Глава 13

К концу заседания я постарался оказаться подальше от входа в театр. Было очень маловероятно, что Зеннор как следует запомнил меня в бытность свою капитаном Гартом, но чем черт не шутит. На всякий случай я решил не маячить на глазах у «начальства».

Солдат построили и пешим порядком отправили в казарму — когда в них не было срочной нужды, их не баловали удобной транспортировкой. Майор предложил подбросить нас на своем автомобиле, но я отказался.

— Зря, могли бы подъехать, — прохныкал Мортон.

— Куда, в тюрьму? Чем дальше мы от начальства, тем спокойнее.

— Я устал!

— А кто не устал? Не говоря уже о том, что проголодался. Пошли, найдем местечко, где можно тряхнуть кошельком Гоу...

— Джим... Джим ди Гриз...

Звук был очень высок, на пределе слышимости. Я встревожился — уж не слуховая ли галлюцинация? — и оглянулся, но, кроме Мортона, поблизости не было ни души.

— Ты что-нибудь слышал?

— Нет. А что, должен был?

— Не знаю. У меня в ухе что-то прожужжало.

— Может быть, с тобою моль разговаривает? Ха-ха.

— Сам ты ха-ха. Что еще за моль?

— Разве не видишь? Сидит на твоем капитанском погоне. Стряхнуть?

— Нет, оставь.

Я повернул голову и, поморгав, краем глаза увидел моль. Она вспорхнула и уселась мне на ухо.

— ...Иди... аэрогропл... сейчас же!

— Не понимаю.

— Это потому, что я не говорю.

— Мортон, заткнись. Я не с тобою разговариваю, а с молью.

У него отвисла челюсть, он быстро отошел в сторонку.

Не обращая на него внимания, я сказал:

— Повтори.

— Аэродром... иди на аэродром.

— Ладно, понял, иду на аэродром.

Моль улетела, а я похлопал Мортона по плечу. Его била крупная дрожь.

— Взбодрись и пошли. И перестань пялиться на меня, как на психа. Моль — всего-навсего связной.

— Чей связной?

— Много будешь знать — плохо будешь спать.

— Все-таки ты шпион, правда?

— И да и нет. Я здесь по своим делам, но кое-кто попытается этим воспользоваться. Понял?

— Нет.

— Вот и хорошо. Пошли искать аэродром. Могу предположить, что он находится там, где горят огни и садятся самолеты. Идешь со мной?

— А что еще мне делать? Разве можно снова пробраться в казарму и сделать вид, будто ничего не случилось?

— Сам знаешь — нельзя.

Он с тяжким вздохом кивнул.

— Знаю. Только никак не могу понять, что мы делаем. Чем все это закончится?

Дельный вопрос. Правда, ответить на него пока совсем не просто.

— Честно говоря, не знаю. Но, поскольку я втравил тебя в эту историю, даю слово, что первоочередная моя задача — избавить тебя от забот и хлопот. Как — лучше не спрашивай.

— Брось, ты ни в чем не виноват. Ведь это я распустил язык перед тем дерьмовым капралом, с чего все и началось.

Ведя непринужденную беседу, мы приближались к аэродрому. Дорога, по которой мы шли, огибала поле, обнесенное высокой проволочной оградой, освещенной яркими фонарями. По ту сторону ограды росла трава и тянулись взлетно-посадочные полосы. Вспугнув стаю черных птиц, приземлился огромный транспортник. Он покатил по полосе, и стая сразу опустилась в траву. Одна птица раскинула крылья и перемахнула через ограду. Опустившись на дорогу и свесив голову набок, она заговорила человеческим голосом:

— Ты не один.

— Как видите. Ничего, он за нас. Это вы, Варод?

— Нет. Капитан Варод сменился с дежурства.

— Позовите его. Я не стану разговаривать с каждой старой вороной.

— Ладно. До связи.

Птица повернулась кругом, раскрыла клюв и умчалась со свистом, не махая крыльями.

— Реактивный двигатель, — заметил я. — Воздухозабор через клюв. Сопло примерно там, где оно может находиться по нашему представлению. Пошли.

Послышался приближающийся рев сирены — по дороге мчался автомобиль. Он притормозил, поравнявшись с нами, и тарелка пеленгационной антенны уставилась на нас. Затем машина двинулась дальше.

— А ловко они засекают радиопередачу, — заметил я.

— А что, в птице есть рация?

— Помимо всего прочего. Похоже, она действует в автономном режиме и имеет логические цепи, которые подсказывают ей держаться стаи. Засечь ее можно только во время радиоконтакта с базой... Тебе это не интересно. Как и то, кто послал птицу. Но могу тебя заверить, что эти люди не хотят неприятностей твоей стране.

— А почему? — возбужденно спросил он. — Скажи им, пусть берутся за дело: избавят нас от вояк и их прихвостней и снова устроят выборы. Знаешь, сколько уже длится военное положение? Я подсчитал: так называемое временное военное положение введено двести лет назад. Передай друзьям этой птички, пусть причинят военным все неприятности, какие только смогут.

— Я все слышал, — пробасила птица, выныривая из сумрака и усаживаясь мне на плечо. — Нет, неприятностей мы не хотим...

— Варод, замолчите, — оборвал я. — С минуты на минуту вернется пеленгатор, нет времени на болтовню. Я узнал кое-что насчет вторжения.

Птица скосила на меня глаз и кивнула.

— Прекрасно, — сказала она. — Излагай, я записываю. Где они решили высадиться?

— На другой планете. Они готовят космический флот.

— Ты уверен?

— Уверен. Я подслушал.

— Название планеты?

— Не имею представления.

— Я вернусь. Только уведу подальше пеленгатор.

Птица взмыла в небо, оставив в воздухе инверсионный след, и, не прекращая передачи, уселась на кабину проезжавшего мимо грузовика. Через минуту пеленгатор развернулся и помчался вслед за грузовиком.

Мы пошли дальше.

— Ты говорил насчет вторжения. Что ты узнал?

— Только то, что ты слышал. А командует десантом генерал Зеннор. Из его слов я сделал вывод, что все начнется очень скоро.

Раздался свист, меня хлестнуло струей горячего воздуха, острые когти прямо через кепи впились в череп.

— Ты должен выяснить, на какую планету они решили напасть.

— Сами выясняйте. Проследите за ними, когда стартуют.

— Невозможно. Ближайший крейсер с аппаратурой слежения в четырех днях пути отсюда. Он может опоздать.

— Ладно, попробую что-нибудь сделать. О-ой!

Я потер затылок, с которого при взлете птицы исчезло некоторое количество волос, и поднял с земли кепи.

Мы свернули за угол. Мимо пронесся пеленгаторный автомобиль.

— Давай смешаемся с толпой, — сказал я Мортону. — А то экипаж пеленгатора заподозрит нас, если будет встречать везде, где работает рация.

— А нельзя ли смешаться с толпой, которая ест и пьет?

— Неплохая идея. И я как раз знаю, куда надо ехать.

С этими словами я вышел на середину дороги и поднял руку перед грузовиком. Водитель поспешно нажал на тормоза, покрышки взвизгнули, и грузовик остановился.

— Что, дружок, превышаешь скорость? — прорычал я.

— Виноват, капитан, я вас не заметил...

— Я знаю, почему ты меня не заметил. У тебя одна фара не горит, вот почему. Но я сегодня добрый. Если подбросишь нас к офицерскому клубу, я, может, вовсе позабуду, что видел тебя.

Не скажу, что у водителя был другой выбор.

Он высадил нас у клуба и поехал дальше. Мы вошли в обитель радостей земных, почти не отличавшуюся от клуба для сержантов, разве что здесь были официантки. Примерно четверть столиков была занята; видимо, большинство офицеров базы находились при исполнении. Перед нами с похвальной быстротой поставили кружки с пивом и тарелки с бифштексами, и мы с голодным рычанием набросились на еду. К концу трапезы в дверях появился офицер и засвистел в свисток.

— Ага! Вот вы где! А ну, выметайтесь! Все до одного! Сбор по тревоге! Транспорт ждет снаружи. Это и вас касается. — Его палец указал на нас.

— А при чем тут мы, полковник? Мы только что сменились.

— А сейчас снова заступите! И не злите меня, ребята, — вы, я вижу, наелись, а у меня крошки во рту не было.

— Выходим, сэр!

Вслед за остальными посетителями клуба мы с Мортоном выскочили за дверь и забрались в стоявший у тротуара автобус. Последним по ступенькам автобуса поднялся полковник, и мы поехали.

— Внимание! — перекрывая шум двигателя, закричал полковник. — Сейчас вы узнаете то, что вам положено узнать. По причинам, вас не касающимся, командование изменило свои планы. Вы идете в бой. Идете немедленно.

Пассажиры автобуса восприняли это известие с воплями возмущения, но полковник всех переорал:

— Молчать! Я знаю, все вы — толстопузые, плоскозадые штабные крысы. Но не забывайте, вы еще и солдаты. Из-за того, что командование изменило свои планы, не все боевые офицеры успели вовремя прибыть на базу. Вы, господа, только что добровольно вызвались их заменить. Вы получите обмундирование и полевую форму, примете под свое начало подразделения и погрузитесь на транспорт. В полночь старт.

Полковнику надоели жалобы и протесты: он вытащил из кобуры зловещий пистолет и прострелил крышу автобуса. Затем навел на нас дымящийся ствол. Мгновенно воцарилась тишина.

— Вот так-то лучше, — сказал он. — Все вы — вольноопределяющееся собачье дерьмо, привыкли ловчить и бездельничать. Но теперь сладкая жизнь кончилась. Вы в действующей армии и будете выполнять приказы. — Автобус остановился, и полковник снова пальнул в крышу. — А теперь, добровольцы, выходи строиться.

В ночи ярко горели огни вещевого склада. У ломящихся от амуниции полок стояли интенданты. Плотный офицер загородил полковнику дорогу.

— В сторону! — прорычал полковник, бдительно косясь на нас.

— Нельзя, сэр! — возразил интендант. — Без распоряжения из штаба я не могу вам ничего выдать.

Полковник выстрелил в лампу над дверью склада, затем прижал горячее дуло к интендантскому носу.

— Что ты сказал? — прорычал он.

— Распоряжение только что получено, сэр! Проходите и берите все, что вам нужно. Торопитесь!

Мы вихрем помчались по складу, хватая мундиры, сапоги, ранцы, ремни и все, что попадалось под руку. Полковник-маньяк казался вездесущим: его пистолет время от времени бабахал, поддерживая темп. Через несколько минут мы высыпали на улицу, торопливо срывая с себя мундиры, напяливая зеленую полевую форму, нахлобучивая на голову каски и запихивая все остальное в ранцы. Потом мы отправились в соседнее здание, где нам выдали оружие. Но без боеприпасов: полковник был не дурак. Сгибаясь под тяжестью оружия и обмундирования, я вышел на улицу и привалился к стене. Рядом привалился Мортон.

— Ты хоть чуть-чуть представляешь, что это значит? — прохрипел он.

— Разумеется. Генералы заподозрили, и не без оснований, что за ними шпионят. Поэтому они изменили дату вторжения.

— А что будет с нами?

— Будем вторгаться. К счастью, в качестве офицеров, то есть прячась за спины солдат...

— Открой ранец, — прошептала мне в ухо моль.

— Что ты сказала?

Моль больно ужалила меня в мочку электрическим разрядом.

— Открой... ранец... — прохрипела она и упала.

Видимо, посадила батарейки.

Я поспешно выполнил ее просьбу, решив, что в ранце, наверное, что-то спрятано. Послышался свист, пахнуло отработанным топливом, и в ранец плюхнулась птица.

— Не повезу я контрабандой эту чертову птицу, — запротестовал я. — Еще не хватает, чтобы меня из-за нее поставили к стенке!

В глазах птицы вспыхнул дикий огонь.

— Ты сделаешь это, ди Гриз. От этого зависит судьба всего человечества. Запомни, птица включается посредством двойного нажатия на клюв.

Огонь в глазах угас, птица свесила голову. Я закрыл ранец. Послышались шаги приближающегося полковника.

— В автобус! — приказал он. — Быстро, быстро, быстро!