Могучая армада

Еще ни разу крохотный островов Грасиоза, входящий в Азорский архипелаг, не видел подобного зрелища. В прошлом в его гавани одновременно брали уголь два, от силы три корабля. Но на этот раз... Просто невозможно поверить. Черные стальные боевые корабли запрудили весь океан за крохотным портом, угрожающе нацелив орудия на город и море. На якоре у самого берега стоял парусник и два маленьких пароходика. Трехмачтовик, на котором развивался «Юнион Джек»1, стал военным трофеем. Капитаны двух других кораблей — одного французского, а другого немецкого — бурно протестовали, когда американские морские пехотинцы взяли их на абордаж. Им вежливо, но твердо пообещали освободить после того, как флот уйдет.

Но в данный момент он не только не уходил, а все прибывал. Казалось, все население острова собралось на берегу, глазея с раскрытыми ртами на горизонт, где появлялось судно за судном, пока они не заслонили собой все море.

Но во всей этой толкотне и замешательстве наблюдалась четкая логика. Сигнальщики передавали приказы, два броненосца прошли сквозь стоящий на якоре флот и пристали к угольному причалу. В то же самое время паровой катер пробирался среди кораблей, останавливаясь у каждого ровно на такое время, сколько требовалось, чтобы капитан корабля перешел на катер. Наконец катер вернулся к крейсеру «Диктатор» — самому могучему из боевых кораблей, когда-либо бороздивших океаны. На нем адмирал Фаррагут поднял свой флаг. Оживленно переговариваясь, капитаны заполнили кают-компанию. Но гул голосов мгновенно стих, когда вошел адмирал, а за ним по пятам адъютант, несший целую стопку конвертов с сургучными печатями.

— Джентльмены, — провозгласил адмирал, — это наша последняя встреча. Завтра на рассвете мы отплываем в Ирландию. — Он с улыбкой подождал, пока стихнет взволнованный ропот. — Я знаю, что до сей поры до вас доходили лишь слухи о вторжении. Вам была известна лишь цель нашего следования. Поговаривали, что мы идем в Шотландию, атаковать саму Англию и, конечно, Мексику. Насколько мы можем судить, британцы заглотили наживку полностью, и их войска готовятся встречать нас в Мексике. Но это вовсе не означает, что ни одного боевого английского корабля сейчас в море не встретишь. Флаг империи сейчас наверняка на боевом посту. Это единственное, чего нам следует опасаться, — чтобы нас не заметили, пока наши войска не высадятся в Ирландии. Поэтому я хочу, чтобы вы шли заставами вокруг конвоя. Ни один другой корабль, ни дружественный, ни нейтральный, не должен проникнуть сквозь этот щит, дабы увидеть конвой, который вы охраняете. Нейтралов следует брать под контроль, а вражеские суда захватывать. Итак, вот каким курсом мы пойдем...

Началась небольшая суматоха, потому что капитаны встрепенулись и начали передвигаться так, чтобы увидеть карту, прикрепленную к переборке. Фаррагут остановился рядом с ней.

— Наш путь будет состоять из двух отрезков. Сначала мы будем следовать от Азоров в направлении на север — северо-запад, чтобы держаться вдали от суши, а также подальше от торговых маршрутов Испании и Франции. Но вы должны отметить, что это также означает, что мы при этом пересекаем их трансатлантические морские пути. Посему мы должны удвоить вахты, и впередсмотрящие должны быть начеку в любую секунду. Затем вот здесь, — он прикоснулся к карте, — когда мы пройдем Бискайский залив и выйдем на северную широту сорок восемь градусов шестьдесят минут, ту же широту, что и Брест во Франции, меняем курс на север — северо-восток. Вот тогда-то две десантные группы разделяются. Группа А идет западнее, заходя с атлантического побережья Ирландии, а группа Б направляется в Ирландское море. В самое сердце Британских островов. Это знаменательный момент, джентльмены, ибо мы наконец переносим военные действия на вражескую территорию...

В этот момент раздался отдаленный гул, который присутствующие не услышали, а скорее ощутили через стальную палубу.

— Что это? — насторожился адмирал.

— Выяснить, — приказал капитан Джонс своему первому помощнику, поспешившему прочь из кают-компании. Офицеры — сплошь командиры паровых судов — примолкли, понимая, что случилось нечто скверное.

Меньше чем через минуту лейтенант вернулся с матросом в перепачканной смазкой робе, явно одним из механиков машинного отделения.

— Этот старшина направлялся сюда, — доложил лейтенант.

— Говорите, — распорядился капитан.

— Взорвался главный котел, сэр. Два человека погибли.

— Сколько времени уйдет на ремонт?

— Главный инженер говорит, как минимум день. Это подающие трубы...

— Вы свободны, — сказал капитан Джонс. Теперь взгляды всех присутствующих были устремлены на адмирала Фаррагута. Он бросил взгляд на карту и снова обернулся к офицерам.

— Ничего не изменишь. Операция должна идти, как запланировано. «Диктатор» останется здесь, в порту, до окончания ремонта. Я переношу свой флаг на «Виргинию». Теперь мы должны пересмотреть боевые порядки, чтобы отсутствие «Диктатора» не сказалось на начальной стадии операции.

Офицеры в гробовом молчании вернулись к полученным бумагам. Моряки — народ суеверный. И никому из них это дурное предзнаменование в самом начале операции не пришлось по душе.

* * *

Совещание в зале кабинета министров в Белом доме шло не гладко — почти каждый член кабинета твердил, что его проблемы важнее прочих. Однако министр Сэмон П. Чейз просто-таки знал, что его проблемы являются первоочередными. Он редко возвышал голос, более полагаясь на силу аргументов и собственную мудрость, нежели на голосовые связки. Но сегодня он почти утратил невозмутимость.

— Джентльмены, я настаиваю, чтобы вы прекратили эту перепалку и взглянули фактам в лицо. Вы, мистер Стэнтон, не получите ни одной из новых пушек, которые, по вашим словам, так нужны армии, без фондов для их приобретения. Прежде всего мы должны обсудить необходимые налоги на покрытие расходов по этой войне.

— Я попрошу вас на минутку отвлечься, — произнес Иуда Б. Бенджамин, растягивая слова на луизианский манер. — Вопросы войны и налогообложения в этой стране следует на время отложить, пока мы не решим, единая у нас страна или нет. Вы должны посмотреть в лицо тому факту, что эти бандиты — враги Союза, враги Фридменовских бюро, враги хрупкого мира, воцарившегося ныне между Севером и Югом, совершенно распоясались. Я привез вам трагические вести и ждал лишь прибытия мистера Линкольна, дабы переложить это бремя на ваши плечи. Господин президент, — он встал и кивком указал на место во главе стола вошедшему Линкольну, после чего снова опустился на стул. Остальные голоса стихли, а Бенджамин устроился поудобнее и заговорил:

— Вопреки нашим усилиям по укреплению мира, на Юге по-прежнему весьма неспокойно. Несмотря на наши выплаты за освобождение рабов, несмотря на создание фабрик, металлургических и даже оружейных заводов, все еще существуют элементы, не желающие принять новый Юг. Они истязают освобожденных рабов, осыпают угрозами и даже сжигают Фридменовские бюро и выступают против образования негров. Уже начались суды Линча и поджоги, а теперь еще и вот это, — Бенджамин приподнял сложенный листок бумаги. — Я получил эту телеграмму по пути сюда. Я был ошеломлен — даже повергнут в ужас — и не знаю, чем это все закончится. Судя по всему, негры начали давать бандитам отпор, и винить их за это нельзя. Но результаты ужасны, трагичны сверх всякой меры, — голос его упал до шепота, кулаки сжались, смяв телеграмму. Но Бенджамин, тряхнув головой, тотчас же взял себя в руки. Выпрямившись, он оглядел членов кабинета. — В городе Джексон, Миссисипи, убит налетчик. Человек, известный всем нам. Бывший президент Конфедерации. Джефферсон Дэвис.

Эта ужасающая новость была встречена гробовым молчанием. Линкольн в отчаянии покачал головой и сказал, вернее, прошелестел смертельно усталым голосом:

— Он был великим государственным мужем, благодаря ему появилась возможность окончить гражданскую войну. И он пытался предупредить меня...

— Господин президент, — подал голос министр юстиции Эдуард Бэйтс, человек сугубо практичный, — вы должны ввести в Миссисипи чрезвычайное положение, пока страсти не разгорелись и не начались массовые убийства.

— Да, конечно, именно так мы и должны поступить, — кивнул Линкольн. — Известите губернатора незамедлительно. Выясните, какие войска там расквартированы, и телеграфируйте их командиру сию же минуту. Какое ужасное событие!.. Но вы же сказали.., был убит налетчик?

Иуда Бенджамин кивнул и с безмерной горечью произнес:

— Мистер Дэвис был в числе налетчиков. Вероятно, он считал, что, участвуя в мероприятиях протеста, сумеет остудить горячие головы, сможет воззвать к их разуму. Но я не знаю...

Зато Сэмон Чейз знал, он часто беседовал с Джефферсоном Дэвисом, насколько твердо тот в глубине души был убежден, что негры — люди второго сорта и такими всегда и останутся. Но говорить об этом вслух Чейз не стал. О мертвых или хорошо, или ничего. Да к тому же Дэвис заплатил за свой фанатизм высшую цену. И вовсе незачем развенчивать его именно теперь. Старые раны надо врачевать, а не разъярять.

— Известно, кто стрелял? — вместо этого поинтересовался он.

Бенджамин снова заглянул в телеграмму.

— Молодой человек, ветеран войны, по имени Л.Д. Льюис, — вскинув глаза, он тяжело вздохнул. — Сейчас он арестован, и.., он негр.

— В каком он служил подразделении? — осведомился военный министр Эдвин М. Стэнтон.

— Тут не сказано.

— Пожалуйста, приложите все усилия, чтобы выяснить это. Он ветеран, солдат, и военное министерство весьма озабочено его судьбой.

Все они единогласно сошлись во мнении, что необходимо ввести чрезвычайное положение, дабы воспрепятствовать распространению насилия. Стэнтон написал приказ, и тот был отправлен с нарочным. Теперь их дебаты лишились горячности, министры переговаривались вполголоса, пытаясь отыскать способ сохранить мир. Только Гидеон Уэллс, военно-морской министр, имевший другие неотложные дела, то и дело бросал взгляды на затейливо изукрашенные стенные часы и даже извлекал из жилетного кармана свои собственные, чтобы проверить их точность. В конце концов он кивнул, отложил часы и встал.

— Джентльмены, позвольте привлечь ваше внимание. Некоторые из ныне присутствующих уже знают, о чем я собираюсь вам поведать, перед остальными же я должен извиниться за то, что держал вас в неведении. Но единственный способ сохранить нечто в секрете — это никому не говорить. Однако мы полагали, что должны выступить не хуже британцев, а то и получше, если удастся. Вы наверняка припоминаете, как они высадились и захватили мексиканский морской порт, когда мы считали, что они на пути в Вест-Индию. Факт, поставивший всех нас в крайне затруднительное положение. Но теперь положение переменилось. В эту самую минуту, могу вам признаться, наш могучий флот наносит удар почти в самое сердце Британской империи. Флот, по мнению всего мира направляющийся к тихоокеанскому побережью Мексики, но на самом деле пришедший вовсе не туда. Это была военная хитрость, грандиозная попытка заставить врага ожидать нас в одном месте, когда на самом деле мы наносим удар совершенно в другом. Мы больше не собираемся сражаться с ними в Мексике, потому что они вскоре будут вынуждены отвести оттуда все свои войска. — Он улыбнулся при виде озадаченных лиц окружающих и кивков согласия тех членов кабинета, кому было известно о настоящем десанте. — Крейсеры и военные транспорты, отплывшие на юг несколько дней назад, проследовали вовсе не туда. Как только земля скрылась из виду, они поменяли курс и отправились к точке сбора в Северной Атлантике. Приняли топливо и сплоченным строем отплыли навстречу верной победе.

Снова оглядев озадаченных коллег, Уэллс не удержался от кривой усмешки.

— Ибо в эту самую минуту наши войска занимают остров Ирландия. Первые десанты были высажены сегодня в шесть часов утра по гринвичскому времени. Сейчас в Ирландии пять часов пополудни. Наступление идет полным ходом и с божьей помощью не может не увенчаться успехом. Вы только вообразите выражение лица королевы Виктории, когда кто-нибудь поведает ей эти новости!

— Только бы этот момент наступил попозже, — подхватил Авраам Линкольн. — До сей поры все наши усилия были направлены на то, чтобы держать эту царственную особу и ее вооруженные силы в полном неведении. Если все пойдет по плану, Ирландия будет взята под контроль задолго до того, как новости о завоевании долетят до Англии. Когда же они узнают о случившемся, будет слишком поздно что-либо предпринимать. Если они только не предпримут массированное контрнаступление, им почти не остается выбора.

— Да глаголет вашими устами истина, господин президент, — произнес Иуда П. Бенджамин. — Да осуществятся планы наших офицеров, да увенчаются эти труды армии успехом во всех отношениях. Да будет победа на нашей стороне.

Он не стал добавлять, что победа в войне никогда не гарантирована. Правду говоря, как раз напротив. Ну, что сделано, то сделано. Он не стал говорить вслух о своих предубеждениях и опасениях, не желая портить эти минуты торжества. Но заметил, что Линкольн смотрит на него с тем же сумрачным выражением глубокой озабоченности на лице. Дело сделано. Теперь остается только молиться, чтобы успех был на их стороне.

Примечания

1. Флаг Соединенного Королевства Великобритании.