Глава 12

Ян быстро оглянулся. Во всем хранилище было так же пусто, как и в кладовой.

— Где они? — спросил Гизо.

— Неважно. Это тревога, и нам нужно начать раньше, чтобы их опередить. Попытаемся вывести их из равновесия. Пошли.

Они побежали, не обращая внимания на изумленные взгляды, тяжело топая в пыли к ряду танков. Те стояли нетронутыми. Ян перешел на ходьбу, тяжело дыша.

— Мы пока впереди, — сказал Ян. — Действуем согласно плану.

Они забрались в танк-шесть и завели двигатель. Этот танк представлял собой последний механизм, который мог двигаться. Ян провел его по Центральному пути и остановил перед надувным куполом.

Люди уже проснулись, но отключение танков и движителей прошло гладко. Поначалу конспираторы действовали скрытно, стараясь не попадаться на глаза посторонним, но потом заметили, что никто не обращает на них внимания. Для них это были лишь техники, выполняющие очередные неотложные задачи. Как только они поняли, то стали переносить кабели открыто, окликая друг друга таинственными возгласами. Это занятие было очень захватывающим.

Но не для Яна. Он сидел за пультом танка и смотрел на экраны, следя за первым из мужчин, приближающимся с комплектом кабелей. Кулак его медленно и незаметно опустился на панель рядом с ним. Затем появился второй техник, за ним третий. Гизо сидел наверху, в открытом люке, и передавал Яну кабели.

— Готово, — сказал он. — Что мы должны делать теперь?

— Тебе и остальным надо находиться в толпе. Я думаю, это лучше всего. Мне не нужны не конфронтации, ни попытки заговора на столь ранней стадии.

— Для других это самое подходящее. Но нужно, чтобы кто-нибудь был с тобой рядом.

— Тебе бы не следовало, Гизо...

— Я знаю. Я доброволец. Что будет дальше?

— Все очень просто. Мы соберем людей.

Сказав это, он нажал на кнопку сирены и держал ее, не отпуская. Раздался визг баньши, то слабеющий, то усиливающийся. Не заметить его было невозможно. Спавшие неожиданно проснулись, приступившие к работе оставили ее и бросились на звук. Когда Центральный Путь начал заполняться, Ян выключил сирену и отстегнул со стены микрофон. Гизо ждал наверху, лениво привалясь к плавильной пушке.

— Все сюда, — сказал Ян в мегафон. Усиленные слова отдавались в ушах эхом. — Все сюда! Важное сообщение! — он увидел, как Тэкенг появился в дверях своей машины и потряс кулаком. — Главы Семей, тоже сюда. Все сюда. — Тэкенг вновь потряс кулаком, затем повернулся к человеку, который торопливо приблизился и что-то сказал ему. Он оглянулся, бросил на Яна один-единственный потрясенный взгляд, затем последовал за посланным к надувному куполу.

— Все сюда, ближе, — сказал Ян, затем включил микрофон. — Здесь нет ни одного из Глав Семей, — сказал он Гизо. — Они что-то замышляют. Что будем делать?

— Ничего. Тревожится пока не о чем. Приказывай приступить к разгрузке кукурузы для обратного рейса.

— Но они отменили этот план.

— Главное, что они никому не сказали об этом. Пусть они сами начнут — здесь, на глазах у всех.

— Ты прав, — Ян вновь повернулся к рупору и заговорил: — Извините, что потревожил ваш отдых, но вечеринка закончена, и нам вновь надо браться за работу.

При этих словах раздались стоны, и несколько человек из задних рядов попятились. Поверх голов Ян увидел, что из надувного купола вышел Хейн и стал проталкиваться сквозь толпу. Он что-то кричал, лицо его было красным от натуги. В кобуре у него был новый пистолет. Его нельзя было игнорировать.

— Чего ты хочешь, Хейн? — спросил Ян.

— Ты... иди сюда... купол... сейчас... собрание...

Многие его слова потерялись в шуме толпы. Он яростно протискивался вперед, размахивая пистолетом для усиления своего авторитета. Яна вдруг осенила идея: он повернулся и обратился к Гизо:

— Мне нужно, чтобы эта свинья говорила отсюда. Пусть все слышат, что она скажет. Возьми других к себе в помощь.

— Это опасно...

Я засмеялся.

— Вся наша затея — безумство. Действуй.

Гизо кивнул и выскользнул наружу. Ян снова взял микрофон.

— Здесь капитан-проктор. Прошу вас, пропустите его. У него есть кое-что сказать.

Хейну помогли — возможно, более, чем он хотел. Он пытался остаться внизу, но он был подхвачен и прежде, чем что-либо понял, уже стоял рядом с Яном, все еще держа пистолет. Он хотел было заговорить с Яном тихо, но тот прижал рупор к его губам.

— Ты поедешь со мной! Убери эту штуку! — Он ударил по рупору ладонью, но Ян держал рупор крепко, и их голоса грохотали над толпой.

— Почему я должен идти с тобой?

— Ты знаешь, почему, — Хейн брызгал слюной от ярости. Ян только улыбнулся в ответ и подмигнул ему.

— Но я не знаю, — сказал он невинно.

— Знаешь. Тебя судили и сочли виновным. А теперь пошли со мной, — он поднял пистолет. Ян старался не замечать побелевших суставов на его руке.

— О каком суде ты говоришь? — он неторопливо обернулся к Хейну спиной и обратился к толпе. — Кто-нибудь из вас что-нибудь знает о суде?

Некоторые из них отрицательно покачали головами, и все они теперь внимательно слушали. Ян повернулся и прижал рупор к губам Хейна, следя за пистолетом и готовясь ударить, если тот попытается нажать на спуск. Хейн закричал, но другой голос заглушил его крик:

— Достаточно, Хейн. Убери постелет и слезь с машины.

Это была Хрэдил, она стояла в дверях купола и говорила, пользуясь системой широкого вещания. Лишь она, лишь она одна из всех Глав Семей обладала достаточной чувствительностью, чтобы увидеть, что Хейн проигрывает эту игру. Лишь она одна была способна действовать столь быстро.

Хейн осел, как спущенный баллон, и краска покинула его лицо. Он затолкал пистолет в кобуру, и Ян отпустил его, зная, что с этой стороны ему уже не окажут помощи поневоле. Предстояло стать лицом к лицу с Хрэдил, а это было нелегким делом.

— О каком суде вы говорите, Хрэдил? Что он имел в виду, когда говорил, что я был судим и признан виновным?

Его усиленный голос разнесся над толпой, которая была безмолвной и внимательной. Ее голос отвечал точно так же.

— Ничего не имел в виду. Он болен, жар, рука у него болит. Уже послан доктор.

— Это хорошо. Бедняга! Так значит, раз не было суда, я ни в чем не виноват?

Молчание затянулось, и даже с такого расстояния Ян видел, что она хочет его смерти так, как ничего не хотела в жизни. Он не двигался — стоял, словно камень, и ждал ответа. Наконец, ответ пришел:

— Нет... не было суда... — слова кривили ее губы.

— Это тоже хорошо. Ты права, Хейн болен. Ну что ж, раз не было суда, то я ни в чем не виновен, — итак, он ее поймал, она предстала глазам общественности. Надо было развивать успех. — Прекрасно, все слышали, что сказала Хрэдил? А теперь все за работу. Как только сможем, тронемся в обратный рейс.

— НЕТ! Загремел ее усиленный голос. — Я предупреждаю тебя, Ян Кулозик, ты заходишь слишком далеко. Тебе надо молчать и повиноваться. Никаких рейсов за кукурузой, мы так решили. Ты будешь...

— Не буду, старуха. Ради общего блага решено, чтобы мы отправлялись за кукурузой. И мы отправимся.

— Я тебе приказываю!

Она была в гневе, в такой ярости, в какой никогда не бывала. Любой призыв следовать закону и логике был тщетен, любая попытка вовлечь зрителей была обречена на провал. Сейчас их нельзя было убедить, им можно было лишь приказывать. Ян сунул руку в башню танка, вытянул кусок кабеля и потряс им в ее сторону.

— Я не принимаю твои приказы. Все танки и движители выведены из строя, и не будут действовать до тех пор, пока я этого не позволю. Мы уезжаем за кукурузой, и тебе нас не остановить.

— Схватите его, он безумен, убейте его! Я приказываю!

Несколько человек конвульсивно качнулись вперед, затем отступили, как только Ян склонился над люком и подал энергию в систему плавильного орудия. Черное воронкоподобное жерло пушки дернулось вверх, затем взорвалось ревом, послав прямо в небо столб пламени. Раздались вопли и визг.

Выстрел орудия сказал больше, чем мог сделать Ян. Хрэдил, скрючив пальцы, как когти, наклонилась вперед, затем повернулась. На пути у нее оказался Хейн; она оттолкнула его и исчезла в двери купола. Ян отключил пушку и бешеный рев утих.

— На этот раз ты выиграл, — сказал Гизо, но в голосе его не было торжества. — Все же тебе придется постоянно быть настороже. Кончится тем, что победишь либо ты, либо она.

— Мне не нужна борьба с ней, достаточно перемен...

— Перемены для нее — угроза, никогда не забывай этого. Тебе нельзя отступать, только вперед.

Ян почувствовал внезапную слабость, истощение.

— Пусть разгружают кукурузу. Надо, чтобы люди работали, тогда у них не будет времени думать.

— Гизо, — позвал голос. — Гизо, это я. — На гусеницу взобрался тонкий мальчик-подросток. — Тебя хочет видеть старый Ледон. Сказал, чтобы ты шел немедленно, не тянул, говорит, это очень важно.

— Мой Глава Семьи, — сказал Гизо.

— Начинается, — Ян подумал о возможных последствиях. — Узнай, что ему нужно. Но о чем бы он не просил, сразу же возвращайся и дай мне знать. Он знает, что ты со мной — должно быть, причина в этом.

Гизо спрыгнул и последовал за парнем, но его место занял инженер Эйно.

— Я пришел за кабелями. Надо прицепить сначала семейные машины.

— Нет, — сказал Ян, почти не думая, повинуясь рефлексу. Кабели, обездвиженные экипажи — это их единственное оружие. У него было чувство, что великие силы были готовы заняться им, и нельзя было сейчас лишать себя оружия. — Подожди немного. Передай остальным, что мы должны собраться через... ну, скажем, через три часа. Обсудить планы разгрузки.

— Как скажешь.

Ожидание было долгим, и Ян резко чувствовал одиночество. Через переднее окно он видел, как суетятся люди: достаточно обыденно. Но не обыденно для него. Он встряхнул Глав Семей, вывел их из равновесия, одержал победу. На миг. Но сможет ли он удержать то, что выиграл? В гадании не было толку. Надо было лишь стараться сохранить спокойствие, сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.

— Дело плохо, — сказал Гизо, пробираясь в люк.

— Ты о чем?

— Старый Ледон запретил мне идти во второй рейс. Вот так-то.

— Он тебя не сможет остановить.

— Меня — да, но я такой один. Я знаю, почему я здесь, и что все это значит. Но откуда это знать многим остальным? Старейшины вызовут своих техников и механиков. Им скажут, что делать, и они послушаются. А нам останется революция двух человек, и некуда будет деться.

— Мы еще не мертвы. Будь здесь, сиди на кабелях, запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы проиграем.

— А если кто-нибудь захочет их взять? Кто-нибудь из наших людей?

— Не давай. Даже если...

— Если придется драться? Что, убить?

— Нет, так дело не пойдет.

— Почему же? — Гизо теперь был смертельно серьезен. — Цель оправдывает средства.

— Нет, не оправдывает. Делай, что сможешь, но не вреди никому.

За спиной Яна захлопнулся люк, и он услышал, как задвижки встали на свои места. Он спрыгнул с гусеницы и спокойно пошел к куполу. Толпа большей частью рассеялась, но все же поблизости оставалось довольно много людей. На него смотрели с любопытством, но отворачивались, встречаясь с ним взглядом. Они были пассивны, натасканы выполнять приказы, но не представляли проблемы. Предстояло иметь дело со Старейшинами.

У входа не было прокторов, и это оказалось кстати — ему не хотелось с ними сталкиваться. Ян тихо открыл дверь и остановился у входа. Они были здесь, все Главы Семей, они были слишком заняты руганью друг с другом, чтобы заметить его. Он прислушался.

— Убить их всех — вот единственный ответ! — голос Тэкенга потрескивал; должно быть, он кричал до хрипоты.

— Ты дурак, — сказала Хрэдил. — Нам нужны обученные люди, чтобы обихаживать механику. Мы должны приказывать им, а они должны подчиняться. Позже, когда он умрет, они будут наказаны один за другим. Мы не простим.

— Никто не будет наказан, — сказал Ян, шагнув вперед, настолько же спокойный, насколько все они были яростны. — Вы даже не понимаете, глупцы, в какой беде мы оказались. Если не прибудут корабли, мы не получим ни запасных частей, ни топлива. Наши танки и движители один за другим выйдут из строя, а потом мы все умрем. Если корабли придут, им понадобится вся кукуруза, которую мы смогли собрать. Она нужна для изголодавшихся людей — а нам она нужна, как единственное оружие...

Хрэдил плюнула ему в лицо, слюна попала в щеку и побежала через рот. Он вытер ее тыльной стороной ладони и попытался сдержать ярость.

— Ты будешь делать то, что мы тебе прикажем! — заявила она. — И чтобы мы больше не слышали от тебя, что надо делать, чего не надо. Мы — Главы Семей, и ты должен повиноваться. Второго рейса не будет. Ты...

— Глупая старуха, ты что, не можешь понять меня? Ты что, настолько безмозгла, что не соображаешь, что здесь ничто не тронется с места, пока я не разрешу? У меня части всех машин, и машины не придут в действие, пока части не будут поставлены на место. Сейчас я их уничтожу, и мы умрем быстрее. Я сделаю это немедленно, если ты не дашь согласия на повторный рейс. Сделай это, и я обещаю больше тебя ни о чем не просить. Когда мы вернемся, ты будешь хозяйничать, как всегда. Ты отдаешь приказы, все остальные выполняют. Что, разве это не приемлемо?

— Нет! ты не смеешь говорить нам, что делать! — Хрэдил не шла ни на какие компромиссы.

— Я ничего не говорю. Я пока спрашиваю.

— Этот план не очень плох, — сказал Иван Семенов. — Мы ничего не потеряем, если они вернутся за урожаем. И мы обещаем...

— Проси голосования, Иван, — сказал Ян. — Или эта корова вас всех запугала?

Затем, совершенно внезапно, она успокоилась. В глазах оставалась неутолимая ненависть, но в голосе ее не было.

— Хорошо. Больше не будем спорить. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что вы все согласны.

Они были смущены, они не понимали причин этой внезапной перемены. Но Ян знал. Она сейчас была не готова к голосованию. Да ее и не интересовало на самом деле, пойдут поезда, или нет. Она хотела лишь его смерти, желательно долгой и болезненной. Отныне эта опасность будут угрожать ему постоянно, и он понимал это.

— Я уверен, что вы все согласны с Иваном и Хрэдил, — сказал Ян. — Мы отправляемся сразу же после разгрузки зерна. Нам понадобятся все новые водители...

— Нет, — сказала Хрэдил, — поедут только мужчины. Юным девушкам нельзя находиться в таком обществе. Никого из девушек не отпустим. Элжбета останется здесь.

Это было вызовом, в этот миг он чуть не вспылил. Но затем понял, что потеряет все, если будет настаивать. На ее холодное спокойствие он ответил своим.

— Ну что ж, ладно, пусть будут одни мужчины. Выходи отсюда и командуй. Мне нужна твоя помощь. Разъясни всем, что происходит. И не надо больше лжи.

— Не надо так говорить... — запротестовал Иван.

— Почему? Это ведь правда, не так ли? тайные совещания, тайные суды, тайные карательные планы — почему дураку Риттерснатчу приходится позориться? И никому из вас не верю. Идите в семьи и расскажите им, что случилось. Только тогда, когда все это узнают, машины придут в движение.

— Схватите его и убейте! — закричал Тэкенг.

— Это можно, но тогда кто-другой уничтожит кабели.

— Это Гизо, — сказал Ледон. — Он не слушается меня, как и этот.

— Мы сделаем распоряжения, — сказала Хрэдил. — Иди, работай.