Глава 12

Но некоторые могут считать этот факт преувеличением. Голубая роза была представлена во время следующего решающего момента, и следовательно могла быть признана виновной по ассоциации, но никоим образом не могла явиться причиной последовавших событий.

Голубая роза лежала на кофейном столике капитана Дирка. Она не играет никакой роли в данном повествовании. Просто она лежала здесь.

Кстати говоря, здесь был и Дирк.

Или, если выражаться более точно, он был в своей личной каюте на «Смышлёном» тем утром, когда расцвела голубая роза и офицер тревожной связи, которого раньше мы не упоминали, принял скаттерграмму.

— Скаттерграмма? — спросил Дирк, когда в его каюту вошёл офицер связи Пол Муни (не имеет никакого отношения к актёру с тем же именем) с распечаткой в руке.

— Да, сэр, — ответил Муни. Он был высоким красивым молодым человеком с маленькими усиками. Когда Муни первый раз появился на борту, эти усики явились причиной смеха, как вспомнил Дирк, так как на «Смышлёном» был мёртвый сезон и команда находила все странное потешным. Муни, конечно же, этого не знал. И полагал, что они смеются над ним.

Конечно они смеялись над ним. Но не совсем.

Муни, обычно безрассудная открытая личность с беззаботным характером, накануне вечером превратился в мизантропа. Он заперся в коммуникационной комнате и завесил её черным крепом, заявив, что яркий свет потолочных ламп дневного света раздражает его глаза. Еду ему присылали туда, и он отказывался говорить с командой. Когда кто-либо проходил мимо коммуникационной комнаты, то мог слышать странное постукивание. Никто не знал, что это было. И это делало все ещё более таинственным.

Поведение Муни привлекло внимание капитана Дирка. В тот день Дирк был одет в свой коричнево-голубой эластичный комбинезон. И был в прекрасном расположении духа.

— Дайте ему побыть в коммуникационной комнате, — сказал Дирк. — Оставьте его в покое; это пройдёт.

— Но сэр, это необычное поведение.

— И с каких это пор мы не допускаем необычное поведение у того, кто расстроен?

— Вы имеете в виду, что Муни свихнулся?

— Полагаю, всего лишь временно. Оставьте его в покое. Это пройдёт.

Похоже Дирк имел дар предвидения. Один, в темноте, лёжа в куче чёрного крепа, Муни восстанавливал нервы и самоуверенность.

— Черт, — сказал он себе. — Мои усики вероятно выглядят глупо. Каким же дураком я был, позволив шуткам парней так достать меня.

Он начал подумывать о том, чтобы покинуть коммуникационную комнату. Внезапно у него возникло желание поиграть в потрясающую игру под названием пинг-понг. Но он знал, что ему сперва нужно что-то сделать.

— Что-нибудь особенное, — сказал он себе. Затем, при взгляде на список специальных коммуникационных проблем, его намерение окрепло.

— Я сделаю это! — воскликнул он.

* * *

— Итак, вы сломали код скаттерграммы, — произнёс Дирк. — Никто не думал, что это возможно. Это был наиболее важный секрет наших врагов, мурдидов с планеты Стинга.

— Я сломал его, — сказал Муни. Если в его голос и закрался оттенок гордыни, Дирк не мог порицать его за это. — Прочитайте её мне, м-р Муни.

Муни прочистил горло и прочитал:

— От Второго Боевого Щупальца Мурдидов Центральному Верховному Командованию Мурдидов в Тайный Дворец на Запретной Планете. Приветствие.

— Очень длинное приветствие, — прокомментировал Дирк.

— Да, сэр, — ответил Муни и продолжил: — Наше Щупальце обнаружило, что земные преступники, м-р Сплок и капитан Хам Дью, в настоящий момент окружены местными силами Мессира, владельца и хозяина убежища на планетоиде в Дентоиде-12. Требуется разрешение на внезапную атаку убежища, убийство всех, кто будет сопротивляться и заключение остальных в маленькие клетки для показа при нашем триумфальном возвращении в Централь. Конец.

— А ответ? — спросил Дирк.

— У нас его нет, сэр. Сообщение здесь заканчивается.

— М-р Муни, — сказал Дирк, — поздравляю с отличной работой. Но то, что вы не ошибаетесь, это только половина дела. Нам нужна скаттерграмма, которую верховное командование мурдидов пошлёт в ответ на эту. Возвращайтесь в коммуникационную комнату, м-р Муни, и приклейтесь ухом к наушнику, или что вы там делаете, чтобы получить скаттерграмму.

— На самом деле, мы используем предвещающее оборудование, изготовленное специально для нас компанией «Предзнаменование, лтд.» на секретном военном заводе на южной границе Галактики. Оно работает следующим образом...

— В другое время, ладно? — сказал Дирк. — Моя голова должна быть свободна от мелких деталей, чтобы видеть общую картину, крупный план, и быть способной принимать решения. Понимаешь, Пол?

— Я... я думаю да, сэр, — ответил Муни. Он был тронут этим неожиданным проявлением человеческих чувств мрачным командующим с великолепной репутацией. — Я всё понял. — И он вышел. Йомэна Муни больше не волновало, что думают о его усиках, решил Дирк, не впервые обнаружив, как сильно испытывает и закаляет характер служба на борту «Смышлёного».

Итак, подумал Дирк в следующий момент, подошло время испытания.

«Итак, — подумал он, — те, кто верил мурдидам снова получили доказательство своего заблуждения. Пока рано предпринимать какие-либо действия, не получив приказа это будет сумасшествием. Они могут понизить меня в звании. И никогда больше не позволят участвовать в боевых действиях.» Если он сейчас нанесёт удар по мурдидам, а окажется, что они не нападали на убежище изгнанника мессира, то Галактический Совет по Умиротворению откажется от его действий; он будет объявлен вне закона. И будет множество других неприятностей.

Было забавно, как в такой момент глаза Дирка, лениво перемещаясь по комнате, остановились на единственной голубой розе в высоком бокале.

Иногда небольшая вещица может привлечь внимание. История умалчивает об ассоциациях с голубой розой у капитана Дирка. Это не уловили даже мыслечувствительные стены «Смышлёного», так как они проходили прочищающую процедуру во время данного эпизода. Это был Дирк, и только Дирк, в тишине более глубокой, чем могила и гораздо более символичной, глядя на голубую розу, передавшую ему по каким-то немыслимым каналам невероятное сообщение.

— Да, — произнёс Дирк, хотя позже не мог вспомнить этого. — Я сделаю это, хоть на пути меня и ждёт сущий ад!

Он поднял глаза на панель дистанционного управления. Фотонные интерцепторы вычислили направление его взгляда и включили компьютер.

— Ваши приказания, сэр?

Не мог ли дрогнуть спокойный синтезированный голос компьютера?

— Наикратчайший курс на Убежище!

Члены экипажа «Смышлёного», сидевшие в кают-компании, вяло играя в кости и читая старые журналы, услышав эти слова посмотрели вверх, оживились, а затем рванули по боевым постам.

— В бой на всех парусах! — прокричал Дирк. Господи, как бы он хотел, чтобы Сплок был рядом! Он оглянулся. — Доктор Марлоу!

Бородатый человек в сером эластичном комбинезоне проворно взглянул вверх.

— Сэр!

— Вы хорошо знакомы с принципами эффекта усиления щита?

— Думаю да, сэр, — тихо ответил бородатый сероглазый человек. — М-р Сплок продемонстрировал мне его как раз перед своим... исчезновением.

— Посмотрим, сможете ли вы повторить его достижение, д-р Марлоу, — сказал Дирк. — Думаю, нам понадобятся все щиты, какие мы только сможем установить.

Корабль выполнил невероятно крутой поворот и лёг на новый курс. Накапливающие гравитацию батареи были разряжены в корабельный нагнетатель... ещё одно из новшеств Сплока. Гигантский корабль рванул, словно ошпаренный позитрон.

* * *

Этот особый флот мурдидов, который в данный момент приближался к Убежищу, был не тем же самым флотом, который разграбил в прошлом году Каркас. Тот флот, состоявший из пилотов-смертников, управлявших кораблями-бомбами, доказал неуязвимость для сил цивилизации. Боевые флоты Элкина и Ван Ланда были отброшены на другую сторону Карпазанского Залива, и могли быть полностью уничтожены, если бы не жестокая космическая буря, рассеявшая нападавших раньше, чем они смогли начать решающую атаку. Империя мурдидов с трудом оправилась от того разгрома. Данный флот был размером всего лишь в половину прежнего, но много более манёвренным. Мурдиды оставили тактику самоубийств и сумели купить программное обеспечение «Мудрый Парень» от «Технологий Тайных Операций», основного поставщика враждебного программного обеспечения преступникам и другим известным врагам цивилизации. Их девиз: «Давайте все разрушим.»

Новое программное обеспечение атаки, с акцентом на экзотические манёвры на большой скорости, сбивало с толку земные силы, продолжавшие придерживаться модификаторов логичных решений. Даже после того, как программа была раскодирована, что дало возможным предсказывать мурдидскую тактику, результат долгое время был под сомнением, так как люди-операторы, сомневаясь в своих ощущениях, теряли драгоценное время на «вы видели это?» и прочие подобные непродуктивные вопросы.

В то время, когда «Смышлёный» продирался сквозь гиперпространство на приличной сверхсветовой скорости, и его глушители парадоксов работали сверхурочно для предотвращения временного схлопывания из-за непреодолимой дилеммы, Билл карабкался по винтовой железной лестнице в верхнюю башню убежища мессира, в надежде найти выключатель питания, которым он сможет воспользоваться или, за неимением того, хотя бы что-нибудь выпить.

Он прыгал вверх по узким ступеням, преодолевая по нескольку их за раз. Внизу, он знал, Сплок и Дью сражались со все увеличивающимися ордами закованных в панцири воинов, и стена свежих трупов приближалась к ним всё ближе и ближе, по мере того, как все больше неистовых воинов бросались в атаку по телам павших ранее. Перед ним появилась дверь. Она была сделана из стали и подвешена на массивных блестящих петлях. Она не поддалась тяжёлым ударам Билла. Он вытащил лазерный пистолет, установил его на максимальную мощность и прорезал металл двери словно головку сыра раскалённым ножом, только с меньшим запахом. Дверь взорвалась. Билл вбежал в комнату и замер, увидев, что лежит перед ним, а его губы скривились в безмолвном комментарии.

Наконец он произнёс:

— Ладно, это все слегка меняет.

* * *

ЦРУ имел привычку появляться в самые неожиданные моменты. Билла это всегда поражало в тайных агентах разведки. Было трудно сказать, где он был. Или что делал. Было также тяжело сказать, знал ли ЦРУ, что в нём было что-то роковое. Возможно все военные тайные агенты были такими; это довольно отвратительная профессия.

Какой бы ни была причина, ЦРУ был здесь, в станции питания, деловито соединяя кабели, когда Билл вошёл.

— Билл! Я так рад, что оказался здесь вовремя!

— Как ты здесь оказался? — спросил Билл. То, что делал ЦРУ, вызывало в нём подозрения.

— Сейчас нет времени для объяснений, — сказал ЦРУ. — Но ты можешь поблагодарить за всё это свою подружку.

— Иллирию? Я встретил леди по имени Тезора, которая сказала, что она не совсем Иллирия.

— А знаешь почему нет? Из-за тебя, Билл! Надеюсь, ты собираешься правильно поступить с этой маленькой леди. Это — любовь, если я что-нибудь смыслю.

— Что ты делаешь?

— Сбрасываю схему минного поля.

Билл уставился на ЦРУ — в его голове появился проблеск понимания. Это был блестящий ход, он был в этом уверен, хотя в этот момент не мог сказать, кто шёл на помощь.

— Помоги мне, Билл, — сказал ЦРУ. — Нам нужно помочь Хаму и Сплоку.

Билл увидел, что ЦРУ производил новые соединения случайным образом, таким образом кодируя минное поле, чтобы сквозь него нельзя было найти безопасный маршрут. Он сел на пол и помог ЦРУ сделать последние разъединения. Шум внизу, до сих пор слабо нараставший, теперь резко возрос. Раздались громкие взрывы, похожие на выстрелы из безоткатных орудий, пронзительный визг игольчатых реактивных двигателей, низкие трели временных разрушителей. Сплок и Дью отчаянно дрались за свои жизни, используя все оружие, которое дальновидный Сплок таскал на подобные крайние случаи.

Билл и ЦРУ закончили свою работу и поспешили вниз по лестнице. Зрелище, открывшееся их взглядам, уже перешло фазу свалки и теперь снова приняло вид некоторого порядка. Закованные в панцири солдаты надвигались на Дью и Сплока, отступивших к подножию лестницы, прикрываясь наспех сооружёнными баррикадами из энергопоглощающей целлюлозы. Они толкали лёгкие барьеры впереди себя и вооружены теперь были духовыми ружьями, чьи дротики были смазаны ядом кожного действия, ещё одним незаконным оружием, которое мурдиды использовали безнаказанно и со рвением.

Билл схватил своих друзей за плечи.

— Пошли. Нам нужно сматываться отсюда.

— Чертовски вовремя, — состроил гримасу Хам Дью. — Знаешь, что мне пришлось сделать, чтобы проникнуть в это место и помочь тебе выбраться? Сперва я купил костюм танцора фламенко...

— Расскажешь позже, — перебил его Билл. — А сейчас, думаю нам лучше пошевеливаться.

Бросив взгляд на врагов, Дью увидел, что обеспокоило Билла. Мурдиды в конце концов втащили сюда одно из своих тяжёлых орудий. Технически, это было UKD-12d, безобидно звучащее орудие, выпускающее сгусток энергии, пожирающий все, лежащее на его пути и превращающий своих жертв в кучку грязи способом, который учёные ещё до конца не поняли.

— Полагаю, действительно самое время, — сказал Дью. — Всё верно, что теперь?

Билл повернулся к ЦРУ:

— Что теперь, ЦРУ?

ЦРУ поднёс руки к голове. Его лицо исказило душераздирающее выражение. Он произнёс:

— Ах, ахах...

— ЦРУ, — сурово произнёс Билл. — Сейчас не время устраивать цирк.

— Глап, — произнёс ЦРУ, его глаза завращались.

— Черт, — просто, но с чувством, произнёс Билл.

* * *

В это время на сцену ворвался «Смышлёный», со светящимися от прохода сквозь субкосмос боевыми пластинами. Он выплыл в нормальный космос вблизи небольшого мирка Убежища, избежав поставленного ЦРУ беспорядочного минного поля, возникнув в его середине с ведущими огонь всеми орудиями. Было делом секунды, не более, для серии радиокоманд, чтобы навести тяжёлую артиллерию корабля на убежище. Затем за микросекунду, не более, пушки были перенацелены на флот мурдидов, который как раз в этот момент, согласно приказам, которые были очевидны для такого хорошо обученного боевого командира, как Дирк, атаковал Убежище.

Сплок, услышав характерное шлёп-хи-хи-шлёп тяжёлых орудий «Смышлёного», в момент оценил ситуацию.

— На балкон! — закричал он.

Билл подхватил ЦРУ, продолжавшего издавать бессмысленные звуки из-за чего-то, овладевшего им в последний момент, и выяснение чего могло подождать более подходящего момента. С прорубавшим путь мечом-пистолетом и взрывчатой дубиной Дью, они прорвались сквозь сомкнутые цепи закованных в панцири солдат и подбежали к ведшим на балкон узким каменным ступеням.

Балконная дверь была заперта. Но Сплок предусмотрел такое развитие событий. Дрожание его век показало Биллу, что он должен сделать. Передав ЦРУ в сильные, но удивительно мягкие руки Хама Дью, Билл атаковал дверь, используя знания, полученные им во время курса «Взлом и Вход». Нет такого неподвижного объекта, который мог бы стать непреодолимым барьером для воина, использующего эти приёмы. Дверь распахнулась, и маленькая группа вышла на высокий балкон. Билл потёр ушибленное плечо и недовольно заворчал.

Когда они проделали это, флот мурдидов ринулся в бой. Они двигались уверенно, так как их шпионы заранее изучили расположение защищавших спутник от тех, кто думал, что идея убежища устарела, минных полей. Корабль за кораблём взрывались, окутываясь облаками многоцветного дыма. Но их место занимали другие, а за теми были ещё одни. Мурдиды, как-то почувствовав ловушку, послали первыми свои небоевые суда, чтобы расчистить путь. Это была характерная черта тактики мурдидов, и на этот раз она сработала. Корабль за кораблём окутывались дымом и вспыхивали, но главные корабли вражеского флота — огромные, тяжело бронированные дредноуты, оставались невредимы.

Стоя на балконе и передавая единственную кислородную маску, которую Хам Дью всегда носил в маленькой сумке на поясе вместе с презервативами, которые он никогда не использовал, Сплок запускал аварийные ракеты. Те взлетали вверх, взрываясь ярко-голубыми вспышками света. Это было бы великолепное зрелище, если бы момент не был таким отчаянным.

Флот мурдидов, обнаружив среди себя «Смышлёного», перенёс внимание со спутника на большой корабль. Проклиная орудия, капитаны щедро применяли плети, в то время как орудийные расчёты возились с гиперпиками и гравипушками, выстраивая их в линию — орудия флота мурдидов, из-за пустяковой ошибки в проекте, приходилось наводить вручную. Одно за другим выстраивались большие орудия, и красноконечные взрывчатые заряды, посылаемые гравитационными лучами, по одинаково изогнутым траекториям устремились к «Смышлёному».

— Эффект усиления щита! — приказал Дирк, надеясь, что молодой Муни заставит поле сработать. Первый снаряд, медленно вращаясь, приблизился. Щитовое поле «Смышлёного» захватило его. Крошечные сенсоры направили его по орбите бумеранга. Прежде, чем мурдиды поняли, что происходит, на них были брошены их же собственные энергетические снаряды.

— Приготовьтесь, — произнёс Сплок. — Приближается спасательный катер.

Он видел его, приближающегося прямо к ним, уворачиваясь от статических взрывчатых полей, и его красные и зелёные носовые огни непоколебимо мерцали.

Как только катер со «Смышлёного» легко коснулся балкона, Билл подхватил ЦРУ под одну руку. Они все вкарабкались на борт и с удовлетворением услышали лязг закрывшегося за ними двойного люка. На борту крошечного корабля ЦРУ попытался что-то сказать Биллу, но его слова потонули в стаккато энергетического оружия.

Итак, Дирк был с ними, его глаза все ещё пылали бешенством сражения.

— Вовремя вы здесь оказались, — сказал Дирк Сплоку оскорбительным тоном, который он использовал, чтобы продемонстрировать привязанность. — Вам лучше отправиться в двигательный отсек. У нас проблемы.

Затем он заметил Билла. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнёс:

— Привет, Билл. Тебе звонят. Можешь ответить в моём офисе.

* * *

Пока Дирк и Сплок в рубке управления пытались вывести «Смышлёного» из боя, кипевшего посреди минного поля, Билл направлялся в каюту Дирка. Направления на «Смышлёном» указывались цветными линиями, с тем, чтобы вы могли найти нужную дорогу к важным частям корабля просто опустив взгляд. Но Дирк забыл сообщить Биллу, что обычно в режиме сражения цвета линий меняются, чтобы сбить с толку возможных шпионов, которые могут захотеть воспользоваться критическим положением, как подходящим моментом для диверсии или чего-нибудь в этом роде. Он прошёл через пустынную, за исключением одного толстого старшины, торопливо заканчивавшего тарелку пудинга из тапиоки со сливами, кают-компанию. Затем Билл промчался по длинному изогнутому коридору, следуя по линии, отмеченной как ведущая в капитанскую каюту, но из-за шифровки приведшей его в магазин. Он пробежал через него, игнорируя назойливых клерков, которые хотели пожелать ему доброго дня и обсудить последние новости. Обычно хороший покупатель, Билл сейчас не имел времени на подобную чепуху. Он продолжал следовать изогнутым линиям, которые должны были привести его в каюту капитана, но теперь у него возникло подозрение насчёт них. Он остановился у книготорговца и приобрёл корабельное руководство по местонахождению во время тревоги. С помощью последнего он наконец-то смог найти каюту Дирка.

В каюте Дирка висел обязательный ковёр от-стены-до-стены с глубоким ворсом, которыми снабжались помещения старших офицеров. Билл заметил, что на столе был накрыт обед на одного, что дало ему некоторое представление об общительности Дирка. А прямо перед ним на маленьком столике стоял телефон. Его маленький огонёк вызова мигал.

Билл рванул к нему, в спешке столкнув несколько хрустальных статуэток.

— Алло! — рявкнул он.

Женский голос на другом конце линии произнёс:

— С кем вы желаете поговорить?

— Мне кто-то звонил, — ответил Билл. — Мне сказали ответить на звонок здесь.

— А кто вы, сэр?

— Билл! Я — Билл!

— Я — Рози, телефонный оператор на Центральном Узле Связи Флота. Мне кажется, мы встречались на приёме в Дрдниганском посольстве. Это было в прошлом году на Капелле.

— Я там никогда не был, — ответил Билл. — А теперь не соедините меня?

— Наверное это был какой-то другой Билл. Вы что-то говорили о телефонном звонке?

— Да!

— Минутку, попытаюсь соединить вас.

Билл ждал. Дверь позади него распахнулась. В неё вошёл ЦРУ, с растерянным выражением на лице.

— Билл? — произнёс он. — С тобой всё в порядке?

— Да, естественно, со мной всё в порядке, — ответил Билл. — Просто я жду телефонного звонка. Что там с тобой произошло?

— Это несколько трудно объяснить, — ответил ЦРУ. — Но что я пытался сказать тебе, так это то, что ни в коем случае не поднимайся на борт «Смышлёного».

— Сейчас как раз чертовски подходящее время сообщить мне это, — сказал Билл. — Что такого со «Смышлёным»?

В этот момент на линию вернулся оператор:

— Билл, соединяю.

Вслед за этим на линии возник пронзительный женский голос, произнёсший:

— Билл, дорогой, это в самом деле ты?

Хотя голос Иллирии менялся каждый раз, как она меняла тело, что происходило чаще, чем хотелось бы Биллу, тем не менее характерный тембр оставался. А кроме того, какая другая женщина могла его вызывать в это время?

— Иллирия! Где ты?

— Не думай об этом. Скажи, Билл, ЦРУ с тобой?

Билл быстро оглянулся для окончательной уверенности.

— Да, он здесь.

— Хорошо. Есть кое-что, что ты должен знать об этом так называемом офицере военной разведки. Слава Богу, я вовремя нашла тебя.

— Да, и что же я должен знать? — спросил Билл.

— Билл, — сказал ЦРУ, — нам очень нужно поговорить.

Он присел на край стола рядом с Биллом. Длинная пола его армейской шинели пролетела над телефоном, по-видимому случайно. Раздался щелчок, скромный звук, но зловещий по содержанию.

— Иллирия! Где ты?

Оператор сказал:

— Сожалею, сэр, но вы разъединились.

В этот момент в комнату вошли Дирк и Сплок в сопровождении Дью.

* * *

Дирк был в самом деле необыкновенно хорошим пилотом, а со Сплоком, помогающем ему на синтезаторе боя, не было лучшей команды во всей Галактике. Дирк ещё раз подтвердил это мнение, выполнив манёвр Мэриэнбэд — манёвр, сопровождающийся большим риском для выполняющего, и служащий серьёзным испытанием даже для стальных нервов, после выполнения которого корабль начинает двигаться в сторону, обратную первоначальному курсу. Этот переход сопровождался сильной тряской, так как обратный курс кишел многочисленными электрическими зарядами, часть из которых осталась во время предыдущих манёвров корабля, а часть сформировалась спонтанно, и все они светились голубым электрическим светом.

Корабли мурдидов попытались повторить манёвр, но ведущий корабль забыл в пылу сражения убрать дуговые спойлеры. Взбалтывание субкосмических модальностей сделало невозможным повторение блестящего манёвра «Смышлёного». Так что им пришлось удовлетвориться разносом к чертям собачьим Убежища, пока их офицеры разведки готовили объяснение, по которому ответственность за потерю нейтрального спутника возлагалась на климатические условия.

Оказавшись на мгновение в безопасности, Дирк вернул корабль на ровный курс. Коки на многочисленных кухнях корабля издали вздох облегчения и вернулись к разливке по тарелкам лукового супа с картошкой для команды, наработавшей здоровый аппетит во время короткого, но напряжённого сражения. По приказу Дирка с супом были поданы соления. Он знал, что команде требуется что-нибудь особое после того, через что они прошли.

Затем Дирк, в сопровождении угрюмого остроухого Сплока и напыщенного плоскоухого Дью, направлялся в капитанскую каюту, чтобы проверить, как дела у Билла. Пока они шли, возникло подозрение, что что-то неверно, неправильно, смутные предчувствия витали в воздухе нездоровыми миазмами горя и сожаления. Однако они их не почувствовали, даже обычно чуткий Сплок, который только позднее вспомнил о потенциале для предвидения, которым обладал этот момент.

Они достигли каюты, вошли. Билл стоял у телефона с раздосадованным выражением его армейских черт лица. ЦРУ, выглядевший точно обитатель свалки в своей длинной шинели и перчатках без пальцев, стоял поблизости. От взгляда Сплока не укрылось, что один из карманов шинели ЦРУ оттопыривался под тяжестью чего-то, что вполне могло быть полуфутовым чинжером. Как обычно, он ничего не сказал, только заметил сам себе: «Давайте все разрушим!» А кроме них в комнате было ощущение присутствия визуального аналога голоса Иллирии, совсем недавно говорившего с Биллом, до того, как ЦРУ сделал движение своей шинелью — то ли преднамеренно, то ли случайно, трудно было сказать — и оборвал связь, оставив нерешённой, возможно теперь надолго, тайну постоянных появлений и исчезновений Иллирии.

— Билл, — сказал Дирк. — Думаю, мы все задолжали тебе порцию аплодисментов. Не знаю, как ты этого добился, но ты заставил флот мурдидов сконцентрироваться здесь и продержал их на месте достаточно долго для того, чтобы я успел прибыть сюда на «Смышлёном» и задержать их на время, достаточное чтобы успел прибыть основной военный флот. Среди тех, кто принимал участие в сражении, я рад сообщить, было и твоё подразделение, Великолепные Убийцы из Боевого 69-го Полка Глубокого Космоса.

— Ты имеешь в виду, что они все здесь? — закричал Билл. — Мои друзья здесь? Бык Дональдсон? Сердцеед Джонни Дули? И Клопштейн, человек с носом из нержавеющей стали; он тоже здесь?

— Они все здесь, Билл, — ответил Дирк. — Возможно, не так, как мы хотели бы, но бесспорно здесь.

— Что ты имеешь в виду, не так, как хотели бы?

— Ну, они, знаешь как это бывает, в некотором роде мертвы. Я хотел подготовить тебя. Я собирался сперва сказать тебе, что они попали в аварию, но находятся в госпитале и дела идут на поправку. А затем, позже, сказать, что у них наступил регресс, точнее не совсем регресс, а что-то типа регресса, но что ты не должен волноваться, дела у них идут почти также хорошо, как ожидалось, не совсем, но почти. А затем уже, позже, я собирался сказать тебе, что они умерли, и тебе было бы значительно легче смириться с этим. Мы обсуждали данный плавный подход, пока шли сюда, но Дью заявил, намного лучше будет сказать все сразу, corto y derecho, как он выразился. Надеюсь, мы поступили правильно. Как ты себя чувствуешь, Билл?

— Мучит жажда, — ответил Билл.

— Жажда? В подобный момент?

— Должен же я выпить за отсутствующих друзей, не так ли? — ответил Билл. — Это то, что и они сделали бы.

— Да, — сказал Дирк, — тебе не помешает выпить. Это подготовит тебя к следующей порции новостей.

Билл сам нашёл выпивку и опрокинул стакан Старого Калеки. Он высморкался в тускло-коричневый носовой платок, который необъяснимым образом был всё это время у него в кармане. Затем произнёс:

— Ладно, я готов! Кто ещё умер?

— Нет, — с усмешкой произнёс Дью, — это совсем не вопрос жизни и смерти.

— Ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться, — сказал Сплок. — Но на всякий случай выпей ещё.

— Твоё начальство потребовало, чтобы тебя немедленно вернули им. Они были довольно взволнованны, узнав, что ты здесь. Похоже они решили, что ты дезертировал.

— С чего это эти ублюдки так решили?

— Может потому, что ты исчез на несколько месяцев и не сообщал о себе, — предположил Дью.

— Я был пленником на враждебной планете. Меня заперли внутри гигантского компьютера. Они что думают — у меня была привилегия пользования телефоном и гарнизонной лавкой?

— Думаю, мы сумели их переубедить, — сказал Дирк. — На самом деле мы представили тебя к медали. Им эта идея не понравилась. А знаешь, чьё решающее слово поколебало их?

— Откуда, чёрт возьми, я могу знать? — сухо как всегда ответил Билл.

— Ганнибала, — сказал Сплок. — Он больше не смотрит на тебя, как на врага. Он сказал, что беседа с Историком Чужих изменила его взгляд на историческую необходимость.

— Здорово, — произнёс Билл то ли откровенно, то ли с иронией, трудно сказать. — И когда всё это должно произойти?

Дирк и Сплок переглянулись. Подбородок Дирка одобрительно кивнул. Губы Сплока приняли тонкий напряжённый вид, как когда хотят что-то сказать.

— Можете войти, — сказал Сплок.

Дверь открылась. Вошли двое мужчин в хромированных шлемах и с белыми нарукавными повязками ВП. Они выглядели словно центровые НБА. На самом деле они и были центровыми НБА до того, как их товарищеский матч на Марсе был прерван отрядом капитана Немура де Вильера. Но это совсем другая история.

— Солдат! — произнёс ВП с маленькими усиками. — Ты арестован. Протяни руки.

О чём они говорят? Билл протянул руки. ВП без усиков застегнул на них наручники. Они повели его.

У двери Билл запнулся и обернулся.

— Увидимся, парни, — сказал он. И затем ВП вывели его.

На мгновение в каюте воцарилась тишина. Затем ЦРУ завопил:

— Эй, Билл, подожди меня! — и поспешил за ними.

Снова наступила тишина. Наконец Дью нарушил её.

— Бедный парень, — сказал Дью. — У него даже не нашлось подходящей реплики.

Пока ВП вели Билла в специальный курьерский корабль, цепь событий для него приобрела необыкновенную ясность. Уже на борту они сняли с Билла наручники и предложили ему выпивку. Они знали, что Билл был виновен в по-настоящему презренных преступлениях и поэтому проявляли к нему ещё большую заботу. Обычно их заключёнными были парни, просто находившиеся в самовольной отлучке, или напившиеся, и все такого плана. Но теперь у них был настоящий преступник. Они хотели услышать рассказ о Иллирии, и как оно было на Ройо, и как оно было находиться внутри гигантского компьютера. Корабль мчался вперёд, и хоть Билл и был заключённым, он был в известной степени счастлив находиться на его борту.

Видите ли, суть в том, что он был счастлив возвращаться, но это было парадоксальное счастье, так как он возвращался в качестве заключённого, а это означало грядущие неприятности. С другой стороны, что они могли с ним сделать? Вероятно, убить. Казнь была традиционным наказанием за все военные преступления. Хоть это и могло показаться слишком суровым, это был самый лёгкий приговор для заседавших в военных трибуналах офицеров с низким IQ. Так было всегда. И хоть Биллу это и не нравилось, по крайней мере он был к этому готов.

Вскоре они приземлились в космопорту Лагеря Отчаяния, названном так не оттого, что это было несчастливое и ужасное место, хоть так оно и было, а в честь его первого командира, Мартина Гарри Отчаяния, героя Большого Малого Зелёного Копыта и Уголка Стрелка, двух величайших битв с большими, чем обычно, потерями, так что конечно он заслужил такой чести.

Лагерь Отчаяния находился на планете Дознание X, небольшом мирке с воняющей тухлыми яйцами атмосферой. Сам лагерь располагался на тропическом островке, отделённом от негостеприимного первобытного побережья каналом пенной воды со множеством водоворотов. Это была модель старого Острова Дьявола, и для придания ему соответствующего вида были завезены пальмы.

Билла поместили в тюрьму максимальной безопасности, место настолько охраняемое, что даже еда туда попадала с трудом. Итак, одним утром, через несколько дней после прибытия, измождённый, с красными глазами, Билла разбудили и велели прополоскать рот и почистить клыки; он должен был предстать перед советом офицеров, которые будут рассматривать его дело, и вне зависимости от того, виновен он или нет, не должны терпеть его дурное дыхание.

Суд, в который привели Билла, находился в середине амфитеатра, вмещающего около десяти тысяч зрителей; так как зрение вершения несправедливости было привлекательно для множества людей, в настоящее время проектировался суд большей вместимости. А пока использовался этот. Как обычно он был полон, так как посещение заседаний военного суда было одним из популярных туров, предлагаемых многими туристическими агентствами.

Там также было и жюри присяжных, но оно было составлено не из людей. Недавние изменения в военном законодательстве предусматривали наличие малого жюри при рассмотрении всех дел, требующих присутствия присяжных. Это была грубая попытка военных замаскировать основную несправедливость системы. Присяжные под угрозой расстрела неизменно голосовали как приказывал председательствующий судья. Это было сочтено слишком дорогим, и чтобы сэкономить деньги, жюри стали набирать из двенадцати роботов. Жюри составляли из роботов, вернувшихся из различных сражений и ожидавших ремонта. За исключением некоторых недостающих конечностей, они были в хорошем состоянии. Несколько смущало, что у некоторых из них не было голов, но они уверили суд, что мозги у них находятся в грудных клетках, так что им разрешили заседать. Все они были запрограммированы на вынесение обвинительного вердикта вне зависимости от представленных доказательств.

— Всем встать! — прокричал бейлиф. Зрители в здании суда встали и стали аплодировать судье-председателю, полковнику Вэссу Бейлею — популярному в военных кругах судье. Его настоящее имя было Льюис, но его звали Вэссом по его любимому приговору, который он оглашал всем преступникам, каким бы ни было обвинение против них — «Виновен, Электрический Стул, Следующий.» Это был его любимый приговор и зрители, с их понятным отвращением к преступникам, всегда были довольны. Некоторые, как известно, считали, что даже Бейлей выносит слишком мягкие приговоры, чем можно было бы, и что виновных необходимо расстреливать прямо на месте, Но также было хорошо известно, что либерализм проник и в систему военного правосудия.

Военным прокурором был капитан Джеб Стюарт. Все зрители поддерживали его, так как Стюарт не проиграл ни одного дела за пять лет. Ему нужен был ещё всего один успешный год, чтобы получить Тройную Корону Юриспруденции.

— Нужны ли какие-либо подробности? — с пафосом произнёс Джеб Стюарт, обращаясь к суду глубоким зычным голосом. — Этот десантник, Бил, даже в его имени, которое он произносит с двумя «л», что разрешается только офицерам, звучит угроза, виновен в нарушении разделов 23, 45, 76, 76a и 110b, подраздел c Единого Военного Свода Законов. Если все вы заглянете в переданные вам шпаргалки, то увидите, что все эти преступления носят тяжёлый характер. Бил, можете что-нибудь сказать в своё оправдание?

— Сэр, все что я делал — это следовал приказам, — ответил Билл.

Стюарт хитро улыбнулся.

— И с каких пор это является законным оправданием в глазах военного закона?

— Но что мне оставалось делать? — спросил Билл.

— Вам нужно было поступать правильно, — проворчал Стюарт. — Мы установили, что вы были в самоволке на чужой планете в течение больших гражданских беспорядков, к тому же вы сознательно общались с женщиной — чужеземкой-тсурианкой, принадлежащей к расе наших врагов, и что вы к тому же занимали резиденцию внутри чужого компьютера по причинам, которые лучше не называть, и что вы организовали заговор совместно с иностранным генералом из другого временного периода, неким Ганнибалом, который не может предстать перед судом из-за неотложного боя с римским генералом Сципионом Африканским. Но у нас есть показания Ганнибала. Так как они написаны на карфагенском, у нас возникли небольшие трудности в их расшифровке. Но нам кажется, они гласят: «Этот десантник виновен во всём, в чём его обвиняют и должен понести самое тяжкое наказание, которое вы можете ему дать».

— Ганнибал — мой друг, — сказал Билл. — Он не мог сказать ничего подобного. Вы наверняка ошибаетесь.

— Посмотрите сами, — сказал Стюарт. Он сделал многозначительный кивок и один из его клерков поспешил вперёд с большой глиняной табличкой на которой были начертаны клинообразные знаки.

— Я не могу это прочитать, — сказал Билл.

— Конечно же нет, — согласился Стюарт. — Было бы странно, если не сказать изменнически, если бы вы могли это прочесть. В этом случае как вы можете отрицать нашу интерпретацию сообщения?

— Моё предположение о том, что оно значит, так же хорошо, как и чьё-либо ещё, — сказал Билл.

— Да? — произнёс Стюарт. — Мы предполагали, что вы используете подобную линию защиты, поэтому пригласили в суд эксперта по переводу с неизвестных языков. Профессор Стоун, пожалуйста подойдите к стойке.

Профессор Розетта Стоун была высокой тощей старой девой с холодными высокомерными манерами. Она презрительно посмотрела вокруг и фыркнула.

— Можно ожидать, что такой эксперт по языкам, как я, сделает более верное, если не сказать более уместное, предположение о смысле сомнительного текста, чем персона вроде этого полуграмотного десантника.

Дальше всё шло в этом же духе. Для дачи показаний вызывались различные свидетели. Билл никогда раньше их не видел. Позднее он узнал, что это были профессиональные свидетели, которые выступали в делах, в которых обвинитель знал, что обвиняемый виновен, но не хватает доказательств.

Билл нашёл несправедливым, когда один из свидетелей, священник из секты альбигойцев, поклялся под присягой, что Билл ответственен за разорение Рима в 422 году н.э. Билл с гневом отверг это обвинение. Так как хватало и других обвинений против него, чтобы гарантировать любой приговор, который вынесет суд, данное было опущено.

Когда настала его очередь говорить, Билл попросил время, чтобы подготовить свои доводы. Судья улыбнулся.

— Так всегда говорят виновные. Послушайте, десантник, у этого дела результат предрешён. Если вы хотите отказаться от своего права на слово, то в вашу пользу будет говорить, что вы сэкономили суду драгоценное время.

— А если не откажусь? — спросил Билл.

— Тогда мы не позволим вам подготовить доводы, и ваша просьба будет говорить против вас.

Плечи Билла опустились. Он уже это проходил.

— Вы все используете против меня. Что я могу сказать?

— Как можно меньше, — сказал судья. — Ты понятия не имеешь, как меня утомляет сидеть здесь и выслушивать преступника за преступником, лжесвидетельствующих во имя закона, который они так легко нарушали в момент совершения различных гнусных преступлений. Какие нибудь последние замечания? Нет? Ты учишься. Тогда переходим к важной части, наказанию.

— Вы забыли спросить присяжных, как они проголосовали, — сказал Билл.

— Пустая формальность, — сказал судья. — Думаю, мы можем не обращать внимания на этот маленький пустяк.

— Нет! — закричал Билл. — Я хочу услышать вердикт присяжных!

Судья посмотрел с отвращением. Впереди у него был загруженный день. После обеда были запланированы три раунда в гольф с важными людьми, которые не отнесутся доброжелательно, если игра судьи не будет соответствовать её обычному высокому стандарту. Они не для того преодолевали все это расстояние до отдалённого поста, чтобы принимать участие в дерьмовой игре. В голове у судьи проскользнула мысль, что этот десантник — достаточно крепкий орешек. Никто ещё не настаивал, чтобы было выслушано мнение присяжных. Все это продемонстрировало вред внедрения в сознание военного персонала новомодных идей. Он обыграл идею вытащить лазерный пистолет, который всегда носил в оперативной кобуре под судейской мантией, и сэкономить для всех время и избавить от расходов и неприятностей, отправив этого преступника прямо в ад, что он вполне заслужил. Но затем он успокоился. У него уже были неприятности за расстрел заключённых. Трусливые ублюдки в Центральном Командовании хотели, чтобы всё было сделано по закону. До тех пор, пока он не сможет доказать, что они участвовали в заговоре с целью подорвать всю систему правосудия, ему придётся согласиться с их требованиями.

Судья повернулся к присяжным. Девять голов роботов и три туловища повернулись к нему. Их пустые глаза и блестящие металлические корпуса напомнили судье жюри, с которыми он работал при рассмотрении других дел, некоторые из людей, некоторые из роботов, некоторые из Обезьян.

— Роботы — присяжные, — сказал судья, — вы внимательно выслушали все доказательства?

— Да, ваша честь, внимательно, — улыбнулся старшина присяжных, робот с сияющим пурпурным лицом и в старушечьих очках.

— И у вас было время взвесить доказательства и вынести вердикт?

— Да, ваша честь, было.

— И каков же вердикт?

— Мы нашли обвиняемого полностью не виновным и заслуживающим медали, а может и двух.

Судья бросил на них взгляд, в котором ужас смешался с гневом.

— Я не ослышался?

— Это зависит от того, что вы услышали, — прохихикал старшина.

— Вы признали десантника невиновным?

— Да, — ответил старшина, — мы так решили. И не забудьте о медалях.

В зале суда воцарился ад кромешный. Матери зарыдали и прижали детей сильнее к груди. Сильные мужчины зажгли сигареты. Роботы различных видов и описаний, которые находились в толпе в качестве зрителей, стали одобрительно аплодировать и издавать пронзительный визг, который роботы испускают в состоянии восторга по причинам, которые пока ещё только выясняются. Судья раздулся, словно цыплёнок под давлением. Несколько бейлифов упали в обморок и приводились в чувство крепкими напитками. Репортёры из военных газет диктовали в телефоны сенсационную новость. Билл спустился со стойки и обнял своего друга, ЦРУ, который находился в толпе, поддерживавшей его товарища.

— Билл, это здорово! — кричал он.

— Но почему? — спросил Билл. — Я никогда не слышал, чтобы роботы голосовали не так, как им велели.

— Все! Остановитесь! Суд не закончен!

Так кричал судья. В ответ на кивок его головы дверь была закрыта. Но как раз перед тем, как её закрыли, в зал ворвался посланник в мотоциклетной коже с защитными очками над глазами и пятном пота на лбу. Он протянул судье листок бумаги, затем рухнул на пол и был приведён в чувство мощными лекарствами.

Пока судья читал этот листок, в зале суда воцарилась тишина.

Судья поджал губы. Затем прочистил горло. Затем встал, свирепо глядя на Билла.

— Похоже у нас появились оправдательные обстоятельства, — произнёс он. Зал ждал.

— Отправляйтесь на базу, командир, — сказал он Биллу. — Это обстоятельства, о которых я ничего не знаю. Присяжные, однако, похоже заранее все знали.

Выражение его лица говорило о том, что ему это очень сильно не нравится.

— Дело закрыто! — прокричал он. И ВП собрались вокруг Билла, чтобы доставить его на базу.