Глава 33

Ребенок, висевший на спине Армун, проснулся и закричал, промокнув к замерзнув под дождем. Стоя на коленях на земле, она и сама промокла насквозь, а руки и ноги ее были измазаны грязью, когда роя землю острой палкой, она искала в ней съедобные корни.

Небо на мгновение осветила молния, и от ударившего сейчас же грома у нее заложило уши. Эрманпадар рассердился на что-то, и нужно было возвращаться в палатку. Ребенок захныкал еще громче, когда она схватила корзину с кореньями и поднялась на ноги.

Уловив над собой какое-то движение, женщина подняла голову и увидела птицу, бесшумно парящую в воздухе. Армун разглядела черную шишку на ее лапе и в страхе бросилась бежать. Гром, молния и птица, говорящая мургу, где находятся тану — это было слишком много для нее. Задыхаясь от страха, она нырнула в спасительную палатку.

Леденящая догадка заставила ее остановиться. Устозоу в городе?! Это было невозможно! Помощница прошла мимо, и в следующую секунду с поля донеслись резкие щелчки хесотсанов.

Фарги падали одна за другой. Помощница с грохотом бросила связку колышков, и тут же дротик вонзился ей в бок.

Крунат в панике повернулась и бросилась бежать обратно, под защиту деревьев. Она хорошо знала город и знала, что поблизости есть пост охраны. Нужно их предупредить.

Вайнти смотрела на макет Альпесака, когда фарги принесли ей известие, что в гавань входит урукето. Резким движением руки она отпустила посланца, но ход мыслей был нарушен.

Взгляд на макет города не помогал. Защита была прочной, к тому же Сталлан еще больше усилила ее, и Вайнти не могла найти ни одного слабого места, где устозоу могли бы причинить какой-нибудь вред. Разве что убьют несколько мясных животных. Стоя здесь, она только напрасно раздражала себя.

Нужно пойти встретить урукето и посмотреть, что за груз он привез. Скоро должны прибыть фарги из Энтобана и хесотсаны увеличенной мощности. Ее армия будет сильна и покончит с устозоу.

Крунат шла по пыльной тропинке вслед за группой фарги, а ее помощница плелась сзади, неся связку деревянных колышков. Каждая из фарги несла молодое фруктовое дерево из теплицы, корни которых были готовы к посадке. На этот раз Крунат шла с рабочим отрядом сама, чтобы иметь полную уверенность, что деревья будут размещены там, где надо. Некоторые ийланы в этом городе были такими же глупыми, как фарги, забывали инструкции и небрежно выполняли самую простую работу. Она обнаружила многочисленные поля и плантации, вообще не нанесенные на макет, и должна была провести корректировку. Но не сейчас. Сегодня нужно расставить свои метки и убедиться, что деревья посажены, где следует. Крунат одним взгладом взглянула на темнеющее небо. Кажется, будет дождь. Что ж, это пойдет на пользу молодым деревьям.

Изгиб тропы привел ее к краю зеленого поля. Навстречу по заросшему травой пространству двигалась цепочка фарги.

Это была первая мысль Крунат, но она тут же отметила, что что-то неладно. Они были слишком худощавы и высоки. И их покрывал мех.

— Одна из них убежала! — крикнул Херилак, бросаясь в погоню.

— Нет времени! — остановил его Керрик. — Нам незачем идти дальше. Нужно разводить огонь, пока не пошел дождь.

Он побежал, широко раскрыв рот, и охотники бросились за ним следом. Эти деревья вполне подойдут. Сзади щелкнул хесотсан, но Керрик уже не оглядывался. Он опустился на землю под высоким дубом, отбросил свое оружие и вытащил из сумки свой деревянный ящик.

— Они знают, что мы здесь, — задыхаясь, сказал Херилак. — Мы убили несколько мургу и отошли за деревья.

— Давай мне ветки, — приказал Керрик, заставляя себя двигаться спокойно. Опустившись на колени, он достал из ящичка огненные камни. Когда он достал щепотку сухих опилок, резкий порыв ветра едва не выбил из его рук ящичек, а по листьям вверху застучали капли дождя. Обломок ветки упал рядом с ним, затем свалился второй.

Спокойно, только спокойно! Все нужно сделать правильно с первого раза, потому что второй попытки может и не быть. Трясущимися руками он поставил ящичек на землю и сложил в него все сухое дерево. Тереть камень о камень и резко ударить, какой делал бесчисленное количество раз. Посыпались искры.

Тонкая струйка голубого дыма поднялась из ящичка.

Керрик склонился над ним и осторожно подул, потом положил горсть сухих листьев и подул снова. Вспыхнуло красное пламя. Постепенно он добавил в него все листья, потом подбросил кусочек коры и веточки из своей сумки, и только когда все это ярко вспыхнуло, Керрик рискнул осмотреться.

На поле лежали трупы ийлан и тану, но не очень много.

Херилак отбросил нападающих и расставил охотников ддя охраны. Пригнувшись, они прятались за деревьями, готовые встретить новую атаку мургу. Херилак подбежал к Керрику, лицо его было залито потом, но он улыбнулся при виде огня.

Деревянный ящичек горел уже сам, когда Керрик сунул его в груду дров, а затем кинул сверху еще груду сучьев. От костра начало исходить тепло, а капли дождя шипели, падая на огонь. Керрик старался не думать о приближающейся грозе, стремясь поднять пламя костра раньше, чем она начнется.

Только когда сучья ярко вспыхнули и жар, бьющий от них, заставил его закрыть лицо руками, он крикнул изо всех сил:

— Все к огню! Поджигайте город!

Радостно возбужденные, они бросились к нему. Охотники схватили пылающие головни и потащили их в стороны, рассыпая по дороге искры. Керрик тоже схватил ветвь и бросился в чащу, тыча факелом в сухие листья. Они задымились, потом вспыхнуло яркое пламя. Он продолжал поджигать кусты, пока жар от них не погнал его обратно, а дымящаяся ветка не обожгла ему руки.

Он швырнул ее через пламя к деревьям, росшим вдали.

У края рощи, где метались кричащие охотники, вспыхивали все новые и новые деревья. Пламя уже охватило ветки могучего дуба и тянулось к следующим деревьям. В костре лежала еще одна горящая ветка, и, схватив ее, Керрик побежал в сторону.

Промчавшись мимо Саноне, который поджигал деревья в дальнем конце поляны, он ткнул факелом в подлесок. Ветер швырнул искры на кусты, и почти сразу же их охватило пламя.

Огонь и дым поднимались высоко вверх, разгоняя темноту.

Деревья трещали и вспыхивали, гром гремел, но гроза еще не разразилась.

Икеменд открыла дверь ханале и выглянула наружу. Акотолп сделала повелительный жест, приказывая открыть ее пошире.

— Сначала ты посылаешь за мной, а теперь преграждаешь мне путь, — сказала толстая ученая, оскорбленно шевеля челюстями. — Сейчас же пропусти.

— Нижайше прошу меня простить, — сказала Икеменд, вводя Акотолп и закрывая за ней дверь. — Самцы снова ссорятся, наверное из-за погоды. Один из них ранен...

— Приведи его сюда.

Твердость ее голоса и резкие движения заставили Икеменд броситься выполнять приказание. Впрочем, она тут же вернулась, таща за собой разозленного Эссету.

— Вот он, — сказала она, выталкивая самца вперед. — Постоянно устраивает драки, а теперь получил по заслугам.

Акотолп молча осмотрела Эссету.

— Обычные царапины, ничего больше. Вполне хватит антисептика. Самцы остаются самцами...

Вдруг она замолчала, подняла голову, широко открыв носовые клапаны, и понюхала воздух.

— Этот запах... я его знаю... — возбужденно сказала она, выражая тревогу движением рук. Акотолп подошла к наружной двери и, несмотря на протесты Икеменд, открыла ее. Запах стал сильнее, воздух был полон им.

— Дым, — сказала Акотолп, встревоженная и заинтересованная. — Дым бывает только от одной реакции — горения.

Эссета отпрянул назад, дрожа от силы чувств Акотолп.

Икеменд выразила только непонимание. Дым быстро густел.

Издалека послышались голоса и треск. Теперь в приказах Акотолп ясно чувствовался страх.

— Эта реакция называется горением и может быть опасна. Скорее собирай самцов, их нужно увести отсюда!

— У меня нет приказа! — простонала Икеменд.

— Я приказываю тебе это! Дело идет о смерти. Собирай всех самцов и следуй за мной к океану.

Икеменд, больше не колеблясь, бросилась выполнять распоряжение, а Акотолп шагнула обратно, не замечая, что еще держит дрожащую руку Эссеты и тащит упирающегося самца за собой. Порыв ветра загнал в открытую дверь новую порцию дыма, заставившую их закашляться.

— Мы не можем ждать! — сказала Акотолп и громко крикнула: — Мы уходим! — надеясь, что Икеменд правильно поймет ее, и потащила Эссету за собой.

Когда Икеменд вернулась в коридор, ведя за собой самцов, она испытала большое удовольствие, видя, что он пуст. Поспешно закрыв наружную дверь, она приказала самцам возвращаться на свои места, радуясь, что нарушение приказа не зашло слишком далеко. Разве может быть что-нибудь безопаснее ханале?

И только когда появились первые языки пламени, она поняла свою ошибку. Спасать подопечных было слишком поздно, и она умерла, слыша их пронзительные крики.

Альпесак горел. Несомый ветром огонь прыгал с дерева на дерево, и листья одного зажигали листья другого. Заросли кустарника, стены, плетеные полы — все было пищей огня, все горело.

Для ийлан это было непостижимым бедствием, физический факт, которою они не мокли понять. В тропических странах естественного огня не было, поэтому они не имели о нем ни малейшего представления, никаких знаний. Правда, некоторые ученые знали это явление, но лишь как интересный лабораторный феномен. Но того, что происходило сейчас, они не могли себе даже представить.

Здесь со всех сторон были огонь и дым. Сначала это их привлекало как приятный источник тепла, а затем приходила неизбежная боль... Поэтому они умирали, а пламя все ширилось.

Смущенные и испуганные ийланы и фарги бросились к амбесед в поисках руководителя. Они заполняли ее до тех пор, пока это большое открытое пространство не оказалось полностью забито.

Все ждали совета Малсас и пытались пробиться к ней ближе. Пока она не приказала им отойти. Ближайшие к ней пытались выполнить приказ, но не смогли справиться со впавшей в панику толпой.

Когда огонь достиг амбесед, паника усилилась. Толпам ийлан было некуда бежать, и они в страхе пятились назад.

Малсас, подобно многим другим, была растоптана и умерла задолго до того, как пламя поглотило ее.

Альпесак умер вместе со своими жителями. Огонь промчался от полей до океана, пожирая все на своем пути. Клубы дыма поднимались к темным облакам, а рев и треск пламени заглушал крики умирающих.

Охотники, распластались на земле, почерневшие и измученные. Ийланы, с которыми они сражались, были убиты или загнаны обратно в огонь. Бой закончился, а вместе с ним и война, но они слишком устали, чтобы понять это. Только Керрик и Херилак еще стояли, покачиваясь от усталости.

— Мог кто-нибудь уцелеть? — спросил Херилак, тяжело опираясь на копье, — Не знаю, может и да.

— Их нужно тоже убить.

— И я так считаю.

Керрик вдруг почувствовал отвращение к уничтожению Альпесака. В своей жажде мести он не только убил ийлан, но и разрушил этот чудесный город. Он вспомнил удовольствие, с каким изучал его, открывая секреты города. Разговоры с самцами в ханале, мириады животных, заполнявших пастбища... Ничего этого больше не было. Если бы он мог убить ийлан и сохранить город, то обязательно сделал бы так. Но такого способа не было. Ийланы умерли, и с ними умер Альпесак.

— Где они могут быть? — спросил Херилак, и Керрик уставился на него, слишком уставший, чтобы понять значение вопроса. — Выжившие. Ты говорил, что они могут быть.

— Да. Но только не в городе. Возможно, некоторые на полях с животными или на берегу. Когда огонь погаснет, мы сможем пойти посмотреть.

— Cлишкoм долго ждaть. Я ужe видeл лecныe пoжapы — большие деревья будут гореть несколько дней. Можно ли попасть туда вдоль берега?

— Да. Там есть песчаные отмели, которые открываются при отливе.

Херилак взглянул на лежащих охотников, затем что-то буркнул и сея на землю.

— Сначала отдохнем немного, потом пойдем.

В небе сверкнула молния и прогремел далекий гром.

— Эрманпадар любит мургу не больше нас. Он забрал дождь обратно.

Когда они наконец двинулись, то идти пришлось между почерневшими, дымящимися деревьями, но вскоре они оказались на нетронутых пастбищах. Хотя поначалу дым и потревожил животных, сейчас они спокойно паслись. Олени умчались прочь от приближающихся людей, а гигантские рогатые и бронированные существа едва обратили на них внимание. Когда они вышли к ручью, то обнаружили, что тот покрыт слоем пепла, и чтобы напиться, пришлось разгонять его в стороны.

Было время отлива, и они пошли по холодному, плотному песку. С одной стороны тянулся океан, с другой — почерневшие, дымящиеся руины Альпесака. Они шли, держа оружие наготове, но никто не противостоял им. Обогнув мыс, они остановились. Впереди была река и что-то большое и темное, едва видимое сквозь завесу дыма, входило в нее из моря.

— Урукето! — воскликнул Керрик, — идет к гавани. Там, около реки, могут быть уцелевшие.

Он побежал, и остальные поспешили за ним.

Сталлан окинула взглядом тела ийлан, распластанные на речном берегу и плавающие в воде, потом ткнула ближайшее ногой. Фарги повернулась на спину, глаза ее были закрыты, рот широко открыт, дыхание еле прослушивалось.

— Посмотри на них, — сказала Сталлан, и отвращение было в каждом ее движении. — Я привела их сюда и ради безопасности загнала в воду — а они — умерли. Они закрыли свои глупые глаза, откинули назад головы и умерли.

— Их город мертв, — устало сказала Вайнти. — Они умерли вместе с ним, не желая стать изгнанниками. А если ты хочешь увидеть выживших, то взгляни на этих бессмертных. — Она указала на группу ийлан, стоявших по колено в воде.

— Дочери Смерти, — прошипела Сталлан. — Это все, что осталось от Альпесака? Только они?

— Ты забыла нас, Сталлан.

— Я помню, что мы с тобой здесь, но не понимаю, почему мы не умерли вместе с остальными?

— Мы живы — потому что слишком сильно ненавидим. Ненавидим устозоу, которые сделали это. Теперь мы знаем, зачем они пришли сюда. Они принесли огонь и сожгли наш город...

— Смотри — урукето! Идет к берегу...

Вайнти взглянула на темный силуэт, рассекающий волны.

— Я приказала им уйти, когда огонь подойдет близко, и вернуться, когда все кончится.

Энги тоже увидела урукето и вышла на берег. Вайнти заметила ее, но решила итерировать ее вопросительную позу.

Поняв это, Энги остановилась перед ней и заговорила.

— Что будет с нами, Вайнти? Урукето подходит все ближе, а ты не хочешь говорить с нами.

— Это мое дело. Альпесак мертв, и я хочу, чтобы вы все умерли. Вы останетесь здесь.

— Жестокий приговор, Вайнти, для тех, кто не причинил тебе никакого вреда... Не годится говорить так со своими эфензеле.

— Я отрекаюсь от вас и не хочу иметь с вами ничего общего. Именно вы посеяли слабость среди ийлан, когда нужна была вся наша мощь. Умрите здесь.

Энги смотрела на свою эфензеле, которая всегда была сильнейшей и лучшей во всем, и отказ читался в каждой линии ее тела.

— Ты, чья ненависть уничтожила Альпесак, отрекаешься от меня? Я принимаю это и говорю, что все, бывшее между нами, отныне не существует. Я тоже отрекаюсь от тебя и отказываюсь выполнять твои приказы.

Она повернулась к Вайнти спиной и, глядя на урукето, подходящего к берегу, крикнула Дочерям:

— Мы уходим отсюда. Плывите к урукето!

— Убей их, Сталлан! — заверещала Вайнти.

Сталлан повернулась, подняла свой хесотсан и, не обращая внимания на крики Энги, принялась стрелять в плывущих ийлан. Прицел был точен, и они одна за одной исчезали под водой. Потом хесотсан опустел, и Сталлан наклонилась, оглядывая берега поисках дротиков.

— Ты приносишь только смерть, Вайнти, — сказала Энги. — Ты стала смертельно опасной, и будь это возможно, я отказалась бы от своей веры, чтобы покончить с тобой.

— Так сделай это, — насмешливо сказала Вайнти, откидывая голову назад так, чтобы кожа на ее горле натянулась. — У тебя есть зубы. Можешь убить.

Энги качнулась было вперед, но тут же вернулась на место, не в силах убить даже многократно заслуживающую смерть.

Вайнти опустила голову и заговорила, но тут ее прервал хриплый крик Сталлан:

— Устозоу!

Вайнти повернулась и увидела, что они бегут к ней, размахивая хесотсанами и палками с камнями. Внезапно решившись, она соединила пальцы рук и одним ударом повалила Энги на землю.

— Сталлан! — крикнула она, бросаясь в воду. — К урукето!

Именно это и увидел Керрик, когда выскочил на берег. Мертвые ийланы, лежавшие тут и там, и один живой в воде. А посередине пляжа, глядя на него, стояла та, которую тот никогда не забудет.

— Не стрелять! — громко сказал он, затем повторил это на саску. — Этот мараг мой.

Затем он заговорил по-ийлански, хоть смысл слов и путался при движении, все же смысл был достаточно ясен.

— Это я, Сталлан, устозоу, который ненавидит тебя и хочет убить. Убежишь ли ты, как трус, или подождешь меня?

Сталлан не нуждалась в этих насмешках, она едва слышала их. Ей вполне хватило зрелища бегущего Керрика. Это было существо, которое она ненавидела больше, чем кого-либо в мире, устозоу, который уничтожил Альпесак. Она бросила пустой хесотсан и, рыча от гнева, бросилась на него.

Забыв о хесотсане, Керрик поднял копье и ударил им Сталлан, но она хорошо знала диких животных и отскочила в сторону, так что копье скользнуло мимо, не причинив ей вреда. Затем она прыгнула на Керрика и повалила его на землю.

Сильные мускулы были, как камень, твердыми, и, как ни старался Керрик, он не мог даже шевельнуться. Тем временем Сталлан широко открыла рот, и ряды острых зубов начали приближаться к горлу человека.

Копье Хсфилака мелькнуло в воздухе и вонзилось между челюстями Сталлан, глубоко войдя ей в мозг. Керрик столкнул с себя ее тяжелое тело и, шатаясь, поднялся на ноги.

— Хороший удар, Херилак! — сказал он.

— Сядь и не двигайся! — крикнул в ответ Херилак, вытаскивая из-за плеча свой лук.

Керрик повернулся и увидел Энги, встающую с земли.

— Положи свой лук, — приказал Керрик, — все опустите оружие. Она не причинит вреда.

Крупные дождевые капли упали ему на лицо, их становилось все больше и больше, и наконец хлынул дождь. Долго собиравшаяся гроза началась, но было уже поздно спасать Альпесак. Сейчас сильный тропический ливень поднимал облака пара, когда струи его хлестали по тлеющим руинам.

— Ты принес нам смерть, Керрик, — сказала Энги. Голос ее перекрывал шум дождя, а в каждом движении была печаль.

— Нет, Энги, ты ошибаешься. Я принес жизнь не только моим устозоу, потому что без меня существа, вроде этого куска мяса, лежащего перед тобой, убили бы вас всех. А сейчас она мертва и Альпесак тоже. Этот урукето уйдет, и последние из вас уйдут вместе с ним. Я приведу сюда своих устозоу, и это будет наш город, а вы вернетесь в Энтобан и останетесь там. Со страхом будете вы вспоминать то, что случилось здесь, и никогда не придете сюда снова. Расскажи всем, как горел город и его жители, Эйстаи, ее советники, Вайнти...

— Вайнти там, — сказала Энги, указывая на судно.

Керрик внимательно осмогред урукето, но не заметил среди ийдан Вайнти, а в душе вдруг почувствовал не только ненависть к ней, но и какое-то облегчение оттого, что она осталась жива.

— Иди к ней, — крикнул он, чтобы громкими словами скрыть свои чувства, — и передай: любой ийлан, пришедший сюда снова, умрет.

— А нельзя ли сказать, что убийства кончились и отныне здесь будет жизнь, а не смерть? Это было бы лучше.

Он махнул рукой.

— Я забыл, что ты была Дочерью Жизни. Иди к ней и скажи, что если бы она послушала тебя, то все, умершие в Альпесаке, были бы живы. Я очень сожалею, Энги, но теперь слишком поздно для мира, даже ты должна понять это. Между нами теперь только ненависть и смерть, ничего больше.

— Между устозоу и ийланами — да, но не между нами, Керрик.

Он хотел возразить, что это холодное существо ничего не значит для него, что он может поднять копье и убить ее сейчас, но он не мог сказать этого. Вместо этого он криво улыбнулся.

— Это правда, учитель. Я буду всегда помнить, что где-то далеко есть ийлан, которого я не хочу убить. А сейчас уходи и больше не возвращайся никогда. Я буду помнить тебя, даже если забуду все остальное. Иди с миром.

— И вам тоже мира, Керрик. И пусть между нами, между ийланами и устозоу, будет мир.

— Нет. Только ненависть и широкий океан. Мир будет, пока мы живем каждый на своей земле, на своей стороне. Иди.

Энги скользнула в воду, а он оперся на свое копье, утомленный переживанием, и смотрел, как она плывет к урукето и поднимается на борт. Затем, когда урукето вышел в море, Керрик почувствовал, что усталость покидает его.

Вот все и кончилось. Альпесак умер, и вместе с ним умерли мургу.

Его мысли вернулись к северу, к горам и палаткам, стоящим у изгиба реки. Там ждет его Армун. Херилак медленно подошел к нему, а Керрик повернулся и взял его за руки.

— Мы сделали это, Херилак. А сейчас возьмем свои копья и, пока не пришла зима, вернемся на север.

— Вернемся домой с миром...