теплые.

— Твой сын будет копаться в земле, как женщина, вместо того, чтобы преследовать оленей.

— Это совсем необязательно. Саску охотятся на оленей и со своим копьеметателем делают это очень хорошо.

Херилак больше не говорил об этом, но его чувства явно отражались на его лице. Все это было очень интересно и достаточно хорошо для рожденных здесь, но не шло ни в какое сравнение с жизнью охотника. Керрик не стал спорить с ним.

Он смотрел на Херилака и на саску, роющихся в земле, и понимал их обоих — как когда-то понимал ийлан. Не впервые чувствовал он себя выброшенным из жизни — не охотник и не земледелец, не человек и не мараг. Они вернулись обратно.

Керрик взглянул на Армун, державшую сына, и понял, что его дом здесь, в этой маленькой саммад из трех человек. Одна из женщин подошла к нему и прошептала:

— Пришел мавдуктос и хочет говорить с тобой.

Мандуктос стоял у края и дрожал от возбуждения.

— Все было, как сказал Саноне. Мастодонт родился, как и твой сын. Саноне хочет говорить с тобой.

— Иди к нему. Скажи, что я приду с Херилаком. — Он повернулся к охотнику. — Сейчас мы узнаем, что хочет Саноне, потом поговорим с мандуктос, и, если действительно есть дорога через пустыню на запад, они расскажут нам о ней.

Керрик знал, где искать Саноне в это время дня. Лучи утреннего солнца попадали в пещеру в основании утеса, освещая картины на каменной стене. Подобно Фракену, Саноне знал множество вещей и мог говорить о них с восхода солнца до ночной темноты. Но Саноне делился своими знаниями с другими мандуктос, как правило, более молодыми. Он пел, а они повторяли, что он говорил, и заучивали его слова. Керрику было разрешено слушать, и это было весьма почетно, ведь обычно только другие мандуктос допускались до этого.

Когда они подошли ближе, Керрик увидел, что Саноне сидит, скрестив ноги под изображением огромного мастодонта, и, глядя на него, что-то говорит ему, а трое молодых мандуктос внимательно слушают его.

— Подождем, пока он кончит, — сказал Керрик. — Он говорит им о Кадайре.

— А что это такое?

— Не что, а кто. Они не знают, что тану создал Эрманпадар из речного ила. Вместо этого они верят в Кадайра, который в образе мастодонта ходит по земле. Он был так одинок, что начал топать ногами, отчего раскололись черные камни и появился первый саску.

— Они верят в это?

— Да, и очень сильно. Это имеет для них большое значение. Они знают многих других духов, например, камней и воды, но все они были созданы Кадайром. Все до одного.

— Теперь я знаю, почему они приветствовали нас здесь и дали нам пищу. Мы привели сюда мастодонтов. Есть у них хоть один свой?

— Нет, они знали о них только из картин и верят, что мы привели их сюда по какой-то важной причине. Сейчас, когда теленок родился, они могут понять это. Ну вот, молодые уходят, и мы можем поговорить с Саноне.

Саноне вышел вперед, приветствуя их и довольно улыбаясь.

— Теленок мастодонта родился, ты уже знаешь это? И мне сказали, что родился твой сын. Это очень важно. — Он заколебался. — Вы уже назвали его?

— Да. Мы назвали его Арнвит, что на нашем языке значит ястреб.

Саноне помолчал, потом склонил голову набок и сказал:

— Есть причина, почему они родились в один и тот же день, как есть причины у всего, происходящего в этом мире. Ты привел сюда мастодонтов, и у этого была причина. Твой сын родился в тот же день, что и теленок, и у этого тоже была причина. Ты назвал его Арнвит и хорошо знаешь причину этого. Это наша просьба. Мы хотим, чтобы имя твоего сына было дано и теленку.

Это очень важно для нас. Разрешит ли саммадар сделать это?

Керрик без улыбки встретил эту просьбу, он знал, как серьезно Саноне и все остальные относятся к своей вере.

— Я уверен, что саммадар согласится на это.

— Мы пошлем ему больше подарков, чтобы убедить выполнить нашу просьбу.

— Он согласится. А сейчас я тоже хочу попросить тебя. Это Херилак, военный вождь людей валискиса.

— Скажи, что мы приветствуем его здесь и славим победу, приведшую к нам мастодонтов. Мы знали о его приходе. Скоро соберутся мандуктос и мы выпьем порро, сделанное специально для этого события.

Херилак удивился, когда Керрик перевел ему слова старика.

— Они знали, что я приду? Как это может быть?

— Не знаю, как они делают это, но знаю, что они предсказывают будущее гораздо лучше Фракена. Я еще многого не понимаю из их поступков.

Мандуктос собирались молча, принося с собой большие закрытые горшки. Они были искусно сделаны, и на поверхности каждого был выжжен черный мастодонт. Питьевые чашки были украшены точно так же. Саноне лично наполнил каждую чашку пенистой коричневой жидкостью, передав первую из них Херилаку. Керрик сделал маленький глоток и нашел, что порро горчит, но в то же время удивительно приятен. Он жадно проглотил остаток, как это сделали другие, и чашки тут же наполнились снова.

Очень скоро голова его начала кружиться и стала странно легкой. По возбуждению Херилака Керрик понял, что тот испытывает то же самое.

— Это вода Кадайра, — сказал Саноне. — Кадайр приходит к нам через нее, а изображения его следят и слушают.

Керрик постепенно начал понимать, что Кадайр могуч, более могуч, чем он предполагал.

— Кадайр привел сюда людей валискиса, что известно. Одновременно с теленком водился ребенок Керрика. Сейчас вождь людей валискиса пришел к нам в поисках путей на запад через пустыню.

Когда Керрик перевел это Херилаку, глаза того расширились от страха. Эти люди могли читать будущее. Подождав, когда Керрик переведет все Херилаку, Саноне продолжал:

— Люди валискиса покинут нас, ибо их дело сделано: воплощение Кадайра на земле здесь. Теленок Арнвит здесь и останется с нами. Так будет.

Херилак принял это без вопросов. Теперь он верил, что Саноне может видеть будущее и то, что он говорит, должно произойти. Головокружение Керрика прошло и он надеялся, что Сорли отнесется к потере теленка так же спокойно. Это была хорошая сделка за пищу на всю зиму.

Саноне указал на молодого мандуктос и вызвал его вперед.

— Это Маскавино, который поможет вам найти дорогу через пустыню. Я открою ему секрет водных бассейнов в пустыне, и он запомнит это. Я расскажу ему о знаках, на которые нужно обращать внимание, и он запомнит это. Никто еще не пересекал пустыню, но дорога туда есть.

Саммад уйдут, понял Керрик, но должен ли он идти с ними? Для них решение было легким, для него — нет. Каким будет его будущее?

Его чашку снова наполнили порро, он схватил ее и жадно осушил.