«Сплошные рычаги, винты и шестеренки» (All Wheels, Gears and Cogs) (1979)

— Сплошные рычаги, винты и шестеренки — вот как оно выглядело, сержант! Шел проливной дождь, а оно стояло под моим окном, неподвижное и черное, как сам Сатана. Святые угодники! Я весь окаменел, только и мог, что смотреть на него. А потом сверкнула молния и стало светло как днем. Я видел его так же ясно, как сейчас вижу вас. И я перекрестился, да! Точно набожная старушонка при виде церкви. Оно было высокое, как вы, и даже выше, и оно просто стояло там, под дождем. С каждого рычага, с каждой шестеренки текла вода. Я до того перепугался, что отскочил от окна — будто меня кто-то толкнул снаружи. А потом оно ушло. Я сам не ожидал от себя такой смелости, но все-таки вернулся к окну и увидел, как это кошмарное диво бежит по полю. Прямо бежит, никуда не сворачивая. Сказать вам, сержант, в какой стороне оно скрылось?

— Если ты не скажешь, Шон, то от кого еще я узнаю? — спокойно, сохраняя чинный вид, ответил сержант.

Щуплый и невзрачный Шон переминался с ноги на ногу и дергал носом, словно кролик, на которого и в самом деле изрядно смахивал. В сравнении с неспешным рокотом полицейского его речь казалась звяканьем монет в кармане.

— Да вы и так уже прекрасно знаете. Вам рассказывали, и не раз! Но наш страж порядка до сих пор не обращал внимания на жалобы граждан. Теперь придется! Оно побежало вон туда, к Дун-Дубхе1. Так что́ вы собираетесь предпринять?

— Я собираюсь поговорить с бароном, потому что ты действительно не первый жалуешься на странности, которые творятся возле Черной башни.

Сержант медленно встал и застегнул пуговицы на воротнике толстыми, как сардельки, пальцами. Он был кряжистым и сильным и не нуждался в оружии, чтобы субботним вечером прекратить самую дикую драку в пивной.

— Насколько мне известно, ущерба никто не понес, но жалобы есть жалобы.

— Давно пора, — пробормотал Шон, торопливо уступая дорогу блюстителю закона. — Я бы с вами пошел, да своих дел по горло.

— Это точно, — неопределенно пробасил сержант, после чего закрыл входную дверь в местное отделение гарда шихана2 и оседлал большой черный велосипед. — Это правильно.

И покатил в сторону Черной башни.

Справедливо подмечено, что если и существует на свете место, где могут происходить непонятные вещи, так это северная часть графства Мейо. В Ирландии хватает пустынных торфяников и продуваемых всеми ветрами болот, но это самый бесплодный и заброшенный ее уголок. Совсем как Луна, только покрытая зеленью, но все равно безжизненная. Унылая, однообразная равнина, не оживленная ни единым деревцем, резко обрывается в море. За бесчисленные столетия прибой потрудился на совесть, изрезав весь берег опасными узкими заливами. Не лучшее место для человека — и все-таки люди живут здесь, всегда жили, и до сих пор возвышается над этой пустыней мрачный остов Черной башни, возведенной на заре истории, если не раньше.

Она стояла возле заброшенной церкви с обвалившейся крышей и крохотным прилегающим погостом, где на удобренной истлевшими костями почве густо разрослись крапива и ежевика. На этом угрюмом фоне башня выглядела еще мрачнее. О ней рассказывали множество небылиц, одна другой страшнее. А недавно там поселился человек, чем сразу привлек внимание всей округи, а заодно и вызвал новую волну слухов. Сержант выслушивал все эти байки, кивал, запоминал и, казалось, не собирался ничего предпринимать. Но разве кто-нибудь осмелится пойти вместе с ним глухой ночью по извилистой тропе, где достаточно одного неверного шага, и тебя затянет в бездонную трясину? Если сержант и проходил здесь раньше по ухабистой дороге, то никому не рассказывал об этом; если и приглядывался к мрачной башне, то делал это незаметно. Но раз уж нынче вечером он все-таки отправился в путь, значит у него были на то серьезные причины.

Багровое закатное солнце светило ему в спину. Аккуратно прислонив велосипед к осыпающейся каменной стене, он постучал кулаком в рассохшуюся деревянную дверь.

Пришлось еще раз постучать, прежде чем послышались неторопливые шаги, бряцанье цепей и скрежет отодвигаемого запора. Наконец из-за приотворившейся двери выглянули настороженные глаза.

— Добрый вечер, — произнес сержант совершенно ровным, бесстрастным тоном.

— Что вам нужно? — прозвучало в ответ.

— Всего лишь задать пару вопросов. Могу я войти?

Глаза моргнули и тут же скрылись. Снова скрежетнул запор, и дверь открылась шире, чем в первый раз. Сержант протиснулся внутрь, подождал, пока хозяин управится с замком и обернется, затем спокойно рассмотрел его. Худой как скелет, с мертвенно-бледной кожей, желтыми глазами и спутанными седыми волосами. Он носил старомодный, выцветший от времени жилет с уймой пуговиц. Устремив на собеседника строгий неподвижный взгляд, сержант продолжил разговор:

— Мистер Вэнстродж?

— Нет, барон фон Строй3. А в чем дело?

— Это здание теперь принадлежит вам?

— Я владелец, я! Что вам от меня нужно?

Барон заметно нервничал, его тонкие бледные пальцы подрагивали; кисти были похожи на пустые перчатки.

— Я обязан сообщить вам, барон, что ко мне поступают жалобы от жителей деревни. Будто бы в этом здании происходят странные события...

— Какие еще события? Я старый одинокий человек, сам о себе забочусь, собственноручно готовлю еду, читаю книги, никого не беспокою.

— Да неужели? А как насчет лаборатории? Вот за этой дверью?

Сержант указал пальцем, прямым и твердым, как копье.

Барон мгновенно сник. Он отшатнулся назад, как от удара, и, чтобы не упасть, ухватился за край стола, при этом нечаянно смахнул на пол скелет летучей мыши в стеклянном футляре.

— Это все клевета... — задыхаясь, едва выговорил он.

— Вот как? Тогда вы, конечно, не станете возражать, если я взгляну.

Двумя широченными шагами сержант приблизился к двери и взялся за ручку.

— Нет! Нельзя! Заперто!

Возможно, так оно и было. Но уже ничто не могло остановить могучую руку сержанта. Резкий рывок, и детали замка со звоном посыпались на пол. Дверь широко распахнулась, словно театральный занавес, открывая дорогу к тайне барона.

Это действительно была лаборатория. Хромированная сталь и стекло ярко сверкали на фоне темных каменных стен. На столах мигали лампочками приборы неизвестного назначения с бесчисленными шкалами и стрелками на пультах. Шестеренки, рычаги, кнопки, трубки, провода, изоляторы, искрящие контакты...

Шаркающие шаги борона потянулись следом за тяжелой поступью сержанта. Еле слышный голос звучал еще слабее в огромной сводчатой комнате.

— Это просто хобби. Невинные эксперименты, чтобы хоть как-то убить время...

— Вы уже солгали мне один раз, барон. Не советую повторять ошибку. Люди видели в окрестностях нечто отдаленно напоминающее человека. Сразу несколько свидетелей показали, что оно направлялось в сторону вашей башни. Вам что-нибудь известно о нем?

Барон закашлялся и лишь потом едва слышно прошептал:

— Клевета, сплошная клевета. Просто местные жители строят козни чужаку, иностранцу. Насмотрелись по телевизору дурацких фильмов про наши края, вот и верят теперь всякой напраслине...

— Вы сами себе навредили, барон.

При каждом слове полицейского человечек вздрагивал, как от удара. Сержант снова направил вперед указательный палец.

— Так расскажете, что прячется за этим занавесом, или мне самому посмотреть?

— Вы не можете... не имеете права...

Барон беспомощно хватал ртом воздух, но даже не попытался остановить незваного гостя. Шаг, другой, третий; вот сержант пересек комнату и отдернул занавес. Облако пыли медленно осело на пол. Сержант не шелохнулся и не произнес ни слова, но в его стальном взгляде мелькнул огонек торжества.

Эта штуковина и в самом деле была огромной. Она сверкала металлом. Сплошные рычаги, винты и шестеренки, а также другие детали необычного вида. У чудища даже была голова с грубым подобием лица, безжизненного, ничего не выражающего. Просто еще одна деталь механизма.

— Это ваше изделие, — произнес сержант таким тоном, будто одновременно и спрашивал, и давал ответ. — Недавно я увидел его снаружи и пошел следом, и оно привело меня к башне. Жители твердят, что это только первый образец, а потом вы соберете огромную армию, ваши адские создания заполонят землю и сбросят род людской в море. Некоторые убеждены, что вы притащили эту машину с другой планеты, а за ней прилетит целая орда таких же. Сказкам выживших из ума старух я не верю, как не верю и выдумкам разных умников, как не поверил и вашей лжи. Но сейчас самое время сказать правду. Выкладывайте!

Эти холодные слова, гулкие и четкие, как удары барабана, пригибали барона к полу, разрушали последние крупицы воли к сопротивлению. С огромным трудом он унял дрожь и, шаркая, подошел к сержанту.

— Правду?.. Хорошо, я скажу правду.

Непослушные пальцы отыскали выключатель на спине у металлического монстра. В механической утробе вспыхнули огни, зажужжали двигатели, загрохотали рычаги и шестеренки. Жуткое создание медленно прошло мимо сержанта, наблюдавшего с таким же невыразительным лицом, как у самой машины. Барон метнулся следом и обездвижил свое творение.

— Вот она, правда... Прошу вас, не рассказывайте никому. — Он выпрямился, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Там, у себя на родине, я имел и власть, и деньги, однако нынешний режим превратил меня в то, что вы сейчас видите. В юности я был известным фокусником-любителем и с большим успехом давал представления. Но не за деньги — мое положение этого не допускало. Только в приличных домах, для лучших друзей. Теперь, в старости, я вспомнил о былых талантах и решил с их помощью зарабатывать на жизнь. Сменив имя, чтобы не позорить оставшихся в живых родственников, я сконструировал это устройство, и оно умеет делать удивительные вещи...

— Хотелось бы взглянуть на эти удивительные вещи.

Барон постоял в раздумье, затем медленно подошел к машине. Долго что-то настраивал, а затем нажал кнопку. Чудовище ожило, внутри и снаружи замигали огоньки, из коробки на груди полилась незатейливая мелодия. Машина неуклюже раскачивалась, то шагая вперед, то отступая в такт музыке. Но вот танец закончился, механический монстр остановился с хриплым свистом. В тот же момент над его головой развернулся флажок. Тут в механизме что-то заклинило, тонкое древко переломилось, и флаг скомканной тряпкой полетел на пол.

Сержант долго в молчании смотрел на механизм, а затем сказал:

— Я бы не назвал это удивительными вещами. К тому же сама конструкция ненадежна. Отвалилась деталь, и это доказывает, что машина небезопасна для зрителей. Боюсь, вам понадобится лицензия...

— Нет, прошу вас! Чиновники нипочем ее не дадут. Все они настроены против меня. Я сейчас докажу, что никакая лицензия мне не требуется. Смотрите!

Барон сбросил зажимы с задней панели, откинул ее и щелкнул пальцами. Внутри сидел человечек в поношенном комбинезоне, худой, лысый и такой же бледный, как барон. Он привстал и поклонился сержанту.

Страж порядка посмотрел на него, затем опустил взгляд на креслице с ручками управления механическим чудищем.

И тогда его каменное лицо тронула непривычная улыбка. Она исчезла уже в следующее мгновение — но все-таки она была.

Сержант ушел, убедившись, что его подопечным, жителям деревни, ничто не угрожает. Дверь захлопнулась, и тяжелые шаги затихли вдали.

— Мы спасены, — проговорил барон. — Эти глупцы ни о чем не подозревают.

Барон дотронулся сзади до шеи своего помощника, провел сверху вниз. Плоть разошлась без единой капли крови, и в проеме показался крошечный механический человек, почти точная копия большой машины.

— Мы в безопасности, — повторил человек безжизненным голосом. — Теперь можно переправлять остальных.

И потянулся к шее барона, чтобы помочь тому выбраться наружу.

Примечания

1. Дун-Дубхе — Черная башня (гэл.).

2. Гарда шихана — официальное название ирландской полиции.

3. В чешском, словацком и словенском языках stroj — машина, механизм, агрегат.