Глава 16

И потянулись нескончаемые дни. Свое нетерпение я умерял, напоминая себе о гравитонах, сэкономленных с помощью этого медленного подхода, не говоря уж о массированном избавлении от поднакопившейся реактивной массы. Немного развлечься и хорошенько потренироваться я смог, помогая Штрамму разобрать и снова собрать одну из главных расширительных обмоток реактора припухательного двигателя. И все же с восторгом принял радостное объявление капитана по корабельной радиосети. Мы перевалили за середину пути и уже тормозили с ускорением в lg, когда он потребовал:

— Босс Джим и экипаж, на мостик.

Капитан не мог удержаться от улыбки, указывая на цифры рядом с диском планеты, растущим и сияющим в центре экрана.

— Весьма удовлетворительно, — сказал он. — Пригодна для жизни, кислородная атмосфера. А дальше еще лучше.

По экрану побежали цифры, по большей части янтарного или серого цвета. Потом одна группа цифр стала зеленой и раздался приглушенный зуммер.

— Подробнее, — распорядился капитан.

— Обитаемая планета. Гравитация один запятая ноль три... — Последовали и другие характеристики, при каждой из которых он радостно кивал.

— А теперь смотрите — и слушайте.

Капитан коснулся клавиш, и на экране открылось новое окно с зернистым, нерезким телевизионным изображением метеорологической карты с хриплым закадровым комментарием.

— Небольшой дождь надвигается на район с востока. К утру прояснится, и всех нас порадует солнце в очередной День Основателя...

Мы разразились радостными криками, хлопая друг друга по спинам.

— Хорошие новости, как я понимаю? — изрекла Анжелина, входя на мостик.

— Пирушка! — провозгласил я. — Время отпраздновать.

— А может, обождем с этим, пока не увидим, что там внизу? — предложила Анжелина — воплощенная практичность.

— У меня есть предложение, — подал голос капитан. — Мы уже достаточно близко, и заход с помощью Припухания потребует ничтожного количества гравитонов. Это сэкономит нам уйму дней торможения...

— Валяйте! — сказал я, и все радостно закивали. — Если у них есть телевидение, то почти наверняка есть и межзвездная связь...

— А ты уверен... — начала Анжелина.

— Нет, но мне кажется, игра стоит свеч. Никто не возражал. Путешествие выдалось слишком долгое.

Припухание прошло быстро. Несколько звездочек проплыли по экрану, и в центре утвердилось голубое пятнышко планеты, быстро выросшее в мир, окутанный сверкающими облаками. Капитан мудрил за пультом.

— Принимаю все больше телевизионных и качественных радиосигналов... Попробую усилить.

Затрещали помехи, и стали слышны призрачные голоса; одновременно на телеэкранах появились четкие изображения — по большей части говорящих голов.

— ...скажи-ка, Петр, зачем индюшка перебежала дорогу?

— Не знаю, Василий. Почему индюшка... Изображение голов прояснилось. Двое мужчин в смешных шляпах и клоунском гриме. Канал сменился; пошла передача о природе с заполнившим экран изображением вулканов, изрыгающих пламя.

— Эльмо и его друзья-телезрители почувствуют себя как дома, — резюмировал я. — Попробуйте найти какую-нибудь музыку.

Выполняя просьбу, капитан в конце концов нашел не слишком новаторский джаз-концерт, который наверняка пришелся бы по вкусу зрителям из трюмов.

— Учитывая содержание телепередач, склонна согласиться с Джимом. Судя по всему, они принимают инопланетные передачи, — рассудительно отметила Анжелина.

Я оглянулся на остальных.

— Я за то, чтобы вступить в контакт с этими людьми. Согласны? — Все единодушно закивали. Я подошел к консоли связи корабль — планета и уселся за нее. — Мы достаточно близко, чтобы наш сигнал дошел до приемников на поверхности?

— Достаточно, — отозвался капитан. — Включайте.

— Минуточку! — встрепенулся Штрамм. — Прежде надо подумать еще об одном.

Внезапно воцарилось молчание, и все взгляды устремились на него.

— О чем? — спросил я.

— Сесть-то мы сядем, будь спок, но вот как выберемся из корабля? По одному через аварийный люк?

— Да, вопрос хороший, — выразил я общее мнение. — Как же нам выйти?

— На самом деле довольно просто. Но мы не можем сделать это в космосе, потому-то я и не поднимал этот вопрос прежде. Нам придется вскрыть нижний портал, чтобы опустить пандус. А сделать это можно лишь при нормальном наружном давлении. После этого мы откроем внутреннюю дверь. Прибегнем к принудительной процедуре, чтобы можно было открыть оба люка одновременно. Затем прорежем путь наружу. Выжжем наружный уплотнитель, потому что шов теперь заварен вспышкой Новой.

— Если вы это сделаете, потребуется солидный ремонт, — сказал капитан с беспокойством о целостности корпуса корабля. Штрамм кивнул:

— Потребуется, но пойти на это придется. А я сделаю новый уплотнитель при первой же возможности. Так и поступим. Или у кого-нибудь есть идеи получше?

Последовало молчание — очевидно, другого способа нет.

— Давайте я сперва узнаю, какой прием нас ждет, — подал голос я. — А там уж будем беспокоиться о дальнейших шагах.

Я повернулся к передатчику, уже настроенному на частоту связи «корабль — земля», используемую на всех планетах. И щелкнул тумблером микрофона.

— Говорит космический корабль «Свинобразий экспресс» с орбиты. Как слышите? Прием.

Мне пришлось повторить сообщение дважды, прежде чем пришел ответ. Мне оставалось лишь надеяться, что он будет более дружелюбным, чем ракета «земля — воздух» в прошлый раз. Динамик затрещал, по экрану проплыла искаженная картинка, потом автоматика настроилась на несущую частоту, и изображение стабилизировалось. На экране появился мужчина в белом мундире с симпатичным темнокожим лицом.

— Говорит космопорт Саутгемптон. Слышу вас четко и громко. Прием.

— Алло, Саутгемптон. Прошу разрешения на посадку.

— Сохраняйте высоту и орбиту, звездолет. Сейчас свяжусь с санитарными службами.

— Вас понял. Прошу информации, будьте любезны. Вас нет в планетарных эфемеридах. Можно спросить, кто вы?

Мой собеседник от души рассмеялся.

— Вам надо обновить свои архивы, звездолет на орбите. Вы найдете в откорректированном реестре пункт Соединенные Штаты Англии. Президент Черчилль. Это выборная демократия на Британском материке — единственной обитаемой суше на этой планете. — Поглядев мимо камеры, он кивнул. — Да, сэр. — Повернулся обратно. — Переключаю вас на адмирала Сумереца, командира порта.

Экран замигал, кадры побежали, потом изображение опять стабилизировалось. Крепкий седовласый мужчина в мундире, сидящий за столом и принимающий бумаги от другого носителя мундира. Пигментация у обоих оказалась любопытная: розовая кожа у адмирала, землисто-желтая — у адъютанта, тотчас же вышедшего, как только адмирал поднял глаза.

— Вы хотите здесь сесть?

— Определенно.

— У вас есть медицинская виза из последнего порта захода?

Я поглядел на капитана. Тот кивнул.

— Она в моем распоряжении.

— Хорошо. — На экране рядом с ним появилось число. — Это радиочастота космопорта. Она выведет вас в карантинную посадочную зону. Команда санитарных инспекторов будет вас ждать.

— Их ожидание может затянуться. Нас накрыло солнечной вспышкой, заварившей все наружные люки. После посадки нам придется прорезать путь наружу.

Адмирал подхватил стопку документов, явно утратив интерес к нашим проблемам.

— Хорошо. Выходите на контакт снова, когда откроете люки.

Экран погас.

— У меня есть частота и координаты точки посадки, — сказал капитан. — Я проведу визуальный и радарный осмотр места. Потом можем сесть.

— А нельзя с этим немножко обождать? — придержал его я.

— Конечно, можно. Но почему?

— Цвет кожи этих людей... — вставила Анжелина.

— Приз достается леди! — Я поцеловал ее, и она улыбнулась. Зато экипаж был откровенно озадачен.

— Тут какая-то тайна, — пояснил я. — А я тайны не люблю.

Теперь я пленил их внимание. И вознамерился отплатить капитану его же монетой, то бишь прочитать ему лекцию.

— То, что человечество состояло из разных рас — уж и не помню, как они назывались, — теперь дело генетической истории. Зато я помню, что имелись и различные физические отличия, одним из которых был цвет кожи. Когда человечество стало единым, большинство этих отличий мало-помалу исчезли. Но следы сохраняются и по сей день. Готов поспорить, капитан Сингх — выходец изолированной общины.

— Действительно! Это счастливое прибежище в окружении по большей части враждебных территорий. Мы, сикхи, гордимся своим наследием.

— И по заслугам! Чтобы продержаться настолько долго, ваша культура должна быть сильной и плодотворной. Но ни Анжелина, ни я не припоминаем, чтобы хоть раз посетили планету, где у людей разный цвет кожи. Скрещивание должно было нивелировать отличия столетия назад.

Все это поставило капитана в тупик.

— И как это сказывается на нашем образе действий? Может, не стоит здесь садиться?

Теперь переполошился я.

— Делать очередное Припухание нежелательно, пока мы хотя бы не определим, есть ли у них аппаратура межзвездной связи.

— Можно спросить у них напрямую, — высказался Штрамм.

— Можно, но где гарантии, что они скажут нам правду? — Сумрачные подозрения — моя вторая натура — спасали мне шкуру не раз и не два.

— Давайте сядем, — предложила Анжелина. — Приняв все возможные меры предосторожности. Ответ на наши вопросы наверняка очень прост.

Мы согласились с этим.

— Направляемся в космопорт, — заключил капитан. — А перед посадкой выходим на орбиту над ним и хорошенько его изучаем. — Он ввел координаты, и финальный заход начался.

— Выглядит точь-в-точь как любой другой космопорт, — заметила Анжелина, когда облака рассеялись и экран заполнило изображение большого расчищенного участка посреди сплошного лесного массива. Зелень прорезала единственная прямая дорога, протянувшаяся к горизонту.

— Солидных размеров, — прокомментировал капитан. — Сбоку, у тех зданий, сгруппированы шесть космолетов...

— Алло, космический корабль на орбите, отзовитесь. Это управление посадкой, — прохрипел громкоговоритель.

— Привет, диспетчерская. У вас есть посадочные инструкции?

— Так точно. Не садитесь рядом с другими судами, пока не получите санитарный допуск. Инфицированная зона удалена от остальных кораблей. Площадка обозначена нашим национальным флагом.

— Вас понял. Конец связи. — Капитан дал увеличение, и на экране появился большой красный флаг, изображенный на посадочной площадке. Его украшали золотой молоток и какой-то изогнутый инструмент. — Двадцать минут до посадки, — проговорил Массуд в корабельный интерком; мы поспешили к своим противоперегрузочным креслам.

Посадка прошла очень мягко: безопасность животных по-прежнему стояла на повестке дня. Пока пассажиры снова не затеяли бучу, капитан поведал им о планете и о том, что возникнет небольшая заминка перед открыванием портала из-за проблем при заходе на посадку. Штрамм отправился за ацетиленовой горелкой; когда он подошел, я уже открыл внутренний люк и отключил блокировку наружного. Уши у меня слегка заложило.

— Я открыл клапаны внешнего давления, — сообщил инженер. — Перепад с корабельным минимальный.

Работенка предстояла жаркая и неприятная. Он зажег воспламенитель, надел сварочную маску и взялся за дело. Поначалу шло довольно легко, хотя дым горящего уплотнителя порядком досаждал. Когда тянуться до зоны резки стало трудновато, я принес стремянку. А когда у инженера устали руки, сменил его, и длина вскрытого шва продолжала увеличиваться, пока круг не замкнулся.

— Готово, — сказал я, закручивая вентиль; пламя с хлопком погасло. — Давайте проверим, работает ли мотор.

Откинув защитный кожух панели управления, Штрамм щелкнул пускателем. Пение электродвигателя показалось нашим ушам музыкой — наконец-то работает хоть что-то. Механизм залязгал, и люк распахнулся. Затем выехал пандус, а навстречу ему хлынул свежий теплых воздух. Я блаженно потянул носом.

— Я и забыл, как пахнет под открытым небом.

Штрамм кивнул в знак согласия.

— За время долгого путешествия корабельный воздух малость разит. Особенно на этом корабле. — О чем навязчиво напоминали отдаленные визги в глубине корабля.

Конец пандуса громыхнул о бетон, и мы увидели дожидающийся санитарный комитет по встрече — двух мужчин в форме.

Верхом.

— Медицинские документы у вас? — окликнул один из них. У него кожа была темно-ореховой; у его спутника — мертвенно-бледной. Штрамм вручил мне папку, и я протянул ее вперед.

— Пожалуйста, положите их на посадочную площадку, — попросил чиновник, соскакивая с коня. — Затем вернитесь на корабль. Боюсь, пока медицинские документы не будут рассмотрены, выходить из корабля не разрешается никому.

В отдаленном визге и хрюканье отчетливо слышался протест.

— Запросто, — отозвался я, делая, как он просил. Он взял папку, вскочил в седло, и оба галопом умчались прочь. Я сел на пандус, по-прежнему наслаждаясь ароматом воздуха, и позвонил капитану, чтобы ввести его в курс. Штрамм присел рядом.

— Странно, почему они на лошадях? — проронил он.

— Может, топливный кризис. А вы обратили внимание на разный цвет их кожи?

— Такое трудно прозевать. Это важно?

— Возможно. А может, я чересчур подозрителен ради своего же блага. — Тут мое радио зажужжало, и я включил его, сказав «Радио».

— Джим слушает, капитан, — произнес я.

В пространстве передо мной воспарило его голографическое изображение.

— Они только что радировали, что санитарный допуск получен. Команда таможенников уже в пути.

— Что-то они не торопятся... — проворчал я.

— Нам же пока дали разрешение покинуть корабль, если только мы не будем отходить от него более чем на двести метров. То есть не дальше деревьев.

— А как насчет животных?

— Они тоже могут выйти, пока не вырвались силой.

Не успел он договорить, как мы услышали радостный визг и грохот копыт. Мы едва успели отпрыгнуть в сторону, когда мимо пронеслись хряки, за которыми по пятам следовали матки и поросятки. Как только они ворвались в ближайшую рощицу, их опекуны поспешили следом.

— Взаправду славно чуять такой свежий воздух! — воскликнул Эльмо, следуя за ними. Вот уж воистину умелец констатировать очевидное!

Дальше последовали женщины, настроенные на праздничный лад. Они несли с собой складные стулья и корзинки; да здравствует праздник!

— Все равно, не нравится мне это, — пробормотал я, хмуро глядя в их удаляющиеся спины.

— Согласна на все сто, — подхватила Анжелина, вслед за остальными спускаясь по пандусу. — Все здесь — кроме свежего воздуха — попахивает как-то дурно.

Указав на ранец у нее в руках, я вопросительно поднял брови.

— Регистрация корабля и разнообразные бумаги, которые запросили власти. Что мне не нравится, так их просьба, чтобы документы принес командир судна. Я отобрала их у капитана, когда он уже собирался выйти. Сказала, что ты владелец и обо всем позаботишься. А еще сказала, что он не должен покидать мостик, пока ты не скажешь.

— Ты прямо прочла мои мысли!

— Это не потребовалось. Я не менее подозрительна, чем ты. — Она вручила ранец мне.

— Они сказали, что мне с этим делать?

— Администрация уже в пути, чтобы их забрать.

— Опять верхом, полагаю?

— Отойдем в сторонку от остальных, — негромко проронила она. Мы сели на траву под солнышком, и Анжелина указала на космические корабли, сгруппированные в дальнем конце порта.

— Тебе выдалась возможность приглядеться к остальным звездолетам поближе?

— Нет. Я был слишком занят, прорезая выход.

— Ну а мне выдалась. Там нет ни людей, ни транспорта. Никто не входит в здания и не выходит. А нижние люки на кораблях вроде бы открыты. Но никакого движения ни внутрь, ни обратно. Мы слишком далеко, чтобы разобрать толком, но вид у них очень заброшенный. И потом, где в этих зданиях работники?

— На этой планете мне не нравится ничего, ровным счетом ничегошеньки!

Я был озадачен, расстроен — и совершенно Уверен, что дело здесь очень и очень нечисто.

— Наконец-то что-то происходит. — Анжелина указала через поле на дорогу, ведущую в лес.

И в самом деле. На поле выкатилась одна, а там и другая повозка. Обе крытые, и из людей видны были только двое возниц, сидевшие на приподнятых платформах в передней части повозок.

Каждый держал в руках поводья шестерки лошадей, впряженных в повозки и тянувших их в нашу сторону.

— Скверно! — сказала Анжелина.

— Согласен! — ответил я, срываясь с места, даже не договорив. И помчался к лесу, крикнув Анжелине через плечо: — Загоняй женщин внутрь. А я мужчин!

Повозки приближались приличным галопом. Когда они оказались неподалеку, я узнал возниц.

Те же двое, что забрали медицинские документы.

Теперь они придержали лошадей настолько близко от нас, что вопящие женщины бросились врассыпную, устремившись к пандусу. Я снова заорал мужчинам, таращившимся на меня, будто я рехнулся:

— За женщинами, болваны! — Когда мимо пробегал Эльмо, я отдал ему корабельную документацию. — На корабль! Что надо сделать... — окончить предложение я так и не успел.

Из фургонов посыпались вооруженные люди в форме. Вооруженные чем-то вроде... ну да, луками и стрелами! Едва успев отметить этот факт, я заметил что-то куда более странное.

Кожа их не была ни черной, ни розовой, ни коричневой...

Их руки — и лица — были ярко-зелеными.