Глава 5

В тех случаях, когда проблему можно решить многими способами, вполне простительно выбрать тот, которым вы владеете лучше всего.

«Мысли и мнения, или Как сделать свой первый миллиард», «ТСА-букс», Терра-Марс.
Древнее пособие, авторство которого приписывается легендарному Язону динАльту.

Язону виделись яркие сны: будто он снова попал на планету Счастье и спускается на кожаных канатах с плоскогорья, с чудовищного обрыва, рассекавшего пополам ее единственный материк. Влево и вправо от него тянулась серая скалистая поверхность, а высоко над головой, на фоне лазурного неба, торчали острые вершины гор, казавшиеся совсем крошечными в сравнении с чудовищной пропастью под ногами. Она уходила вниз на десять километров, теряясь в белом океане облаков, и где-то там, у подножия этой гигантской стены, его поджидал Темучин, Великий Завоеватель и Разрушитель с Рукой из Стали. Кажется, с ним предстояло сразиться... Язон попытался нащупать нож у пояса, заворочался, вскрикнул и открыл глаза.

Полусферический отсек, огни на потолке, белесоватые стены, овальный контейнер на полу... Ни гор, ни облаков, ни неба...

Сон медленно покидал его, звенья событий и фактов снова соединялись в единую цепочку, кабестан реальности вращался, сматывая ее, со скрипом вытягивая якорь воспоминаний. Нет Великого Завоевателя, убитого Керком в поединке... Нет кочевников на плоскогорье, их племена давно отправились на благодатную равнину, оставив мрачный северный край... Там теперь шахты пиррян, рудничные поселки, обогатительные комбинаты, космодромы — источник трудов и доходов для сотен людей, переселившихся с Пирра на Счастье. Пожалуй, их дети уже не будут пиррянами... научатся сначала думать, а уж потом давить курок...

Хорошо ли это? — размышлял Язон, любуясь мерцанием огней на потолке. С одной стороны, неплохо — зачем множить племя убийц, решающих проблемы пулей, бомбой и клинком? А вот с другой... Проблема проблеме рознь, и есть среди них такие, когда без бомб не обойдешься. Скажем, нашествие Звездной Орды, демарш маньяка Солвица у скопления Зеленой Ветви и все тому подобное. Или же нынешний случай... Конечно, хотелось бы договориться с бритбаками и кончить дело миром, да вдруг не выйдет? Сам он ненавидел смерть, насилие и разрушение и в спорных вопросах стремился к компромиссу, но получалось это не всегда. Увы, не всегда! А значит, не стоило забывать о старом добром способе решения конфликтов, о пушках, планетарных бомбах и плазменных разрядниках. Впрочем, язык тоже был неплохим оружием.

Но, кроме языка и пушек, имелось кое-что еще — тайный дар, которым он владел, его ментальная способность. Снова зажмурив глаза, Язон расслабился, стараясь дышать глубоко и ровно, чтоб вызвать телепатический транс. Это получалось не всегда, но в этот раз удача его не покинула — мысленным взором он вдруг различил контуры большого диска, сгусток тепловой энергии, как бы повисший в холодной и темной пустоте. Он замер, боясь спугнуть видение, однако картина становилась все более определенной и четкой. Цилиндр, пронзающий диск в середине, сложенный из титанических колец и труб, пересекающих их, — наверняка двигатель джамп-перехода... Двигатель сейчас работал; его окружало слабое, но вполне заметное сияние, которое делалось ярче у чудовищных колец-излучателей. Горизонтальные плоскости — палубы, вертикальные — переборки; они складывались в структуру кольцевых коридоров и отсеков, среди которых были огромные и совсем небольшие. Вверху — пять палуб, внизу — три; всего девять, считая ту, где он находится... Под самой нижней палубой — большие пространства, расходящиеся секторами от колонны двигателя; видимо, трюмы и стартовые камеры для ботов-разведчиков. Наверху, над диском, — солидная выпуклость в форме полусферы, то ли еще одно судно, то ли боевая башня, нашпигованная оружием. Каким именно, Язон, разумеется, выяснить не мог, но ощущал смертоносную энергию, дремавшую в этой части гигантского корабля.

— Неплохо они снарядились, совсем неплохо, — пробормотал он сквозь зубы, вглядываясь в многочисленные точки и черточки, мерцавшие тут и там, то собиравшиеся группами, то расходившиеся, будто одноименные заряды электричества. Внезапно Язон догадался, что улавливает тепловое излучение живых организмов, — иными словами, его таинственных похитителей. Он попробовал их пересчитать, дошел до семидесяти восьми и сбился, прикинув на глаз, что членов экипажа втрое, если не вчетверо больше.

Большой корабль, большая команда...

Позволив ментальному зрению угаснуть, Язон провел в неподвижности еще пару минут, раздумывая, что станет делать Керк. Сообразить это было нетрудно: очнется и обнаружит, что непоседливый спутник исчез, обругает его и отправится на поиски к берегу океана, потом спустит в кратер батискаф... Ничего не найдет, объявит тревогу по всей планете, и несколько дней его будут искать; затем решат, что ночью из кратера вылез какой-то неведомый монстр и закусил Язоном динАльтом, а Керком, значит, побрезговал... Что ж, бывает!

От Керка мысли его переметнулись к Мете, сердце сдавило, и он запретил себе думать о ней. Для человека слабого воспоминания — опора, но сильного мысли о близких расслабляют, лишают мужества, а это сейчас ни к чему. Лучше начать и закончить на том, что Мета — на Дархане, и ей ничто не грозит, кроме свар с дарханскими ремонтниками. Это она переживет. Ну, в конце концов сломает кому-нибудь руку или ребра...

Язон сел, свесив ноги с жесткой полки, потянулся, спрыгнул на пол, сделал несколько резких движений, чтобы размяться; затем направился к контейнеру-утилизатору, открыл его и завершил утренний моцион. Хотя, разумеется, гарантий, что наступило утро, у него не имелось; может быть, по корабельным часам был день или даже вечер.

— Завтрак здесь в постель не подают, — пробормотал он, подступая к висевшему над койкой агрегату. — А жаль! Обслуживание не на высоте.

Знакомая голубоватая таблетка лишь притупила чувство голода. Он собирался разжиться еще одной, потом решил, что стоит попробовать все кулинарные изыски местной кухни, и принялся совать палец во все отверстия подряд. В нишу-приемник посыпались разноцветные пилюли, и Язон, отложив уже знакомые, кисло-фиолетовую и безвкусно-голубую, храбро приступил к дегустации, бормоча под нос:

— Ешь, хадрати! Обмен веществ в твой организм быть исследован. Обычный для кислородный жизнь! Белки, жиры и углеводы, а также витамины... Правда, забыли про кофе, табак и алкоголь.

Большинство пищевых капсул оказались на вкус омерзительными, но так или иначе, он наелся. Спустив в утилизатор горсть неподходящих пилюль, Язон повернулся к питающему устройству, раздумывая о том, что в таблетках, видимо, есть некий ингредиент, заменяющий воду, — он не испытывал сейчас ни голода, ни жажды. Потом у него возникла новая мысль, и, подмигнув агрегату, он сунул в него два пальца, в голубое и алое отверстия. Прибор возмущенно загудел, однако выплюнул пилюльку, на редкость горькую; лизнув, Язон приговорил ее к контейнеру.

Затем он уставился на свои руки. Без кобуры и пистолета они казались непривычно голыми, рождая чувство беззащитности, даже неловкости, будто он пришел в роскошный ресторан в нищенских лохмотьях, а то и вовсе нагишом. Зато все остальное было в порядке: руки на месте, и пальцев целых десять.

Три из них Язон воткнул в сияющие огоньками дыры. Кто не рискует, не ест ветчины! Испытывать, так испытывать!

Он занимался этим в ближайший час под хрипы и стоны питающего агрегата, и удача дважды ему улыбнулась. В первый раз, когда он засунул пальцы в синее, зеленое и оранжевое отверстия, и в приемник вывалилась не плоская таблетка, а розоватый шарик. Раскусив его, Язон приподнял в изумлении брови и тут же проглотил добычу; эффект оказался словно от порции спиртного. Щедрой порции, решил он, чувствуя знакомую теплоту в желудке, что не спеша разливалась по членам и чуть кружила голову.

Вторая пилюлька походила на серого червячка и родилась из комбинации фиолетовый—зеленый—желтый—алый. Что намешал в нее агрегат, было тайной за семью печатями, но коктейль получился дьявольский: едва лизнув таблетку, Язон ощутил небывалую мощь, силу титана и всепоглощающую ярость. Стимулятор! Сильнейший стимулятор, который может сделать его берсерком! Он стоял, раскачиваясь, до хруста стиснув челюсти и сжимая кулаки, пока действие крошечной дозы зелья не иссякло, затем коснулся прибора и одобрительно прохрипел:

— А ты, приятель, мух не ловишь! Орел! Да за такую штуку в тысячах миров...

В то же мгновение Язон прикусил язык, вспомнив о подслушивающем компьютере. Вряд ли тот сообразит насчет орла и мух, но о количестве миров упоминать не стоило. Во всяком случае не сейчас! Только под пытками в ку'рири он признается, что в Галактике — тридцать тысяч обитаемых планет и у каждой — сотня крейсеров размером побольше этого чертова диска!

Ухмыльнувшись, Язон изготовил горсть пьянящих шариков, сунул их вместе с серым червячком в карман, а плоды остальных экспериментов спустил в утилизатор. Он собирался продолжить свое увлекательное занятие, но тут стена раздалась, и в проем, деловито подпрыгивая и топорща зрительный стебель, вкатился Непоседа.

— А я уже заскучал, — признался Язон, делая шаг навстречу. — Как твой глаз, дружище? По-прежнему большой, круглый и не замутненный печалью?

— Так есть/быть, сэр, дающий имя, — подтвердил меховой мячик и резво откатился в сторону. За ним стояла леди Патриция с двумя охранниками: один — повыше, с давним рубцом на безносой физиономии, другой — пониже, более коренастый, с длинными мускулистыми руками. Дула их пушек глядели Язону прямо в живот.

— Приветствую кузенов по разуму, — он вежливо поклонился и сделал еще один шаг, к полке, чтобы уйти с линии прицела. Столь пристальное внимание пары стволов ему определенно не нравилось.

— Ты идти со мной, — произнесла Пат, добавив нечто мелодичное, но завершившееся резким скрежетом.

Непоседа перевел:

— Почтенный Тактик показать тебе корабль. Ты идти, не бежать, не скакать, ничего не касаться. Защитники есть/быть с тобой.

— Очень мило, — сказал Язон. — Передай леди мою безмерную благодарность. И пусть не беспокоится — я буду послушен, как овечка на столе мясника.

Он в самом деле был рад. Если ему предлагают экскурсию, то, возможно, он не пленник, а почетный гость? Просто у ругов обычай такой: хватают гостей, где найдут, а самых почетных сажают в камеры...

Его переводчик разразился всхлипами и визгами, Пат ответила, и Непоседа тут же пояснил:

— Глава Измерителей говорить: скоро делать прибор/машина/устройство, который знать твой речь. Очень удобный, очень умный! Но не такой, как я! — Он подпрыгнул на целый метр. — Еще говорить: этот два Защитники всегда рядом с тобой. Ты — плохо, тебе — плохо. Пуфф! Бамм! — Лапка мрина протянулась к оружейному стволу.

Все-таки не гость, с сожалением подумал Язон и вышел из отсека в коридор, где содержались образцы пиррянской фауны. Далее располагался зал, и в нем у непонятных установок суетились несколько желтых спиногрызов, а трое зеленых таскали туда-сюда какие-то сосуды, прозрачные тонкие трубки, миниатюрные приборчики и гибкие листы то ли картона, то ли пластика — в общем, были на подхвате. В другое время Язон призадумался бы над разницей в цвете кожи — возможно, он видел два разных народа или повелителей и рабов?.. — но тут глаза его обратились направо, и он застыл, как пес у кроличьей норы.

В стене была просторная ниша в человеческий рост, щедро освещенная и закрытая прозрачной дверцей, а в ней висел его скафандр с парившим над плечевыми зажимами шлемом. Внизу было разложено все остальное имущество: кобура с пистолетом, нож, аптечка, боевой пояс и всякие мелочи вроде диктофона, перстня-зажигалки и сигарет. Его часы — превосходный хронометр с вечным блоком питания на радиоактивных изотопах, в платиновом корпусе — как раз изучал один из желтых. Похоже, пытался вскрыть при помощи дрели и электрической пилы.

— Непоседа! — Язон повернулся к маленькому переводчику. — Скажи, что этот аппарат не нужно ломать! Это безопасная вещица, она служит для измерения времени. В ней батарейка и индикатор на жидких кристаллах, а больше ничего! Спроси, не вернут ли мне ее?

Возможно, маленький мрин не справился с переводом или имелись на то другие причины, но Пат резко выдохнула, издав жужжащий звук, и с потолка рявкнул компьютер:

— Нет!

— Тогда позвольте мне самому открыть хронометр, — предложил Язон, вспомнив, что платиновый корпус украшает роза из шести рубинов и бриллианта.

Снова жужжание, свист и визг.

— Нет! Не приближаться! Идти!

Один из стражей подтолкнул его стволом. Язон, метнув неприязненный взгляд на желтого вивисектора, пробормотал: «Ублюдок безносый!» — и направился к лифту. Экскурсия началась.

На протяжении трех часов его водили по огромному кораблю, но исключительно по верхним палубам. Вероятно, это были жилые сектора, на удивление непохожие на кубрики и тесноватые каюты привычных Язону лайнеров и боевых крейсеров. Лайнер, даже самый комфортабельный, не говоря уж о транспортах, рудовозах и крейсерах, являлся для человека лишь временным пристанищем, средством преодолеть космическую пропасть, что отделяла звезду от звезды, один обитаемый мир от другого. Конечно, многое вершилось в пространстве; в нем воевали и гибли, странствовали и торговали, строили станции и звездолеты, добывали на астероидах руду, вели научные изыскания. Но жизнь, настоящая жизнь в ее человеческом смысле, все же кипела на планетах, а не в холодной мрачной пустоте, и потому на всякий роскошный лайнер, названный летающим дворцом, приходились тысячи других дворцов, гораздо более роскошных и просторных, стоявших на поверхности планет.

Жизнь ругов, видимо, была иной и протекала в искусственном корабельном мире. Отчасти, быть может, в Рое, о котором рассказывал Непоседа, назвав его сооружением или конструкцией, в которой обитают руги. Но и здесь они устроились неплохо: кольцевые коридоры были широки, отсеки — просторны, и всевозможных салонов, ниш, проходов и кают, чье назначение осталось тайной, была тьма-тьмущая, а ежели придерживаться цифр, то уж никак не меньше пятисот. Однако Язона поразило не число, а монолитность и капитальность увиденного, оттенок вечности, который ощущался в корабле, что, как подсказывал ментальный дар, отнюдь не являлось иллюзией. Похоже, этот диск был неизменным в течение веков, а может быть, тысячелетий, и мириады ругов рождались и умирали в нем, привычно существуя год за годом среди белесоватых стен, в переплетении тоннелей и гравитационных шахт, под светом и мигающими огнями компьютерных терминалов.

Дети Великой Пустоты, думал Язон, осматривая бесконечные залы, лифты, переходы и коридоры. Что же им надо, этим спиногрызам? По утверждению Непоседы, странствовать среди звезд, делать керр'вадак и брать с планет контрибуцию...

На третьей, считая сверху, палубе располагался сад. Ни кустов, ни деревьев в нем не было, однако этот гигантский отсек все же мог считаться садом — если не де-факто, то по назначению. Здесь гуляли и отдыхали среди невысоких скал и причудливых пластиковых сооружений — возможно, имитации растительных форм с неведомой планеты или местных произведений искусства. Здесь были гроты и пещеры, живописные горки и развалы камней, поросших сизым мхом, утесы среди лабиринта песчаных дорожек, и здесь Язон впервые увидел воду — нечто напоминающее пруд, застывший в изрезанных, мощенных камнем берегах. Кое-где стояли кресла странного вида, с сиденьями-желобами, подлокотниками и спинками, вверху которых имелись круглые или треугольные вырезы — видимо, с той целью, чтобы не заслонять дыхательной щели. Еще Язон запомнил конструкцию — или скульптуру? — в форме переплетенных шестипалых рук; в ее высоком плоском постаменте были двери, дюжина или больше, украшенные тем же символом, а к дверям вели натоптанные тропинки.

Святилище? — подумал Язон с любопытством. Место религиозного поклонения? Он попытался пробудить ментальное чувство, но ничего не получилось; видимо, все его силы ушли на утренний эксперимент.

Парк выглядел довольно безлюдным, но в примыкавших к нему помещениях жизнь клокотала и бурлила — правда, смысл происходящего большей частью ускользал от Язона, и комментарии Непоседы не делали его ясней. Что он видел? Гимнастические залы? Учебные классы? Тир для стрельбы по тарелочкам? Пункт питания? Библиотеку с видеофильмами? Местное казино — комнаты для развлечений и игр? Его вели из отсека в отсек под равнодушными взглядами ругов, подталкивали стволами в спину, подгоняли окриками, и вскоре он догадался, что ничего интересного или полезного не увидит. Цель у этой экскурсии была иной: внушить ему трепет перед огромностью корабля, а значит, перед силой и мощью его хозяев.

Но в зале развлечений Язон забастовал, остановился у какой-то непонятной штуки, башенки или цилиндра с множеством ячеек, и принялся наблюдать за играющими. Цилиндр переливался, то и дело меняя цвет, и игроки с возмущенным шипением или азартным визгом что-то в него совали — как показалось Язону, квадраты пластика с рисунками, которых он различить не мог. Ему захотелось придвинуться ближе, но в ребра уперлись стволы, и Пат повелительно проскрежетала:

— Идти дальше! Скорее!

В лифте, когда они спускались к нижним палубам, Язон спросил у мрина:

— Этот цилиндр, меняющий цвет... Зачем он нужен? Для тренировки? Обучения? Или это игра?

— Есть/быть игра, мой досточтимый сэр, — подтвердил Непоседа. — Называться тью'ти.

— В чем ее смысл?

— Играть. Выиграть. Получить слава хороший игрок. Еще получить кедет.

— Что это такое?

Непоседа пустился в долгие и невнятные объяснения, из коих Язон заключил, что кедет — денежная единица или нечто вроде этого; ее не печатали в виде ассигнаций, и в некотором смысле она являлась виртуальной, хранившейся лишь в памяти компьютеров. Похоже, кедет не имел эквивалентов в драгоценных металлах, продуктах питания, каких-то изделиях либо сырье, а определялся умозрительно, как некая работа, произведенная за некое время, — какая работа и за какое время Непоседа объяснить не смог, но с гордостью заметил, что сам он стоит дюжину дюжин и еще раз дюжину кедетов.

Невзирая на туманность этих рассуждений Непоседа, Язон решил, что сделано важнейшее открытие — в мире спиногрызов существовали деньги! А главное их свойство, как известно, перетекать из кармана в карман, чему способствуют удача, ловкость рук и хитроумие. Эта мысль его подбодрила.

Рядом с узилищем их поджидал зеленокожий руг с парой овальных медальонов на серебристых цепочках. Патриция и коренастый страж тут же надели их, а мрин пояснил:

— Это есть/быть к'ха, мой благородный сэр с два глаза! Прибор/устройство/аппарат для говорить!

— Разве тебя недостаточно? Тебя и Памяти? — Язон бросил взгляд на потолок.

— Память — очень важный, очень занятой, — отозвался Непоседа. — Только слушать твой речь, новый слова, и передать их в к'ха. А я... — Он запнулся, повернул зрительный стебель к ругам, потом снова к Язону. — Я не есть машина, я живой. Я утомляться, понимать?

— Понимать, — кивнул Язон, протягивая руку к медальону на груди коренастого. — Мне тоже дадут такой прибор?

Медальоны разом захрипели и засвистели, переводя его речь. Глаза Пат превратились в вертикальные щелки, клапан, прикрывавший ноздрю, задергался:

— Хадрати к'ха не давать, — услышал Язон. — Хадрати не касаться приборов/инструментов ругов, кроме тех, что в камере. Хадрати видеть, какой большой корабль, сильный и быстрый, и очень бояться. Отвечать на вопросы и знать свой место!

Дамочка с норовом, отметил Язон и произнес:

— Я перепуган до судорог, леди. Клянусь Спасителем и всеми святыми! — Он поглядел на Непоседу и добавил: — Чтоб мне шерсти лишиться, если вру!

В душе его бушевала ярость, но он был хитер и терпелив и в этом не походил на пиррян, отличавшихся полным отсутствием как терпения, так и терпимости. Керк, Мета или Гуччо и даже юный Гриф давно бы бросились врукопашную, но только не Язон. Он был игроком, а игроки, не умеющие собой владеть, долго не живут.

Его втолкнули в камеру, Непоседа и двое стражей вошли следом, и стена закрылась. Язон уселся на пол рядом с утилизатором, сделал гостеприимный жест:

— Устраивайтесь поудобней, парни. Очень рад, что вас прислали скрасить мое одиночество.

Из прибора-переводчика раздался скрип и вой, затем коренастый с высоким опустились напротив Язона, вывернув колени и не спуская с него треугольных глаз. Странные позы, подумал он; человек так и минуты не просидит.

Шрам на лице высокого охранника был тонок — явный след скользнувшего мимоходом лазерного луча; такие же шрамы имелись у коренастого на мускулистых выступах-подушках под плечами. Клапаны, прикрывавшие ноздрю, казались у обоих расплющенными и потемневшими, а кроме того, пасть у коренастого выглядела чудовищно огромной — щель в форме подковы от уха до уха, или, вернее, от одной слуховой мембраны до другой. Словом, в сравнении с этими типами леди Пат была настоящей красавицей.

Осмотрев их, Язон покосился на Непоседу, прыгавшего от стены к стене, и хмыкнул. Бравые парни-спиногрызы из местной космической пехоты... Что таким надо? Снести пару голов тут, тройку — там, а в промежутках — поднять стакан и опрокинуть девчонку... ну, еще в картишки переброситься...

— Язон, — он ткнул себя в грудь кулаком. — Меня зовут Язон. Хотелось бы услышать ваши почтенные имена и сохранить их в памяти и сердце. Не всякий день встречаешь таких отважных воинов!

Медальон запел и зачирикал. Коренастый — видимо, старший — переглянулся с напарником, отвесил гигантскую челюсть, шевельнул клапаном и произнес:

— Мо-о-шш'ан!

— Алл-ли-и-и! — пропел его напарник.

— Очень сложные звуки, мне такое не произнести, — сообщил Язон под свист и скрежет прибора-переводчика. — Ты, — он кивнул коренастому, — будешь Мойше, а ты, длинный, — Али. Договорились?

Челюсть у коренастого отвисла еще больше.

— Хадрати — щель поперек, — буркнул страж.

Язон повернулся к Непоседе.

— Что это значит, приятель? Что за щель и почему поперек?

— Это, сэр, дающий имена, есть/быть оскорбление/насмешка/ругань. Ты втягивать воздух через спереди, щель горизонтальный, руги втягивать через сзади, щель вертикальный. Ты понимать?

— Понимать. Ну, ничего, я не обидчивый, — сказал Язон и, побарабанив пальцами по крышке утилизатора, предложил: — Может, парни, соединим полезное с приятным?

Медальон засвистел, и коренастый Мойше рявкнул:

— Не понимать!

— Полезное — то, что вы меня стережете, — пустился в объяснения Язон, — а приятное — то, что позволяет скоротать время с удовольствием. Ну, например, какая-нибудь игра... скажем, тью'ти.

Теперь длинный Али тоже оттопырил челюсть:

— Какой тью'ти? Где ты видеть здесь тью'ти, двенадцатый недоношенный потомок кривой Творительницы? И зачем нам тью'ти?

— Тью'ти — сложный игра, — заметил Непоседа. — Тью'ти играть Помощник Навигатор, Советник, Измеритель. Это — Защитник! Играть проще.

— Ясно. Кому шахматы, кому кегли, — ухмыльнулся Язон и объяснил: — Мне нужны только карточки от тью'ти, карточки с картинками. Тогда я покажу новую игру. Очень простую, очень забавную. Как раз для нас, Защитников!

— Ты — Защитник? — в один голос прохрипели его стражи.

— Еще какой! — Дернув застежку у ворота, Язон продемонстрировал свои рубцы и шрамы, коими его наградили Пирр, планета Счастье, родной Поргорсторсаанд и прочие миры Галактики.

Осмотрев их, Али и Мойше переглянулись.

— Защитник! — сказал коренастый.

— Защитник, чтоб я позеленеть! — подтвердил длинный.

— Теперь сыграем? — с надеждой произнес Язон.

Коренастый Мойше поднял взгляд к потолку.

— Кайо Па'тари сердиться... Она сказать: хадрати не касаться ничего, кроме вещь в камера.

— Она сказала: хадрати не касаться приборов/инструментов ругов, — уточнил Язон. — Карточки тью'ти разве инструмент? Или прибор?

Он говорил неправду. Более того — обманывал, коварно лгал! Эти карты были оружием — пожалуй, страшнее, чем его язык и паранормальный дар. Но простаки-бритбаки об этом не ведали.

— Истина, — проскрипел длинный Али. — Не прибор. Не инструмент.

Мойше решительно уставился в потолок и начал хрипло завывать. Медальон послушно перевел:

— Мо-о-шш'ан — Памяти! Вызвать Зеленый! Зеленый отправить в Зал Развлечений, брать карты тью'ти, полный комплект, доставить сюда. Быстро!

Под потолком хрюкнуло. Спустя недолгое время хрюкнуло снова, и коренастый, просочившись сквозь проем в раздавшейся стене, вернулся с карточной колодой.

— Ты, хадрати, брать, показывать игра!

— Непременно, — откликнулся Язон, раскладывая карточки на крышке утилизатора. Они были квадратной формы и четырех цветов — красные, желтые, синие и зеленые, что показалось ему большой удачей: не составляло труда соотнести их с привычными мастями. Рисунки изображали ругов с разнообразными предметами — видимо, знаком профессии: кто с боевым излучателем, кто рядом с телескопической антенной, кто у пульта, похожего на ломтик сыра, объеденный мышами. Четыре квадратика были без рисунков, и инстинкт игрока шепнул Язону, что эти карточки — особые. Выложив их столбиком, он поинтересовался:

— Что такое?

— Великая Пустота, — пояснил Али, откладывая свое оружие.

— Самая старшая карта?

— Так есть. Самая старшая.

— Какие за ней?

Дальше шли Великий Творитель-Навигатор, Творительница и просто Творитель; за ними — Навигатор-Хозяин, Помощник Навигатора, Советник, Измеритель, Пилот, Защитник и так далее. Выяснив это, Язон разом убил двух зайцев: освоился с картами и получил информацию об иерархии в обществе ругов. Это были полезные сведения — тем более что суть большинства профессий или, скорее, социальных групп он мог представить по их названиям. Пилоты, конечно, пилотируют корабли, а Навигаторы ими командуют; Советники учат и советуют, Защитники охраняют, а к сфере деятельности Измерителей относится, вероятно, наука. Творители, само собой, творят... Вот только что? Но этот вопрос Язон отложил на потом.

— Играем в покер, — сказал он, отодвигая в сторону ненужные карты.

— Поо'керр, — задумчиво повторил Мойше и почесал под нижней челюстью дулом излучателя.

— Именно так. Правила у нас такие...

Они схватывали на лету — видимо, игры являлись любимым развлечением у ругов, и всякий из них, даже Защитник, мог поднабраться в этом деле изрядного опыта. Закончив объяснения, Язон показал, как тасовать колоду, и протянул ее Мойше:

— Сыграем партию-другую для начала. Память может фиксировать ставки?

— Мочь. Но лучше — так!

Протянув длинную руку, коренастый выдрал клок меха у взвизгнувшего Непоседы и распределил шерстинки среди партнеров, бормоча: «Кедет... Как играть без кедет? Кедет есть обязательный...» Обиженный мрин, скуля и подвывая, забился под полку. Али принял свою долю шерстинок, разинул пасть — кажется, это служило у ругов улыбкой — и произнес:

— Болтливый хадрати. Болтливый, но полезный.

Пальцы у ругов были необычайно подвижными, гибкими, и глядя, как коренастый тасует колоду, Язон понял, отчего в их приборах кнопки и клавиши заменяют отверстия. Ловкие парни! — решил он, а вслух промолвил:

— Только, друзья мои, не передергивать! Как-никак, у вас шесть пальцев, а у меня лишь пять.

— Передергивать — что есть? — Мойше, начиная раздачу, повернулся к Язону.

— Жульничать, мухлевать, обманывать, — пояснил тот и добавил, припомнив жаргон Славянских Миров: — Двигать фуфло и проезжать по ушам.

— Не понимать. — Коренастый, подражая Язону, сложил свои карты веером. — Не понимать! Игра есть игра. Соревнование! Если обман, нет честь, а какой тогда игра?

«Была у вас честь, когда вы меня воровали?» — подумал Язон, изучая сдачу. Ему не хватало одной карты до флеша, но он ухитрился проиграть, поторговавшись и завершив кон с двумя двойками. Мойше с довольным видом добавил к своим шерстинкам еще четырнадцать и совсем человеческим жестом похлопал Язона по плечу:

— Хадрати! Умный хадрати, но руг умнеть!

— Руг всегда выигрывать у хадрати, — поддержал коренастого длинный.

— Цыплят по осени считают, — отозвался Язон и в ближайшие двадцать минут проиграл три партии, а одну выиграл. Но шерстинок у него не осталось, и коренастый выдернул новый клок из шубки Непоседы.

— Плохо, — произнес он, сминая в кулаке серые шерстинки. — Плохо, щель забить! Дрянь, не кедет!

— Не кедет, — эхом повторил длинный.

В памяти Язона все еще царили Славянские Миры с их на редкость выразительным жаргоном.

— Бабок не лепим, фраера, играем на интерес, — заметил он.

— Не понимать. Все — не понимать, кроме интерес. — Коренастый поскреб клапан, поковырял в ноздре и закончил: — Чтоб Пустота поглотить! Нет кедет, нет интерес!

— За чем дело стало, — откликнулся Язон. — Давайте играть на кедеты!

Длинный Али поднял глаза к мигающему огоньками потолку.

— Там — Память! — важно произнес он. — Память хранить мой кедет, кедет Мо-о-шш'ан, кедет другой руги. Твой — нет!

— Верно, банковский счет я у вас не открывал. Зато имею вещь не хуже кедетов. — Язон покопался в кармане и вытащил горсть розовых шариков. — Вот! Очень хорошо! Глотать и получать удовольствие! — Он бросил в рот одну пилюльку и блаженно зажмурил глаза: — Никакой опасности! Обмен веществ у ругов и хадрати обычный для кислородный жизнь.

Коренастый с длинным переглянулись, осторожно взяли по шарику и бросили в огромные пасти. Язон затаил дыхание. Щель поперек! Как подействует на этих монстров спиртное? Может, они вообще невосприимчивы к алкоголю?

Челюсти у охранников отвисли, глаза слегка остекленели — похоже, угощение им понравилось. Коренастый Мойше издал странный звук, хлюпнув клапаном, поскреб живот и сообщил:

— Чтоб мой позеленеть! Ты, хадрати, где взять такой?

— Там, — Язон покосился в сторону питающего агрегата.

— Синтезатор такой не делать, — возразил Али.

— Делать! Если знаешь, как.

На секунду наступило молчание. Коренастый и длинный уставились на питатель, будто видели его впервые, а Язон с интересом глядел на них и перекатывал в ладони розовые шарики. Наконец Мойше, шумно выдохнув воздух через спинную щель, взял пилюльку, бросил в рот и поинтересовался:

— Как?

— Дюжина дюжин кедетов, — ответил Язон. — И ни гроша меньше!

— Согласный! — Мойше поднял глаза к потолку, рявкнул, завизжал, и Память послушно отсчитала требуемое. Язон усмехнулся. Теперь он был не просто хадрати, а человеком с кошельком; кроме того, имелись шансы, что вскоре кошелек потяжелеет.

— Синий, зеленый, оранжевый, — произнес он, кивая на синтезатор. — Сунуть сразу три пальца.

— Проверить! — коренастый толкнул длинного стволом в ребро.

Али поднялся, подошел к синтезатору и начал эксперименты под дробный перестук валившихся в нишу капсул. Изготовив целую горсть и проглотив пару таблеток, он оттопырил кожистый клапан и разразился бульканьем и свистом. Вероятно, эти звуки не несли информации, а являлись лишь выражением восторга — медальон на шее коренастого пробормотал что-то невразумительное.

— Теперь играть? — спросил Язон.

— Играть! — в один голос подтвердили коренастый с длинным.

— Тогда сдавай! — Он протянул колоду Али. — Играем на кедеты!

Они предались этому увлекательному занятию, и через пару часов Язон раздел обоих стражей до последней нитки.