Стычка в парламенте

— Наша страна столкнулась ныне с величайшей опасностью за всю свою историю. — Члены парламента слушали лорда Джона Рассела в напряженном молчании. — Из-за океана, из далекой Америки на наши суверенные берега прибыло могучее войско, чтобы развязать войну. Некоторые из вас скажут, что различными своими мероприятиями предыдущее правительство не покладая рук разжигало ярость американцев. Я этого не отрицаю. Я был членом правительства лорда Пальмерстона и в этом качестве не слагаю с себя определенной ответственности в связи с нынешними событиями. Но все это в прошлом, а прошлое изменить нельзя. Могу также сказать, определенные ошибки сделаны и в управлении Ирландией. Но взаимоотношения между Британией и Ирландией всегда складывались очень непросто. Однако я здесь не для того, чтобы обращаться к истории. Что сделано, того не поправишь. Я обращаюсь к настоящему, к трусливому и вероломному нападению на нашу страну. Вопреки международному праву и даже простым приличиям, нам нанесли подлый удар в спину, трусливо повторяя выпады снова и снова. Ирландские и американские войска высадились на наших берегах. Нашу землю разоряют, наших сограждан убивают. Так что ныне я призываю вас поддержать меня и правительство единства, которое сплотит нашу бедствующую страну и сбросит захватчиков обратно в море.

Располагающей внешностью Рассел не отличался. Мелкий, хрупкий и какой-то расхлябанный, он извивался во время речи всем телом, не зная, куда девать руки и ноги. Его тонкий голос звучал настолько тихо, что пять сотен парламентариев изо всех сил напрягали слух, чтобы разобрать слова. Он говорил продуманно и рассудительно, с душевным подъемом, но впечатление сумел произвести отнюдь не на всех. Стоило Расселу на миг умолкнуть, чтобы заглянуть в тезисы, как Бенджамин Дизраэли тотчас же вскочил.

— А не будет ли премьер-министр любезен проинформировать нас о масштабах опустошений со стороны захватчиков-янки? Газеты только брызжут слюной — и ничего более, так что факты в их разглагольствованиях крайне трудно отделить от эмоций.

— Интерес достопочтенного джентльмена вполне понятен. Посему мой прискорбный долг посвятить вас в подробности, которых требует лидер оппозиции палаты, — заглянув в бумаги, Рассел вздохнул. — Пару дней назад, двадцать первого мая, в Ливерпуле произошла высадка иностранных войск — очевидно, по большей части ирландских, однако нам известно, под чью дудку они пляшут. Город взят. Наши доблестные воины сражались отважно, но не выстояли перед подавляющим численным превосходством противника. Далее нападающие проследовали в Бирмингем, где после вероломного яростного штурма захватили город и окрестности.

Преисполненный праведным гневом Дизраэли снова величаво выпрямился во весь рост.

— А разве не правда, что атакующие войска направились прямиком в Сэфтон-Парк в Ливерпуле, где вступили в бой с нашими солдатами и разбили их? Как вам, несомненно, известно, там находится лагерь для ирландских изменников. И разве не правда также и то, что в это самое время другие захватчики овладели поездами и проследовали в Бирмингем? Похоже, из-за того, что телеграфные провода были перерезаны, тамошние войска были захвачены врасплох в Эстон-Холле, атакованы и безжалостно перебиты. Правда ли это?

— Как ни прискорбно, это правда. По крайней мере, эти факты газеты изложили верно.

— Тогда поведайте нам: не правда ли и то, что в этих местах находятся лагеря, где сосредотачивали граждан ирландского происхождения — не только мужчин, но также женщин и детей? Людей, которых схватили и заключили под стражу, даже не удосужившись предъявить им обвинений в каких-либо преступлениях?

— Все упомянутое будет освещено в самое ближайшее время. Если мне позволят продолжить, позднее я отвечу на любые вопросы самым детальным образом.

Члены парламента одобрительно зароптали.

Поклоном выразив согласие с их решением, Дизраэли снова сел на место.

— Как только мы узнали о нападении, военные нашей страны как один выступили на ее защиту. Согласно приказу герцога Кембриджского, шотландские войска из Глазго и Эдинбурга ныне следуют в центральные графства. Кавалерия и йомены, равно как и прочие войска, ныне пребывают на полях сражений, и мы ждем скорых вестей о победе. Следующим полкам приказано... — тут голос Рассела осекся, потому что по залу прокатился ропот голосов. Подняв голову, он увидел, что один из клерков парламента спустился в проход и трусцой припустил к передним рядам, сжимая в руке единственный листок бумаги. И молча протянул его Расселу.

Взяв записку, премьер-министр охнул и пошатнулся, будто от удара.

— Атакованы... — выдохнул. — Снова нападение — на сей раз на военно-морскую базу в Плимуте!

* * *

Настал решающий момент. Локомотив первого воинского состава остановился на станции Солташ. Из трубы еще тянулась к небесам струйка дыма, а раскаленный стальной котел негромко потрескивал, остывая. Спрыгнув с подножки локомотива, генерал Грант прошел вперед, к паровозу, остановившемуся перед мостом Альбертбридж через реку Тамар. При его приближении из окон двух вагонов начали выглядывать солдаты; молодой капитан, спрыгнув с локомотива, лихо козырнул.

— Вы позаботились о телеграфных проводах? — с ходу спросил Грант.

— Как вы и приказали, генерал. Мы высаживали по отделению на каждой станции, чтобы арестовать телеграфиста, буде таковой имелся. А покидая каждую станцию, мы при помощи поезда валили с полдюжины столбов, после чего срывали провода. В товарном вагоне их скопилась целая бухта.

— Отлично. Значит, насколько вы можете судить, никаких предупреждений вперед не отправляли?

— Ни единого, сэр! Мы двигались чересчур быстро. Ни один из телеграфистов даже близко к ключу не подходил, когда мы вламывались.

— Отличная работа.

Грант окинул долгим взглядом тот конец моста: пока что никаких признаков активности.

Руководство железной дороги уже наверняка в курсе, что телеграфная связь с Корнуоллом прервана. Сочли ли необходимым известить об этом факте военных? Есть только один способ выяснить.

— Следуйте через мост — потихоньку, пока не окажетесь на той стороне. А дальше на всех парах до самой плимутской станции. Там остановитесь, но так, чтобы оставить место для воинских эшелонов, следующих за вами. Держите оружие наготове, но отвечайте огнем, только если по вас будут стрелять первыми. Желаю вам удачи.

— Всем нам удачи, генерал!

Офицер бегом припустил к паровозу, тронувшемуся в путь, когда он еще взбирался на площадку. Фут за футом он преодолевал длиннейший, невероятный мост. Воинский эшелон следовал за ним в сотне ярдов позади. Пока он вполз на мост, первый состав уже скрылся из виду. Как только мост благополучно остался позади, они начали набирать ход, все быстрее и быстрее проносясь через местные станции: Сент-Бьюдо, Манадон и Кроунхилл. Три следующих поезда останавливались на этих станциях, захватывая их, а там и города, охватывая их кольцом или сваливаясь на них с окрестных холмов.

Ошарашенные пассажиры на платформе отшатнулись, когда поезд пронесся через станцию, затормозив только после въезда на плимутский вокзал. Солдаты выпрыгнули из вагонов и рассыпались веером, не обращая внимания на штатских.

Последовала короткая потасовка, в результате которой полицейские были подавлены, связаны и посажены под замок в телеграфной конторе вкупе с телеграфистом, в момент захвата пытавшимся послать сообщение в Лондон. Впрочем, в этом он не преуспел, поскольку авангард сделал свое дело, перерезав провода за пределами станции.

Построившись, войска из эшелона маршем двинулись со станции, и генерал Грант с ними.

Перед вокзалом обнаружилась вереница стоявших в ожидании кэбов.

— Конфисковать лошадей, — приказал генерал Грант адъютанту. — Их можно запрячь в повозки с «гатлингами».

— Что тут происходит?! Я требую объяснений! — перед Грантом, потрясая в его сторону тростью с золотым набалдашником, встал хорошо одетый разгневанный джентльмен.

— Война, сэр. Вы вступили в войну, — не успел Грант договорить, как двое военнослужащих схватили господинчика и повлекли прочь.

Американцы на улицах Плимута почти не встречали сопротивления. Судя по всему, в самом городе воинских подразделений не было; встречные матросы, которых можно было счесть по пальцам, были безоружны и пускались наутек при виде воинственно настроенных солдат. Впрочем, они подняли тревогу, и на подходах к военно-морской базе американцы попали под обстрел.

— Вывести «гатлинги»! — распорядился Грант. — Отделениям авангарда обходить все опорные пункты, а пулеметы Гатлинга пусть следуют за ними, подавляя сопротивление.

Солдаты Королевской морской пехоты, укрывшись в казармах, дали наступающим энергичный отпор, но пулеметы смели их, пробивая тонкие деревянные стены навылет. С победным ревом американские войска ворвались в здания, и горстка уцелевших быстро сдалась. Немногочисленных матросов, поднявшихся в ружье, срезали «гатлингами» и снайперской стрельбой ветеранов американской армии.

По атакующим не выстрелило ни одно орудие береговой батареи, потому что все они были направлены в сторону моря. Штурма порта со стороны суши попросту не ожидали.

Американцы катились вперед неудержимой волной. В Девонпорте они захватили военные суда, стоявшие там. В Плимутском порту, более крупном и запутанном, сориентироваться было потруднее, и атака американцев замедлилась — но все так же неуклонно катилась вперед.

Судьбе было угодно, чтобы корабль флота Ее Величества «Защитник», прибывший только утром, стоял у понтона. Капитан, вызванный вахтенным офицером при первых выстрелах, донесшихся из города, находился на палубе.

— В чем дело, командир? — осведомился он, вскарабкавшись на мостик.

— Стреляют, сэр, больше мне ничего не известно.

— И что же вы предприняли?

— Послал на берег гичку с лейтенантом Осборном. Решил, что уж артиллерист-то разберется, что творится.

— Отличная работа! Смахивает на дерьмовую революцию...

— Вот они, сэр, как раз подгребают.

— Не нравится мне все это. Дайте знак в машинное отделение, пусть разведут пары.

— Есть, сэр!

Взбираясь на мостик, запыхавшийся лейтенант Осборн отдувался, но лицо его покрывала бледность, несмотря на тропический загар.

— Все пошло к чертям, сэр, — сообщил он, вяло козырнув. — Войска повсюду, стрельба, я видел трупы...

— Да возьмите же себя в руки! Докладывайте.

— Есть, сэр! — развернув плечи, Осборн вытянулся во фрунт. — Я велел гичке подождать у причала на случай, если придется срочно ретироваться, и пошел в одиночку. Чуть не наткнулся на группу солдат. Они толкали троих матросов, захваченных в плен. Орали и смеялись, меня не заметили.

— Какого рода войск? — осадил его капитан. — Поконкретнее.

— Синие мундиры с сержантскими нашивками вверх ногами. А по акценту... американцы.

— Американцы? Здесь?! Но откуда?..

Злополучный артиллерист только руками развел.

— Я видел и другие их отряды, сэр. В зданиях.

Они даже поднимались на корабли. Перестрелки всяческого рода. Огонь приближался ко мне, даже опередил по флангу. Вот тогда-то я и решил, что лучше вернусь-ка и доложу об увиденном.

Капитан лихорадочно старался привести мысли в порядок. Предстоит тяжелое решение. Может, подвести судно поближе к причалам и открыть огонь по агрессорам? Но как их засечь? Если они захватили какие-либо из британских военных кораблей, не придется ли стрелять по своим же морякам? Если штурм был действительно настолько успешным, как расписывает артиллерист, то весь порт мог уже оказаться в руках противника. Если телеграфная связь прервана, тогда никто даже не узнает о случившемся. Его долг — уведомить Уайтхолл об этом погроме.

После нескончаемо долгих секунд, ушедших на принятие этого решения, он вдруг осознал, что все на мостике хранят гробовое молчание, ожидая его приказов.

— Передайте в машинное: малый вперед. Причальный конец рубить. Тут мы ничем не поможем, зато можем связаться с Лондоном и доложить о случившемся. Как только выйдем из гавани, взять курс на Дартмут. На всех парах. Там есть телеграфная станция. Я должен рапортовать о случившемся.

Дымя вовсю, броненосец устремился в открытое море.