Глава 5

У меня есть для вас кое-что интересное, — сказал Керрик. Молча жуя сырое мясо, оба иилане знаками выразили любопытство и признательность. — Но, чтобы это увидеть, придется оставить ханане.

— Здесь тепло, безопасность, там — холод и смерть, — ответил Имехеи, поеживаясь.

Поглядев на опустевший лист, он робко выразил желание получить добавку. Керрик игнорировал его жесты. Оба самца были склонны переедать и набирать лишний вес.

— Снаружи бояться нечего, уверяю вас. Следуйте за мной и держитесь рядом.

Они шли, едва не наступая ему на пятки, и озирались вокруг перепуганными глазами. При виде пожарища они сделали знаки страха и горя, еще больший страх они выразили, когда навстречу попались охотники, а при виде опустевшего города изобразили одиночество. И лишь оказавшись возле модели, они ощутили себя в относительной безопасности.

Модель города Алпеасака — про себя Керрик всегда называл его этим именем, хотя при разговоре с охотниками именовал его Деифобеном, — была своеобразной «слепой» картой города. Были видны все поля и рощи, но какие животные паслись там, обозначено не было. Многие из них Керрик хорошо помнил, по крайней мере все ближние поля. И пока саску обследовали их и дивились всяческим чудесам. Керрик старался осмотреть те части города, что выросли за время его отсутствия.

Керрик показал самцам на ряды каналов, перемежающихся с прудами.

— Идем туда. Здесь недалеко. Прогулка пойдет вам на пользу.

По дороге, наслаждаясь непривычной свободой, самцы порастеряли весь страх: перед ними открывались такие места, о существовании которых они и не подозревали. На многочисленных городских полях паслись животные, местные и заморские, привезенные из-за океана. Было еще утро, когда они подошли к огражденному дамбой озеру, так заинтересовавшему Керрика. Вдоль насыпи шла хорошо утоптанная дорога, поднимавшаяся по откосу на плоскую вершину. Внизу лежало заросшее травой озеро, в дальнем конце его растительность расступалась, открывая воду. Водные заросли колыхали какие-то существа, их трудно было разглядеть.

— Пустота-интереса, скука-ожидания, — вздыхал Имехеи.

— Теплота-солнца, радость-общения, — отвечал более смышленый Надаске.

Керрик не обратил внимания на их высказывания — самцы постоянно обменивались ими, в отличие от самок-иилане, открывавших рот лишь для того, чтобы сказать что-нибудь стоящее. Но Имехеи был прав, смотреть было не на что. Керрик уже хотел уйти, когда Надаске указал на воду.

— Интересное движение: какое-то существо.

Из воды выбралась какая-то рептилия. Длинная и узкая, похожая на змею, она глядела на них крошечными глазками. За ней вылезла другая, потом еще... еще. Должно быть, их внимание привлекли обрисовавшиеся на фоне неба силуэты. Повнимательнее приглядевшись, Керрик заметил возле воды белевшие кости. Должно быть, их кормили возле воды. Он все еще не понимал, что это за твари. Он выковырнул ногой камень и зашвырнул в грязь у края воды. Зазмеившиеся тела устремились к месту падения камня. У мургу были зеленые гибкие тела — совершенно змеиные, если не считать крошечных ног, и небольшие приплюснутые головки. Керрик был уверен, что прежде не встречал подобных, но они были странным образом знакомы ему.

— Вы не встречали таких? — спросил он.

— Скользкие, ползучие...

— Невкусные.

Словом, толку от самцов не было. Керрик уже пошел прочь, но все-таки оглянулся еще разок. И тут его осенило... сомнений не оставалось, он знал, что за существа перед ним.

Проводив самцов до ханане, Керрик разыскал охотников. Саноне был среди них, и Керрик заторопился ему навстречу, не слушая церемонных приветствий мандукто.

— Срочно необходимо мясо, пока они не передохли. Ведь они уже несколько дней без еды.

— Я помогу тебе, Керрик, только скажи, в чем дело.

— Торопливость затуманила мой разум. Я нашел там что-то вроде озерца с небольшими мургу. За ними надо приглядывать, их надо кормить, я знаю, кто это. Все совпадает — форма, размер. Это детеныши хесотсанов. Стреляющих палок.

Саноне в изумлении покачал головой,

— Многое, что я вижу и слышу в Деифобене, превосходит мое понимание.

— Это можно понять. Мургу не делают вещей так, как мы делаем луки и ткани. Они их выращивают. Стреляющие палки живые — ты ведь знаешь это, сам не раз кормил их. Но маленькие они другие — это небольшие змейки с ногами, живущие в озере; старея, они становятся такими, к которым мы привыкли.

Теперь Саноне понял и с удовольствием ударил кулаком о кулак.

— О мудрый не по годам Керрик, в тебе наше спасение. Эти создания, о которых ты говоришь, будут накормлены, чтобы у нас всегда было оружие в мире, полном мургу. Немедленно несем им еду и заодно приглядимся.

Когда рептилии кинулись из воды к мясу, стало совершенно ясно, что это маленькие хесотсаны. И Керрик подумал, что город, служивший врагам, начинает служить людям. Саноне соглашался с ним, и каждое новое открытие еще более укрепляло его уверенность в грядущем.

Охотники укрывались от дождя в одной из уцелевших рощ. Прошел хольт дней, и дожди прекратились, хотя ночи оставались прохладными. Саноне тратил много времени на раздумья, часто уходил к модели города, простиравшегося от океана в глубь суши. Он явно сделал какие-то выводы и долго обсуждал их с прочими мандукто. Когда они пришли к согласию, послали за Керриком.

— Принято решение, — провозгласил Саноне. — Мы долго пытались понять путь Кадайра, но наконец все стало ясным. Теперь мы поняли, что, когда Кадайр обрел вид мастодонта и ступил на эту землю, и следы его глубоко впечатались в скалы, он наметил нам путь, который не всем дано понять. Мы — дети его, и мы учимся следовать по пути его. Он привел вас в наши края, а вы привели мастодонтов, чтобы напомнить нам, откуда мы и куда нам идти. Карогнис послал мургу, чтобы погубить нас, но Кадайр послал через обледеневшие горы мастодонта, который привел нас в эти края, чтобы свершить свою месть над мургу. И они погибли, и город их сгорел. Зло сожжено, а все, что осталось, по замыслу его может послужить нам на пользу. И теперь я знаю, что наша долина — лишь привал на пути, намеченном для нас Кадайром. Здесь лежит будущее. Сегодня вечером мы сойдемся пить порро, и Кадайр явится нам. А потом на заре первые охотники вступят на тропу, что ведет отсюда, из Деифобена, на запад, к югу от снежных гор... на тропу, которой шли мургу, чтобы напасть на нас. Теперь этот путь будет дорогой охотников, и мой народ придет сюда и поселится здесь.

Отведав ночью перебродившего порро, Керрик оказался во власти странных сил, вполне убедивших его в правоте мандукто, — в том, что задуманное ими верно. Ему хотелось поделиться со всеми, и в конце концов он сумел это сделать, — едва держась на ногах, он хрипло крикнул:

— Этот город будет рожден заново! И вы будете в нем, и я буду в нем, и я буду тану и иилане, и город станет прежним!

Мандукто одобрили и содержание его речи, и манеру, в которой она была произнесена, хотя не поняли ни слова: он говорил на иилане. Но незнакомый язык только усугубил впечатление.

На следующее утро Керрик заспался, при малейшем движении болела голова. Поэтому он старался не открывать глаз и впервые с того дня, как охотники отправились без него на север, подумал об Армун. Надо бы привести ее сюда, но он опоздал, — теперь путешествие пришлось бы на самую суровую часть зимы. И ему вовсе не хотелось лезть в эти снега — так уютно и тепло было здесь, на юге. Армун тоже не стала бы путешествовать зимой. И ребенок — он ведь забыл о ребенке, — ему лучше вообще не высовываться из шатра до конца зимы. Словом, ничего сделать он не мог. Когда дни начнут удлиняться, он что-нибудь придумает. А пока хорошо бы окатить голову холодной водой.

Армун тщательнейшим образом спланировала свое бегство. Она понимала, что Херилак пошлет за ней самых быстроногих охотников, от которых нечего было даже пытаться ускользнуть. Оставалось только перехитрить их, выбрать такой путь, который им даже не придет в голову. Никто не обращал на нее особого внимания, и поэтому она смогла понемногу, с помощью Харла, вынести из стойбища все необходимое. Вскоре приготовления были закончены. Вечером она плотно прикрыла полог, тщательно затушила огонь и убедилась, что дети в шатре.

Армун проснулась, когда утренняя звезда едва поднялась над горизонтом. Взяв сонного малыша, она велела Харлу прихватить шкуры и первой вышла в ночь. При свете звезд они бесшумно миновали черные шатры, в которых еще все спали, прошли мимо темных силуэтов мастодонтов и отправились к невысокой скале к северу от стойбища. Там под скалистым навесом она укрыла все необходимое.

Здесь они провели три дня и три ночи. У них было сушеное мясо и эккотац, пузыри с консервами мургу. Рядом в ручье была вода.

В укрытии она обстругивала длинные шесты и связывала из них волокушу-травоис, на которую и погрузила все припасы. На четвертый день они опять поднялись до рассвета. Удобно устроенный на травоисе, Арнхвит радостно ворковал. Харл взял свой лук со стрелами. Армун подняла жерди; долгий путь начался. Сперва они лесом направились к югу, далеко обойдя стойбище стороной. И к полудню добрались до колеи, оставленной саммадами во время перекочевки на север. В бороздах уже выросла трава, но она не могла скрыть следов мастодонтов и колеи травоисов. Харл высматривал оленей впереди. Армун налегла на шесты и повернула на восток. Убаюканный ритмом движения, младенец уснул.

Когда стемнело, они остановились, поужинали холодным мясом — она не рискнула разжечь огонь — и уснули, закутавшись в шкуры.

Было трудно, но ведь она и не рассчитывала на прогулку. Если бы старая колея не пролегала по ровному месту, она бы никогда не одолела пути. Когда дорога шла в гору, за целый день отчаянных трудов ей удавалось осилить только малую часть того пути, который прошел бы саммад. Она не думала об этом и не позволяла усталости овладевать собой. Каждый вечер Харл собирал хворост, они разжигали костер, и Армун готовила еду. Поиграв с ребенком, она рассказывала ему сказки, внимательно слушал и Харл. Дети не боялись темноты, начинавшейся за чертой Круга огня. И она не могла позволить себе страха. Костер горел всю ночь, и она спала с копьем в руке.

Много дней погода была солнечной, потом хлынули проливные дожди. Они долго не прекращались, колею развезло, и она уже не могла тащить по ней травоис. В конце концов она соорудила укрытие из ветвей и листьев, и они стали в нем жить. Отдых был необходим, но она жалела о потерянном времени. Лето оказалось слишком коротким. Харл каждый день отправлялся на охоту и однажды принес кролика. Она моментально ободрала его и зажарила. Свежее мясо показалось всем необыкновенно вкусным.

Дождь прекратился, и земля подсохла, можно было трогаться в путь. Но на следующую ночь перед рассветом ударил мороз, и трава побелела от холода. Вновь начиналась зима. Армун с отчаянием поняла, что не одолеет долгого пути на юг, даже если успеет выйти к побережью до начала зимы. Отправившись собирать волокушу, она обнаружила, что их постигло новое несчастье. Стреляющая палка погибла, крошечный рот не закрывался, нежную тварь убил северный холод... недобрый знак.

Той ночью, когда ребята уже давно уснули, она долго лежала под шкурами, вглядываясь в мерцающие огоньки звезд. Луна зашла, звездное небо огромной чашей накрыло землю, и река тхармов текла от горизонта к горизонту. Звездочки-тхармы мертвых охотников поблескивали холодным светом. И никто не мог ей помочь. Как могла она оказаться такой дурой, как могла рисковать не только собственной жизнью, но и жизнями двоих детей. Она ошиблась, но жалеть было поздно. Сделанного не воротишь. Они здесь. И надо решать, что делать дальше. Есть ли у нее выбор? Ортнар утверждал, что она может дождаться Керрика на берегу, но он говорил глупость, просто подыскивал повод, чтобы не идти с ней. У нее не было припасов, чтобы перезимовать на берегу, не было шатра... ничего необходимого. Оставалось выбирать одно из двух: остаться зимовать и замерзнуть или отправиться на юг и замерзнуть на полдороге. В последнем случае оставался крохотный шанс, — если они не позволят зиме обогнать их. Впервые с того дня, как они оставили лагерь, она почувствовала, что слезы защипали глаза, рассердилась на себя за слабость и, отогнав страхи, завернулась в шкуры и уснула: на следующий день ей потребуются все силы.

Ночью выпал первый снежок, утром она стряхнула его со шкур, упаковала пожитки и навалилась на жерди. Вечером за едой она поймала на себе внимательный взгляд Харла.

— Ешь, — сказала она, — мясо мургу мне нравится не больше, чем тебе, но оно сохраняет в нас силы,

— Я не о мясе, — ответил он, — снег... Когда мы доберемся до того места, о котором ты говорила нам... где будет ждать нас Керрик?

— Хотелось бы и мне знать... — Склонившись вперед, она отвела длинные тонкие волосы с его лба и вдруг заметила легкие морщинки возле глаз. Да, ему одиннадцать, и он сильный мальчик, но они уже идут так долго. — А теперь спать, чтобы легче шлось поутру.

Ночью снега не было. День оказался ясным, солнце Почти не грело. Колея втянулась в речную долину, и она сразу поняла, где находится. Саммады останавливались здесь недалеко от океана. Армун показалось, что ветер стал припахкаать солью, и она заторопилась вперед.

Так и есть... у края песка пенились буруны, под обрывом начинался берег. Опустив голову, она налегла на жерди. И остановилась, только заслышав предупреждающий крик Харла.

Перед нею к подножию обрыва притулилась крытая дерном землянка, возле нее стоял закутанный в шкуры охотник. Он застыл без движения, испуганный ее появлением не менее, чем она. Армун попыталась что-то крикнуть, но слова застыли в горле.

Это был не тану, одежда его была иной. И лицо. Оно было покрыто шерстью. Не бородой... мягкая бурая шерсть покрывала его целиком.