Глава 11

Брайан глядел на молчаливых дисанцев, и его мысли текли по замкнутому кругу. Это всего лишь небольшая отсрочка, после нее магты кроваво и быстро опомнятся и отомстят.

Он почувствовал мимолетное сожаление, что не принес с собой пистолет, потом оставил эту мысль. Для сожаления не было времени, что ему делать теперь? Молчаливые зрители не предприняли попыток немедленного нападения, и Брайан понял, что они не уверены в том, что он убил Лиг-магта. Только он сам знал смертельный исход своего удара. Возможно, их назначение даст ему небольшой выигрыш во времени.

— Лиг-магт без сознания, но вскоре придет в себя, — как можно спокойнее и громче произнес он, указывая на распростертое тело.

Когда их глаза автоматически повернулись вслед за пальцами, он начал медленно двигаться к выходу.

— Я не хотел этого, он вынудил меня! Он не послушал моих объяснений! А теперь я хочу показать вам кое-что еще, нечто такое, чего нет больше смысла скрывать! — он говорил первые пришедшие в голову слова, стараясь как можно дальше отвлекать их внимание.

Он успел пройти уже весь зал, стерев на ходу пот и кровь с лица и поправив одежду. Все это время он говорил, медленно направляясь к выходу. Он был уже у цели, когда дисанцы опомнились.

Один магт тронул тело, и прозвучало одно единственное слово:

— Мертв!

Брайан не стал дожидаться дальнейшего развертывания событий. При первых же звуках он нырнул головой вперед в убежище выхода.

Рядом с ним в стену ударилось несколько ножей, мельком он заметил, как один из магтов подносил к губам духовое ружье, но тут изгиб стены скрыл их от него. Он бросился по тускло освещенной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Безмолвная смертоносная толпа преследовала его. Он не мог остановить их. Не существовало никакой приемлемой хитрости, которую он смог бы использовать, и ему оставалось только изо всех сил бежать по тому пути, по которому он пришел. Достаточно споткнуться — и конец.

Впереди показалась какая-то женщина. Если бы не она, он наверняка был бы убит. Но она допустила ошибку — выбежала на середину прохода с ножом в руке и ждала, готовая ударить его.

Брайан легко увернулся от удара. Повернувшись, он схватил ее за запастье и потянул в сторону. Падая, женщина вскрикнула — это был первый человеческий звук, услышанный в этом муравейнике Брайаном. Преследователи были совсем рядом, и он изо всех сил швырнул в них женщину. Они упали и покатились вниз клубком, и Брайан использовал выигранные драгоценные секунды для того, чтобы достигнуть верха здания. Вероятно существовали и другие входы и выходы, ибо между Брайаном и подходом к спуску оказался один из магтов, вооруженный и готовый убить его, если он приблизится.

Недолго думая, Брайан включил передатчик и закричал:

— Тревога! Вы можете!..

Охранники в каре, очевидно, ждали его слов. Прежде, чем он кончил говорить, послышался щелчок выстрела, дисанец повернулся и упал, его плечо окрасилось кровью. Брайан перепрыгнул через него и начал спускаться.

— Следующий я, не стреляйте! — крикнул он.

Очевидно, оба охранника уже нацелили на это место свои телескопические прицелы. Они пропустили Брайана, а потом обрушили шквал полуавтоматического огня, который отбивал осколки скалы, разлетавшиеся с шумом в разные стороны.

Брайан не смотрел туда: он сосредоточил все свое внимание на том, чтобы как можно скорее спуститься. Он слышал сквозь шум выстрелов звуки мотора кара. Хорошо пристрелявшись охранники перешли на автоматический огонь и закрыли всю вершину здания смертоносными пулями.

— Прекратите огонь! — крикнул им Брайан, достигая конца спуска.

Водитель хорошо знал свое дело, он двинул кар и приблизился к основанию стены одновременно с Брайаном. Тот прыгнул к дверце.

Приказов не требовалось. Он упал на сидение, кар развернулся в облаке пыли и песка на третьей скорости и двинулся к городу.

Высокий охранник извлек из одежды Брайана деревянную стрелу и выбросил ее за дверь.

— Я знал, что эта штука вас не задела, иначе вы были бы уже мертвы. Они отравляют свои стрелы для духового ружья ядом, который убивает в течении двадцати секунд. Вы счастливо отделались.

Счастливо отделался! Только теперь Брайан начал понимать, насколько ему повезло, что он вообще остался в живых. И с информацией. Теперь, когда он больше знал о магтах, он задрожал, вспомнив как один, безоружный отправился в башню. Искусство помогло ему выжить, но счастья было больше, чем умения.

Любопытство привело его туда. А дерзость и скорость помогли ему благополучно уйти оттуда.

Он был утомлен, избит и окровавлен, но необыкновенно счастлив.

Сведения о магтах удачно складывались в теорию, которая могла оказаться объяснением расового самоубийства. Чтобы окончательно оформить эту теорию, требовалось лишь немного времени.

Боль пронзила его руку, он подпрыгнул, и мысль оказалась разорванной в клочья. Охранник распечатал пакет скорой помощи и обработал руку антисептиком. Ножевая рана была длинной, но не глубокой. Он терпел пока накладывали повязку, затем быстро скользнул в свое пальто. Кондиционер напряженно работал, понижая температуру в каре.

Никто не пытался их преследовать. Когда черная башня скрылась за горизонтом, охранники расслабились, почистили оружие и стали сравнивать результаты стрельбы. И вся их вражда к Брайану прошла, они теперь улыбались ему. Он дал им возможность ответить на удар выстрелом впервые со времени их прибытия на планету.

Вылазка не была безуспешной, в этом Брайан не сомневался. И в его голове складывалась теория. Она была радикальной и необычной, но, казалось, удовлетворяла все факты. Он рассматривал ее со всех сторон, и если находил в ней какие-нибудь пробелы, то после нескольких минут обдумывания их удавалось объяснить. Все, в чем она нуждалась, было либо ее подтверждением, либо опровержением. И лишь один человек на Дисе мог это квалифицированно определить.

Леа работала в лаборатории. Когда он вошел, она сидела, склонившись над окулярами микроскопа. Что-то маленькое, бесформенное и дрожащее лежало на ее предметном стекле. Она подняла голову, заслышав шаги, и тепло улыбнулась, узнав его.

Пережитые за последние сутки усталость и боль изменили ее лицо: кожа, потемневшая от загара, потрескалась и шелушилась.

— Я, наверное, ужасно выгляжу, — сказала она, прижимая ладони к вискам. — Похожа на хорошо измасленный и слегка поджаренный кусок говядины...

Она внезапно отняла руки от висков и взяла его за руку. Ее ладони были теплыми и слегка влажными.

— Спасибо, Брайан...

Больше она ничего не сказала. Ее общество на Земле было высоко цивилизованным и усложненным, способным обсудить любую проблему без смущения и эмоций. Это хорошо при многих обстоятельствах, но создает затруднения, когда нужно поблагодарить человека, спасшего тебе жизнь. Когда вы пытаетесь выразить это, получается нечто, похожее на монолог из исторической пьесы. Однако не было сомнений в том, что она чувствовала. Глаза ее были темными и огромными: зрачки расширены от действия лекарств, которые она приняла. Они не лгали, не лгали и чувства, которые он ощущал. Он не ответил, только немного задержал ее руку в своей.

— Как вы себя чувствуете? — он ощущал угрызения совести, вспомнив, что именно по его приказу она встала с постели и принялась за работу.

— Должна была бы чувствовать ужасно, — ответила она, слабо кивнув головой, — но сейчас я как будто летаю по воздуху. Я так напичкана лекарствами, что не чувствую даже своего веса. У меня атрофированы нервные окончания, я как будто ступаю по надувным баллонам. Спасибо вам, что вы извлекли меня из этого ужастного госпиталя и разрешили работать.

Брайан ответил, что уже сожалеет об этом.

— Не жалейте! У меня ничего не болит. Честно. Временами только немного кружится голова, больше ничего. А здесь работа, ради которой я прилетела... Я не могу вам даже сказать, как интересно то, что я наблюдаю. Ради этого стоило печься на солнце и париться в масле. — Она наклонилась к микроскопу и подкрутила объектив. — Бедный Айджел был прав, говоря, что для экзобиолога эта планета поразительно интересна. Вот, например, эта водоросль, похожая на земную одостоманию, у нее паразитические изменения настолько глубоки...

— Я кое-что вспомнил, — прервал ее восторженную лекцию Брайан, лишь половину из которой ему удалось понять. — Разве Айджел не выражал надежду, что вы будете изучать и туземцев, а не только их окружение? Сейчас главная проблема заключается в дисанцах, а не в местной дикой жизни.

— Но я изучаю их. Они выработали необычайно развитые формы коммоксаливизма. Они так тесно связаны с другими жизненными формами, что их можно изучать только вместе с окружающей их жизнью и средствами приспособления, то есть, во взаимосвязи с окружением. Сомневаюсь, чтобы они претерпели большие физические изменения, чем эти водоросли, но, конечно, у них должны произойти значительные психические сдвиги, которые неожиданно проявляют себя. Один из этих сдвигов может служить объяснением их стремления к самоубийству.

— Возможно это правда, но я так не думаю. Этим утром я предпринял небольшую экспедицию и кое-что обнаружил.

Впервые Леа обратила внимание на его синяки. Ее затуманенный наркотиками мозг мог следовать лишь одной линии, и поэтому она не сразу заметила его повязку и следы драки.

— Я наносил визит, — предупредил он готовый сорваться с ее губ вопрос. — За всю суматоху ответственны одни магты, я и хотел поглядеть на них поближе, прежде, чем принять решение. Это было не слишком приятно, но я нашел то, что искал. Они со всех сторон отличны от нормальных дисанцев. Я сравнивал их. Я говорил с Ульвом — туземцем, который спас нас в пустыне, и понимал его. Он конечно во многих отношениях не такой как мы, да он и не может быть таким, живя в этой печке, и все же он несомненно человек.

Он дал нам воды, когда мы в ней нуждались, а потом оказал нам помощь. Магты — высший класс Диса — противоположны ему. Самая хладнокровная и безжалостная банда убийц, каких только можно себе представить. Встретив меня, они пытались безо всяких причин убить. Их одежда, привычки, утварь, оружие — все в них отлично от нормальных дисанцев. Еще более важным является то, что магты холодны и бесчеловечны, как рептилии. У них нет эмоций: нет любви, нет гнева, нет страха — вообще ничего нет. Каждый из них

— просто холодная сумма реакций и жизненных процессов, безо всяких эмоций.

— Вы не преувеличиваете? В конце концов вы не можете быть уверенным. Возможно скрытность эмоций достигается тренировкой.

Ведь каждый может научиться скрывать свои эмоции.

— Я согласен. Каждый, но не магт. Я не могу сейчас вдаваться в подробности, так что вам придется принять мои слова на веру.

Даже перед смертью они не испытывают ни страха, ни ненависти.

Это конечно звучит невероятно, но это правда.

Леа попыталась прояснить свой затуманенный мозг.

— Я какая-то тупая сегодня. Вы должны меня извинить. Ведь если у правителей нет эмоциональных реакций, это может объяснить их самоубийственную позицию. Но объяснения, подобные этому, поднимают больше вопросов, чем разрешают. Человек вообще без эмоций жить не может.

— Верно. ЧЕЛОВЕК не может. Я считаю, что эти патриархи Диса вообще не люди, они — чуждые создания, роботы или андроиды — все, что угодно, только не люди. Я думаю, что они маскируются и смешиваются с обществом обыкновенных людей.

Сперва Леа улыбнулась, но настроение ее изменилось, когда она увидела его лицо.

— Вы это серьезно?

— Никогда не был серьезнее. Понимаю, это звучит так, словно я перенапряг сегодня утром свой мозг. Но это единственное объяснение, которому удовлетворяют все факты. Взгляните сами...

Прежде всего необходимо объяснить одну способность: абсолютное равнодушие магтов к смерти — их собственной или кого угодно.

Нормально ли это для человека?

— Нет, но я могу найти множество примеров и объяснений, который возникают прежде, чем предположения о чуждой форме жизни. Это может быть результатом многочисленных мутаций или наследственной болезни, которая оказала влияние на мозг.

— Но разве само по себе это не абсурд? Анти выживание? Люди, которые умирают до наступления половой зрелости и не видят различия в том — жить или умереть. Но есть и другие объяснения, подходящие к данным обстоятельствам. Как насчет полного отсутствия у них эмоций? А их манера одеваться, а их таинственность? Обычный дисанец носит лишь набедренную повязку, а магты закутаны в плащи с головы до ног. Они остаются в черных замках и никогда не выходят поодиночке. Их мертвецы недоступны для осмотра и изучения. Во всех случаях они поступают как особая раса, и я думаю, что оно так и есть.

— Допустим на минуточку, что такое невероятное предположение справедливо, но тогда возникает вопрос: как они оказались здесь, и почему о них до сих пор никто ничего не знает?

— Это легко объяснить. На этой планете не сохранилось никаких письменных записей. После перерыва, когда горстка выживших пыталась наладить здесь свое существование, чужие приземлились и смешались с ними. Всякие различия были уничтожены. Когда население начало расти, захватчики поняли, что смогут сохранить за собой контроль, оставшись обособленными, и при этом их отличие не будет заметным.

— По почему это беспокоит их? Если все они так равнодушны к собственной смерти, у них не должно быть предубеждения против кого-то и по поводу общественного мнения или запаха чужих тел.

Зачем им понадобился такой сложный камуфляж? И если они все же прибыли с другой планеты, то что тогда привело их сюда, что заставило их остаться здесь?

— Сдаюсь. Действительно, у меня нет ответов на половину поставленных сейчас вопросов. Я просто стараюсь сейчас создать теорию, которая бы удовлетворяла всем фактам. А факты просты.

Магты настолько нечеловечны, что вполне могут преследовать меня в ночных кошмарах — если только я буду спать в эти дни. Мы нуждаемся в большей очевидности.

— Тогда действуйте. Я не призываю вас к убийству, но вы можете достать захороненного. Дайте мне скальпель и одного из ваших друзей, распростертого на столе, и я быстро скажу вам, человек он или нет, — она снова вернулась к своему микроскопу и припала к окулярам.

Эта была единственная возможность разрубить гордиев узел, когда до начала военных действий оставалось всего лишь тридцать шесть часов, чья-то индивидуальная смерть не имеет значения. Он должен отыскать мертвого магта, а если это окажется невозможным — придется убить кого-нибудь. Для спасения планеты он был готов пойти и на это.

Он стоял рядом с Леа, задумчиво разглядывая ее. Ее шея, прикрытая вьющимися локонами, была повернута к нему. С легкостью, которая возможно только в мыслях, он перешел от смерти к жизни и захотел приласкать ее.

Засунув руки поглубже в карманы, он быстро направился к двери.

— Скоро вы сможете отдохнуть. Не сомневайтесь, эти жучки не дадут вам никакого ответа на происходящее. Попробую достать для вас более интересный образец.

— Ответ может быть везде. Я буду ждать вас здесь, пока вы не вернетесь, — сказала она, не отрываясь от микроскопа.

Под самой крышей находилась хорошо оборудованная комната связи.

Брайан мельком видел ее, когда осматривал строение. Дежурный оператор неподвижно сидел, надев наушники. Разутые ноги он положил на стол и молча жевал сэндвичи, которые держал в свободной руке. Но едва заметив Брайана, он развернул бурную деятельность.

— Оставайтесь в прежней позе. Это меня не волнует. Но если вы из-за своей суетливости сломаете аппаратуру, можете считать себя приговоренным к смерти. Посмотрите, можно ли настроить передатчик на эту частоту? — он написал на листке число и показал оператору.

Это была частота, которую ему сообщили накануне, для связи с нелегальными террористами — ниджорской армией.

Оператор настроил аппаратуру и протянул микрофон Брайану, который, отхлебнув из стакана немного воды, поднес его к губам.

— Говорит Брайан, директор Организации Культурных Взаимоотношений. Отзовитесь, пожалуйста. — Брайан повторял эти слова не менее десяти минут, прежде чем, наконец, получил ответ.

— Что вы хотите?

— У меня для вас крайне важное сообщение, и я сейчас остро нуждаюсь в вашей помощи. Хотите ли вы получить по радио дополнительную информацию?

— Нет. Ждите, мы встретимся с вами после наступления темноты.

Передатчик замолчал.

До начала войны осталось всего тридцать пять часов, и все, что оставалось сделать Брайану в такой напряженной ситуации — это ждать.